Анна Филатова - Что-то придется менять [СИ]

Зато подумала о другом. Ей вдруг вспомнились подслушанные под дверью декана разговоры — о том, что надо придумать задачку попроще для Поттера, и о том, что он должен знать, как работает Зеркало Еиналеж, и что зеркало потом переместят на третий этаж, и за Квирреллом надо приглядывать, и многое другое. Она шла, и кусочки ее воображаемой мозаики неспешно соединялись друг с другом, демонстрируя часть замысловатого узора, о масштабе которого она не имела ни малейшего представления. Получается, та задачка, которую профессор Снейп отказывался заменять, хотя директор его просил, была частью защиты Философского Камня? Получается, они еще тогда знали, что Поттер туда полезет, и даже планировали это?

То есть, не просто ничего не предпринимали, чтобы это предотвратить, а всерьез рассчитывали, что он это непременно сделает? Но если так, есть ли смысл вообще писать директору? Ведь если они чуть ли не за год до события знали, что он туда полезет, то ведь и сейчас наверняка в курсе происходящего? Или Поттер каким-то чудом сумел полезть, когда не ждали?

Потом она подумала еще более чудовищную мысль и чуть не споткнулась на лестнице. А планировалось ли, что Поттер полезет туда не просто за Камнем, а за Квирреллом? Или это несчастливая случайность? Потому что если не случайность, то… то Гермиона просто не хотела ничего про это знать. По крайней мере, сейчас. Должны же у нее оставаться хоть какие-то иллюзии, ну?

Письмо директору она все-таки написала: мало ли что она думает, мало ли о чем догадывается, а вдруг все совсем не так, и за Поттером никто не следит, и помощь ему действительно нужна? Подписываться не стала: не захотелось лишний раз напоминать директору о своем существовании. Не после всех пришедших в голову за этот долгий день мыслей.

А потом она прибежала в учительскую и до икоты напугала профессоров Флитвика, Спраут, МакГонагал и Вектор воплем «Квиррелл хочет украсть Философский Камень, а гриффиндорцы пошли его останавливать!». Сил на полноценную истерику у нее не было, а вот на вопли — вполне хватило. И даже на то, чтобы в красках поведать историю «преподаватель напал на ученицу». А то еще подумают, что она что-нибудь не так поняла. А тут уж сложно что-нибудь не так понять! В учительской после этого началась такая суета, что стало понятно: они точно ничего об этом не знали. И не были готовы к такому повороту. Ну и слава богу! А то Гермиона, увлекшись своими мыслями, начала было подозревать общешкольный сговор с целью заманить Поттера в Запретный Коридор. Паранойя — она затягивает.

После нескольких минут сумбура Флитвик и МакГонагал отправились в Запретный Коридор, а Спраут повела Гермиону в Больничное Крыло. Гермиона, конечно, пыталась отказаться, но ее никто не стал слушать: мало ли, мол, чем Квиррелл ее приложил, порядок есть порядок, надо провериться. Ага, непонятно только, о каком порядке может идти речь, если в школе творится… такое?

Мадам Помфри выслушала новости с обреченным видом человека, которому предстоит много работы, быстро осмотрела Гермиону, напоила успокоительным и уложила переночевать в палате: «Понаблюдать на всякий случай, ну и вообще, отбой уже был, нечего тут гулять», — и убежала срочно готовить что-то к прибытию более серьезных пациентов. Вот уж кто точно не склонен к беспочвенному оптимизму!

Гермиона улеглась, пару раз попыталась заплакать, но так толком и не сумела: то ли успокоительное помешало, то ли… то ли просто такой уродилась. Уснула она довольно быстро, как будто в обморок провалилась. Как в Больничное Крыло доставляли гриффиндорцев, она уже не слышала.

Какая там истина? — даже снег

Во тьме белый и черный одновременно.

Гермиона проснулась среди ночи, резко, будто ее кто-то толкнул. Села, огляделась, не соображая, где находится, а когда сообразила, выбралась из-за ширмы, которой отгородили ее кровать, и уставилась на остальных пациентов в палате. Их было трое: весьма помятый Уизли с заживающей здоровенной ссадиной на лбу, мирно спящий Невилл и собственно Поттер, бледный настолько, что почти зеленый, с такими синяками на шее, будто его кто-то пытался душить. Живые.

Гермиона выдохнула с облегчением. Неизвестно, чем у них там все закончилось, но они все-таки уцелели. Значит, ей не придется до конца жизни мучиться, вспоминая, что она не смогла их остановить. Пока она стояла и разглядывала их, проснулся Уизли. Прямо как будто взгляд почувствовал! Увидел ее и аж подпрыгнул в кровати. Гермиона приложила палец к губам, чтобы он не будил остальных.

— Ты откуда здесь взялась? — шепотом спросил Уизли.

— Оттуда, — Гермиона кивнула головой в сторону ширмы. — Меня из учительской сюда привели и уложили понаблюдать.

— А чего тебя наблюдать-то? — изумился он.

— На всякий случай. Вдруг у меня стресс и шок. Я в учительской знаешь как кричала, чтобы всех проняло. Ну, или вдруг Квиррелл на меня какую-нибудь гадость наложил…

— Кричала, надо же, — улыбнулся рыжий. — Я думал, ты не умеешь.

Гермиона старательно выгнула бровь а-ля декан.

— Что значит «не умею»?

— Ну, ты вся такая зажатая, кажется, если на тебя кувалду уронить, ты и тогда прочитаешь нотацию о технике безопасности, причем исключительно приличными словами.

— Ну спасибо, — немного обиженно сказала Гермиона, хотя не поняла, стоит ли обижаться на такую характеристику. Уизли, впрочем, ее обиженный тон либо не заметил, либо проигнорировал.

— И вообще, я думал, ты никуда не пойдешь.

— Потому что я там сижу, чтобы вас обмануть и запутать, я помню. Вот мне прямо делать нечего, лишь бы запутывать и обманывать.

— Извиняться не стану, — прошипел рыжий.

— Знаешь куда иди со своими извинениями?

— Далеко, небось, — ухмыльнулся он. — Надо же, а ты беситься умеешь!

— Еще раз туда иди.

— Во вкус пошла, да?

— Мне можно, у меня стресс, — фыркнула Гермиона и присела на стул около уизлевской кровати. — Мерлин с ними, с извинениями, а вот спасибо сказать мог бы. Вы, между прочим, по этим замороченным чистокровным правилам теперь определенно мне должны. Хотя… вы мне еще с истории с драконом должны!

— Ну, знаешь!..

— Да, знаю, — отмахнулась Гермиона. — Разумеется, вы не признаете никаких долгов. Ибо это была моя обязанность перед магическим миром и еще чем-нибудь, ага? Ну, я так и думала. Да и что с вас взять-то? Совершенно зря я с вами связалась, я прекрасно это понимаю и больше не буду.

— Вот и хорошо, — засопел Уизли. Сопение почему-то было очень негодующим. Гермиона решила, что на этом их разговор закончен, и уже собиралась встать, когда он вдруг негромко заговорил. — Мы в этот коридор еще в начале года сунулись, случайно, а там, представляешь, сразу за дверью цербер сидит! Его Пушком зовут, это Хагрид учудил, но об этом мы уже позже узнали…