Игорь Бер - Лето испытаний [СИ]

Дым над кругом вновь начал рассеваться, а глаза сидящих обрели нормальный вид. Их руки отделились, и каждый по очереди принялся их умывать.

— У нас получилось, — сообщила всем присутствующим Солнечный Луч, видя, что никто пока не собирался задавать вопросов, а только с недоверчивостью глядел в их сторону.

— Ты сама с собой разговаривала, — сказал один из жителей Конвинанта. — В этот раз не было никаких посторонних голосов.

— Это вам и внушает недоверие? По-вашему было бы лучше, если все повторилось как в первый раз?

Возражений не последовало. Сид Рассел тоже был слегка разочарован столь быстрым завершением ритуала, хотя он не стал оглашать своих подозрений. Вместо этого, он вышел вперед и обратился ко всем:

— Жители Конвинанта, хочу поблагодарить всех вас за участие. Теперь все мы можем возвратиться по своим домам, и помните про опасность, которая подстерегает всех нас на улице.

— А когда появятся Анку? — спросил кто-то. — В мою молодость они появились на следующий день после ритуала.

— В этот раз будет так же, — ответила Солнечный Луч.

— А что если они не появятся? — другой голос.

— Давайте дождемся завтрашнего утра. Не будем гадать сейчас, — попросил шериф. — Не знаю как вы, но я устал. Меня дома ждет жена и я… я хочу вернуться к ней.

Последние слова шериф произнес с запинкой. Его лицо побледнело, а в глазах появилась грусть. Опустив голову, он направился к выходу, больше ничего не сказав. Проводив его взглядом, находящиеся в доме Парвисов потоптались на месте, после чего тоже направились к выходу. Поблагодарили и попрощались с Солнечным Лучом всего пару человек, одним из которых был Рональд Белфаст. Также Белфаст посмотрел в сторону молодых парней из банды Благородных и кивнул:

— Молодцы парни, вы нам здорова помогли.

— Рады были помочь, — ответил Альберт.

— Обращайтесь, — добавил Франс Тейт.

— Мне даже понравилось, хотя я ничего не помню, — подхватил Билл Тейт. — Вроде только сели за стол. Затем закружилась голова, я даже хотел отказаться от участия, но не успел ничего произнести. И вот я уже стою на своих ногах, а все люди расходятся.

Все молча слушали его. Когда Билл умолк, Рональд Белфаст предложил всем остаться на ночь у него дома.

— Мой дом довольно большой, а потому, все мы поместимся. К тому же мой сын сегодня ночует в доме младшего помощника шерифа, так что вы, дисель, будете иметь отдельную комнату.

— Премного вам благодарна, — произнесла Солнечный Луч.

— А мы рады будем, если нам найдется место и на полу, — улыбнулся Альберт. — После двух ночей в камере, мы будем рады любому раскладу.

Наведя порядок на столе и избавившись от всех ритуальных принадлежностей, они все вместе вышли из дома Парвисов и направились в сторону дома Рональда Белфаста. Никто даже не вспомнил об Эшби Парвисе, который все это время спал в своей комнате крепким пьяным сном.

Эшби проснулся ближе к трем часам утра, услышав плач ребенка. Голос своего сына он узнал сразу. Поднявшись с постели, испытывая сильную головную боль и тошноту, Парвис принялся звать свою жену, но не получил ответа. Все перед его глазами расплывалось, а так как кругом была ночь, волны, что накатывали на него без перерыва, были иссиня-черными. И в этих волнах появлялись и пропадали лица. Сплошь страшные и отталкивающие лица.

— Пойдите прочь! — проворчал он и отмахнулся рукой. — Чего вам надо от меня?

Очередной плач его сына, заставил Эшби замолчать и прислушаться. Джонас был на улице и жалобно скребся во входную дверь.

— Сэлли, почему наш сын не в своей постели?! — рявкнул он, и тут же сморщился от головной боли. — Сэлли, где ты?… Чтоб тебя…

Джонас уже плакал навзрыд. И в череде его плача он даже расслышал слова «Папа, где ты?». С трудом держась на ногах и стараясь идти по прямой, Эшби Парвис зашагал к входным дверям, то и дело на что-то натыкаясь. Проделав всего двадцать шагов, он успел нанести себе три царапины и два ушиба. Так как он был слишком пьян, то боли он не чувствовал, но слабыми крупицами рациональности, он напоминал себе, что утром на его теле появятся настоящие синяки. Эти мысли так же быстро растворялись, как и формировались.

Плач Джонаса нарастал, стоило ему с каждым шагом подходить ближе к входной двери. Мальчик уже стучал в нее и просился побыстрее внутрь. Эшби решил, что утром устроит взбучку жене за то, что она не следила за их общими детьми.

Открыв дверь, он увидел сына, мокрого, грустного и даже обиженного.

— Папа, почему вы забыли обо мне?

— Что ты, сынок. Как мы могли забыть тебя. — Эшби встал перед сыном на колени и сжал в ладонях холодные руки мальчика.

— Я думал, что вы больше меня не любите.

— Любим. И я, и твоя мать, и твоя сестренка, мы все любим тебя.

— Тогда докажи и обними меня.

Эшби обнял сына и как только они заключили друг друга в объятьях, у Эшби словно что-то щелкнуло в мозгу. Сознание прояснилось, и перед ним возник образ фотографии, на которой были изображена его семья, включая Джонаса. Вернее — тела Джонаса. Все верно, его сын был мертв и тот, кого он обнимал сейчас, не был его сыном. Эшби попытался отстранить от себя мальчика, но у него ничего не вышло. Тот держал его за шею очень крепко.

Crown of Thorns — Dare

В огромной лаборатории Джорджа Либрука, что лишь на четверть уступала в размерах залу для молитв, стояли внушительных размеров полки, достигающие высоты потолков, на которых хранились разных видов и размеров пузырьки с эликсирами, ядами и отварами, разных цветов и оттенков. На каждом пузырьке были аккуратно прикреплены с помощью резинок бумажки с названиями на пока еще слабо-понятном для Рэйчел Коннорс языке. Глава общины учил ее своему мастерству, а также этому мелодичному языку, способности к которому у девочки были менее блестящими, чем в варке зелий. Джордж Либрук не видел в этом ничего странного, в каждый раз, когда она делала ошибки в чтении или же произношении наиболее сложных слов, он обещал ей, что придет время, и она выучит этот язык и даже научится на нем думать.

В день, когда Джек, Алекс и Баррет Гибсон отправились на поиски Пришельца, Джордж Либрук заглянул в комнату Рэйчел и напомнил ей о скором начале уроков.

— Сегодня никаких языков, а только изготовление эликсиров. То, что тебе нравится. Как ты смотришь на это?

— Я очень рада! — воскликнула девочка, вскочив с кровати, на которой еще недавно проводил ночь ее отец, и захлопала звонко в ладоши.

Либрук улыбнулся ей и, закрыв за собой дверь, направился в свою лабораторию.

Спустя час к нему присоединилась и Рэйчел. Ей очень нравилось находиться в лаборатории главы общины, в которой она чувствовала себя как рыба в воде и забывала о тех вещах, что заставляли ее грустить. Она могла часами прогуливаться перед стеллажами и вглядываться в содержимое стеклянных емкостей. Также ее внимание привлекали и ингредиенты, из которых все эти жидкости изготавливались. Их Джордж Либрук хранил не только на отдельных полках, но и в специальных шкафах и погребах. Наибольшее впечатление на Рэйчел произвели два ингредиента, которые глава общины хранил под полом. Это были две большие банки с настоем из человеческих частей тела. В одной была рука, которую Либрук называл почему-то «Рукой Славы», а в другой и вовсе голова какого-то бедолаги. Его глаза были уставлены верх, волосы на голове и небритых щеках были редкими и ломкими, кожа отвратительно белой и начисто отсутствовали уши и нос. Рэйчел было незнакомо лицо законсервированного трупа, да и сам Либрук утверждал, что он купил сей ингридиент у продавца особых товаров, который зарабатывал торговлей в нескольких сотнях тысяч шагов от этих мест.