Евгения Кретова - Посох Велеса

— Ну, что там?! — голос Ярославы отразился от стен, с силой ударив по барабанным перепонкам.

Катя прикрыла уши ладонями:

— Тише, Ярослава, оглушишь…

— Извини… Так что там? — повторила она громоподобным шепотом.

— Пойдем, посмотрим, — голос Стара был спокоен.

— А вдруг там этот зверь?

— Пока не откроем дверь, не узнаем, верно?

И Катя подошла к двери. Глубокие извилистые трещинки. Орнамент поверху. Ручка-кольцо.

Она толкнула от себя.

Дверь глухо скрипнула, но не поддалась. Девочка надавила сильнее, но снова безрезультатно.

Она обернулась к Стару, посмотрела на онемевшее лицо Ярушки:

— Не открывается.

— Ну, что ж, и этому тоже найдем разгадку. Но, к сожалению, Катя, должен тебе сказать, что этим же путем к своей маме ты попасть не сможешь, — и добавил чуть громче: — Благодарю, Ларец, мы увидели все, что хотели.

Снова удушье и головокружение — и они опять в библиотеке, в своем теле и размере.

— И что теперь? — Катя устало опустилась на пол. — Я застряла здесь и никогда не увижу маму?

Ярушка закусила костяшку пальца, чтоб не разреветься, так ей жалко было свою подругу.

Стар положил Кате руку на плечо:

— Мы найдем способ. Покажи, что еще было в шкатулке.

Катя снова открыла шкатулку, только теперь без заветных слов, и на дне увидела моток с нитками и полупрозрачный камень сочного василькового цвета. Она протянула руку, чтобы достать их, но волхв остановил ее:

— Погоди.

Он взял в руки шкатулку, чуть наклонил ее так, чтобы ее содержимое отразилось в воде.

По водной глади пробежала рябь, а когда она улеглась, Катя увидела в отражении преобразившийся ярко алый вместо василькового, искрящийся самоцветными огнями камень. От него, узкими серебристыми змейками к ее рукам тянулись лучи.

— Что это? — прошептала она.

— Алатырь. Камень, открывающий двери. Твоя бабушка, Ярушка, оказалась права и в том, что матушка нашей Катей — большому ведовству открыта…

— А этого не может быть, — Катя упрямо мотнула головой. — Она искусствовед. Ученый.

Стар только покачал головой:

— Алатырь — царский камень. Его не у каждого волхва встретишь. А у матушки твоей он имеется.

— И в книге древней ее портрет имеется как Макоши, — опять встряла Ярушка. Сокол встрепенулся и едва не укусил ее за руку. — Ай!

Катя недоверчиво нахмурилась.

— Не веришь?

— Нет.

— А ну-ка, вода, покажи, кто чары сильные наложил на ларец этот, — и он взглянул на Катю: — Смотри!

Сердце у нее подпрыгнуло и оборвалось: на нее смотрела ее мать, Мирослава Мирошкина. Катя всхлипнула и бросилась к Ярушке на грудь.

— Не может быть! Этого не может быть!

— Зато теперь мы точно найдем тебе дорогу домой, — тихо отметил Стар. — Дай только немного подумать.

Он задумчиво посмотрел на шкатулку и ее содержимое, дотронулся до темного, потрескавшегося дерева.

— Ярослава, Кате надо отдохнуть, в себя прийти. Отведи ее в дом. А ларец этот здесь пока оставь. Мне подумать надо. Ступайте.

И он легонько подтолкнул их к лестнице наверх.

Шкода и Афросий, конечно, увидели дым от костра.

Пока они делали Антону носилки, от Кати и ее друзей простыл и след.

— Вот же черт! — в очередной раз ругнулся Афросий и с неприязнью глянул на Антона. — Ведь рядом были. Если б не этот хлыщ, уже бы бабке сдали деваху, да и дома в баньке парились.

— Умолкни, — прикрикнул на него Шкода, осматривая поляну. — Вот следы их. По ним пойдем.

Пока Шкода и Афросий дотащили Антона до Аркаима, им уже было не до Кати. Мокрые от пота, грязные, голодные, и злые, они почти не отреагировали на ряженых крестьян, странные караваны, орущих на них мужиков в высоких тюрбанах, встречавшихся им по дороге.

Увидев некое подобие дома — небольшой сарай с крытой соломой крышей, они рванули к нему.

— Эй! Есть кто живой!!! — орал озверевший Афросий. — Хозяева!

— Да не ори ты как оглашенный, — остановился мужичок с окладистой бородой, в потертом зипуне, ловко поправил повисшую за плечами котомку. — Заходи, коли надо. Вишь — ключ на висит, значится, свободен дом. Заходи, да живи. Токмо убери за собой. Так дела и делаются…

И, покачав неодобрительно головой, пошел своей дорогой в сторону горевшего на закате города.

Афросий схватил ключ, дернул дверь и ворвался внутрь:

— Гляди, пацаны, — гоготнул он, выглянув наружу, — и салфеточки на столе льняные разложены! Заходи, хоть пожрем нормально да помоемся!

Антон, с тоской посмотрев на шагающих по дороге людей, вздохнул и направился, похрамывая, внутрь. Шкода плелся рядом, злой и напряженный.

— Как бы старуха нас тут не застукала, пока мы «нормально жрем» и «моемся»…

— Не дрейфь, прорвемся! — Афросий с силой стукнул по крепкому карнизу и в следующее мгновение уже скрылся к темноте. — Антох, ковыляй сюда, польешь мне, а то от меня разит тиной, и чешется все, сил уже нет!

В доме, действительно, было все прибрано, как и сказал проходивший мимо дед.

— Гостиница это, что ли. У этих, у ряженых? — Афросий добыл кусок черствого хлеба и сейчас, орудуя мощными челюстями, пытался его разгрызть. — Коспей у них здесь, что ли?

— Это что за муть?

Афросий гоготнул:

— Ну, ты темная личность, Шкода. Косплей — это что-то вроде ролевой игры. Народ наряжается всякими гэндальфами или поттерами, во всякие известные персонажи, короче.

— И что делают?

— А что угодно. Что положено по костюму, то и делают.

Антон, нарочито сильно прихрамывая, заглянул на полку, увидел небольшие холщевые мешочки. Заглянув в один из них, увидел крупу.

— Парни, тут перловка есть. Давайте кашу сварим, что ль.

После бесконечного марш-броска и непривычно сытого ужина, Шкоду разморило.

— Антох, давай эту деваху завтра искать, — Шкода то ли себя уговаривал, то ли с товарищем советовался. — Тут народу — тьма, черт ее знает, где она пристроилась… Завтра найдем. А сейчас давай спать? А?

— А давай! — Антон был не против.

Устроились на лавках. Твердо, но все равно лучше, чем на камнях.

Шкода заснул, наверное, даже раньше, чем лег. Только он вытянулся под небольшим стеганым одеялом, которое они нашли в сундуке за печкой, так сразу и захрапел, только иногда почесывая одну о другую босые ступни, не поместившиеся под короткое одеяло.

Антон еще подождал некоторое время — Афросий тоже храпел.

После этого, потихоньку, стараясь не скрипеть половицами, взял ботинки и выскользнул из дома.

Уже на крыльце, вдохнув полной грудью вечернюю прохладу, он обулся и по опустевшей к вечеру дороге торопливо пошел в сторону города.

Кате ничего не оставалось, как поплестись домой: понимания, как попасть домой после разговора с волхвом у нее не возникло, но тень надежды грела, не давая отчаяться.