Игорь Бер - Осень ожиданий [СИ]

— В губернию Торайес, — ответил бородач. — Навестить друга.

— Прекрасно, выходит нам по пути, чему я несказанно рад, — искренне порадовался Томас. — Это поможет нам узнать лучше друг друга. Вдобавок я не простил бы себе никогда, если бы не отблагодарил тебя за свое спасение. Понимаю, нет ничего дороже жизни, но я готов угостить тебя и твоего друга самым лучшим элем, который только найдется в той губернии.

— Мой друг не пьет, а я не откажусь от выпивки, да только остался ты без медяка в кармане.

— Об этом не беспокойся, Марк. Ты выпьешь еще сегодня вечером столько эля, сколько в тебя только сможет влезть.

Весь путь до губернии Торайес говорил в основном Томас, в то время как Марк больше помалкивал и, как правило, соглашался с тем или иным мнением, когда Уолкер ждал от него этого. Томас поведал своему спутнику практически все знаменательные моменты из своей жизни, не забыв упомянуть и о своем дне рождении. Он рассказал Марку о том, где родился; кем были его родители; сколько у него было братьев и сестер; о том дне, когда он покинул отчий дом; о дне, когда он стал мужчиной, впервые переспав с женщиной; о том, огромном количестве представительниц слабого пола, которых он познал; о первой своей золотой монете, которую он заработал, спев песню по просьбе одного богатого человека. Одним словом, Томас поведал Марку обо всей своей жизни, в то время как сам Уотер для него оставался одной большой загадкой. Томас решил вывести на разговор Марка разными наводящими историями, но Уотер оставался молчалив до самых врат губернии.

Торайес оказался не самой чистой губернией во всем Молодом Мире, да и не самой спокойной. Факелы горели не на всех улицах, а там где они все-таки были, то освещали мрак только каждый второй или даже третий факел. На вымощенных камнем дорогах то тут, то там виднелись осколки глиняных кувшинов, грязное тряпье непонятного происхождения и обычный мусор. Часто встречались места влажные от пятен крови и, судя по стойкому запаху — мочи. С двух улиц, которым не посчастливилось быть освященными, до ушей гостей губернии донеслись бранные слова двух спорящих из-за чего-то пьянчуг. На одной улице им повстречался на пути сильно пьяный мужчина неопределенного возраста, который уткнувшись лицом в стену одного из домов, справлял малую нужду. Услышав за спиной шаги Томаса и Марка, он повернул голову в их сторону, и еле внятным голосом попросил у них пару медяков. Ни Томас, ни Марк никак не отреагировали на его просьбу, пройдя мимо, после чего попрошайка потерял к ним интерес, продолжив мочить стены строения.

Когда они подошли к дверям одной из таверн, путники расслышали нескладные пения завсегдатаев. Томас улыбнулся во все свои тридцать два зуба.

— Друг мой, я обещал тебе столько эля, сколько ты сможешь выпить? Так вот, я держу свои обещания. Сегодня ты насытишься им на целый год вперед. И знаешь почему?

— Почему? — спросил Марк.

— Потому что посетители таверны поют песню моего сочинения.

Томас отворил двери и вошел в помещение, обделанное деревом и камнем. Клубы дыма витали над потолком, укрывая туманом лестницу, ведущую на второй этаж. От горланящих песню в несколько десятков ртов закладывало уши. Никто не обратил внимания на их приход, продолжая петь, пить и веселится. Прелестницы из местного борделя предоставляли свои услуги всем тем, кто нуждался в их компании, сидя на коленях и распевая вместе с клиентами песни или же стоя на коленях и ублажая ртом тех, кому уже было невтерпеж. Пьяный скрипач фальшиво выводил напеваемую всеми мелодию, резко дергая смычком с одной порванной струной. Толстая женщина, возможно жена хозяина заведения, подносила без устали то к одному столу, то к другому полные кружки эля, заменяя опустошенные.

Томас просочился среди толпы к стойке и попросил у бармена две кружки темного эля, для него и его друга.

— С тебя три медных монет, — ответил ему хозяин.

— У меня денег нет, но у меня есть что-то получше, — заверил его Томас.

— И что же?

Томас подошел к скрипачу и вырвал инструмент из его рук. Мелодия, и так довольно фальшивая, взяла высокую сбившуюся ноту, после чего смолкла. Вместе со звуками скрипки замолчали и гости таверны. Двое наиболее пьяных господ даже принялись материть Томаса за его выходку.

— Минуточку внимания, друзья мои. Позвольте мне представиться. Меня зовут Томас Уолкер!

— И что с того? — этот вопрос раздался из уст половины завсегдатаев. А вот большинство девиц с интересом продолжали глядеть на Томаса, а на их губах появились улыбки.

— Да, похоже, мое имя не поспевает за моим талантом, — удрученно вздохнул Уолкер. — Я автор той песни, которую вы только что пели.

После минутной тишины, во время которой были слышны лишь звуки крыльев десятков мух, кто-то, картавя, выдавил из себя:

— Че ты врешь!

— Уверяю вас, тавв — это чистая правда. Эту песню я придумал около пяти лет назад.

— Это песня старая и автор ее давно помер! — добавил другой завсегдатай, в бороде которого застряли остатки блевоты.

— Не пори чушь, — покачал головой другой. — Я знаю автора этой песни, пару лет назад он выступал перед публикой в ближайшей от нас губернии. Мы с моей почившей женушкой стояли в толпе, когда он пел. Но ты, приятель, на него совершенно не похож. Рожей не вышел. Автор той песни постарше был тебя, и голос у него был превосходный, не то, что твой.

— Так я ведь еще ничего не спел, — заметил Томас.

— Все равно не такой, — настоял на своем мужчина, махнув в его сторону рукой. — Самозванцев сейчас полно. Видал я уже парня, который уверял, что способен победить оборотня голыми руками, да только подтвердить свои слова на деле он так и не смог.

Одна из девиц, далеко не первой молодости, приблизилась к Томасу и попыталась привлечь к себе его внимание, проведя ладонью по его щеке. Томас, отмахнулся от нее, продолжая глядеть только на тех, кто смотрел на него с укором и злостью.

— К счастью я могу вам это доказать.

— Верни скрипку, — потребовал скрипач, но самостоятельно вырвать ее из рук Томаса он не решился.

— Погоди, уважаемый, вначале я покажу всем, как нужно правильно играть на музыкальном инструменте.

Томас приложил смычек к струнам и провел один раз по ним. Звук получился мерзким и совсем не музыкальным. Этот конфуз заставил всех присутствующих захохотать во весь голос. Томас ни капли не смутился, вместо этого он попытался более плавно провести смычком по скрипке, но и это не помогло — скрипка издала писк, от которого у Томаса свело челюсти. Он вернул скрипку обратно ее хозяину, нехотя признав его талант.

— Странно, что у тебя получается хоть как-то играть на ней.

Томас Уолкер запел, когда большинство присутствующих в таверне продолжали смеяться и держаться за свои животы. Стоило его голосу докатиться до каждого уголка помещения, как смех мигом смолк. Томас с чувством гордости оглядел всех, кто еще пару секунд назад смеялся над ним, и запел еще громче: