Игорь Бер - Лето испытаний [СИ]

Никто не преследовал их, позволив им убежать. Но вечером он все же получил взбучку от своего отца. Когда Родерик Пир Сай Галлахер наведался к ним в гости, Билл понял, что пришел он именно по его душу, а потому незамедлительно скрылся в своей комнате, но это не спасло его от праведного гнева отца, и следующие пять дней он не мог сидеть без боли. Франсу досталось не меньше от его родителей. В самую пору Биллу было обижаться на своего кузена, но вместо этого он был наоборот восхищен его смелым поступком. Франс не оставил его в беде, не убежал домой, не позволил конюху отвести его к своему хозяину, чтобы тот отругал его или даже отхлестал. Франс спас его в тот день. В семь лет он воспринимал поступок брата именно как спасение и никак иначе. Спустя годы, он отдавал себе отчет, что не приди в голову Франса «блестящая» идея поглядеть без спроса на Барра, не было бы и последующего наказания, но тогда Франс для него был истинным героем. И он до сих пор считал таковым своего кузена.

Билл Тейт прошел мимо толпы людей, которые покинули дома, чтобы Анку провели их тщательный осмотр. А также мимо тех, чьи дома уже были осмотрены, но интерес которых к работе чистильщиков был слишком высок, чтобы запираться в своих жилищах и наблюдать за всем через оконные стекла. Самих же Анку нигде не было видно. Видимо они скрывались за стенами одного из домов. А вот их конь послушно продолжал стоять в двух десятках шагов от главной арки и смотрел своими красными огоньками глаз на водную гладь под ногами. Из повозки доносились крики пойманных Безликих, которые привлекали к себе внимание жителей Конвинанта не меньше тех, кто занимался их отловом.

Билл Тейт не стал долго задерживать свой взгляд на коне и повозке, а продолжил идти по воде мимо людей, пока не выбрался на более или менее свободную часть главной улицы и, прибавив шаг, поспешил к концу поселения, где нашли тело Генри Белфаста. К тому времени ни шерифа, ни громогласной женщины, ни ее сына нигде не было видно. После нескольких расспросов малоразговорчивых жителей, Билл узнал, что его брат вызвался добровольцем и поспешил вслед за женщиной и девочкой, в чьем доме проводился ритуал вызова Анку. Билл направился в сторону указанного дома, и прежде чем постучать в дверь, посмотрел в сторону толпы, пытаясь подсчитать оставшееся время до того момента, когда до них доберутся Анку. По его приблизительным подсчетом, у него было не меньше получаса, прежде чем он бы повстречался лицом к лицу с Анку в коридоре дома Парвисов.

Ему пришлось постучать трижды, прежде чем он пришел к выводу, что ему никто не откроет. Тогда Билл вошел без приглашения.

В доме было солнечно, но прохладно, словно в погребе семейство Парвисов хранились несколько ледяных глыб. И хотя на улице было полно людей, в доме он чувствовал одиноким и незащищенным. Гнетущих мыслей добавляли воспоминания о проведенном в этом доме ритуале.

— Франс?! — позвал он. Билл инстинктивно схватился за револьвер, но того, к сожалению, не оказалось на месте. Всего огнестрельного оружия их лишили сразу же после ареста.

В ответ на его голос послышался вначале детский смех, а затем некое мужское бормотание. От этих звуков в доме стало еще холоднее. Билл был готов уже развернуться и бежать прочь, когда на его зов раздался ответ:

— Чего тебе?

От голоса Франса у Билла отлегло от сердца. Он с облегчением выдохнул и прошел по коридору вперед. Справа была просторная комната со столом, стульями и шкафом для посуды. В этой комнате проводился прошлым вечером обряд, но сегодня она была совершенно пустой. Другая комната была спальной. Около маленькой кроватки стоял не менее маленький стул, на котором, спиной к двери, сидела девочка. Рядом с ней стоял Франс Тейт, держа руки в карманах брюк. Ни матери девочки, ни ее отца в комнате не было.

— Вот вы где. — Билл вошел в комнату под звуки нового приступа смеха девочки. — Что вы здесь делаете?

— Тебя ждем, — невозмутимо ответил Франс. Его губ коснулась еле заметная улыбка.

Биллу стало не по себе. Смех девочки казался не слишком искренним. А улыбку Франса он и вовсе не мог объяснить.

— Пойдемте отсюда. Скоро Анку дойдут и до этого дома.

— Не беспокойся, здесь есть другой выход. Пока они дойдут, нас уже здесь не будет.

— А где мать и отец девочки?

Девочка снова засмеялась, продолжая сидеть к нему спиной, не оборачиваясь.

— Они ушли, — будничным голосом продолжил Франс.

— Куда это? — спросил Билл. Весь этот разговор начинал беспокоить его все сильнее. Радость того, что ему удалось отыскать брата целым и невредимым начала угасать. Он сунул руку в карман и пошарил на дне. Пуговицу, которую он оторвал от своей рубахи и которую продолжительное время держал во рту, была на месте.

Франс вновь улыбнулся ему и пожал плечами. Билл сунул пуговицу в рот и зажал ее между зубами. Франс незамедлительно обнажил свои зубы и показал зажатую между ними пуговицу, от чего Билл во второй раз с облегчение выдохнул.

— О, Океан Надежд, а я уже решил, что ты Безликий. Твои общие и короткие ответы не на шутку меня напугали.

— Правда? — спросил Франс и вновь улыбнулся. Девочку охватил очередной приступ смеха.

— Что с ней? — спросил Билл. — Почему он смеется?

— Ей весело.

Билл Тейт никогда не причислял себя к той части человечества, которую Океан Надежд наделил умом и сообразительностью, но даже он понимал, что в этом доме происходило что-то неладно. И как бы сильно он не хотел верить, что перед ним стоял его брат Франс, его внутренние инстинкты твердили ему о необходимости поскорее покинуть стены этого дома.

Билл обратил внимание на рубашку своего кузена. Ее ворот был расстегнут на две верхние пуговицы, от чего он мог видеть голую кожу Франса, на которой проступал маленький островок курчавых волос. Франс с детства любил дорогие костюмы хорошего покроя и всегда носил их так же как все знатные мужи. В жизни Билл никогда не видел, чтобы его кузен носил свою верхнюю одежду нараспашку. Каждая пуговица на его пиджаке, жилете или рубашке были заложены за петельки или же прорези, если этикет подразумевал их обязательное использование. В последние дни этикет не был соблюден Франсом, а все потому, что они все вместе оторвали по пуговице со своих рубашек и сунули их в рот, как знак отличия людей от Безликих. Тогда почему у Франса отсутствовала не одна пуговица, а сразу две?

«Наверное, потому, что первая пуговица осталась при настоящем Франсе», подумал Билл, и от своих же мыслей ему стало дурно. Неужели это был не Франс, а Безликий, который ранее выдавал себя за старшего помощника шерифа? Прав он был или нет, Бил решил не ждать ответов. Он попятился назад и стукнулся плечом о косяк. Девочка впервые повернулась к нему лицом, и Билл не удержался от крика. Да что там, он завопил, так громко, насколько ему позволяли его голосовые связки.