Беттина Белитц - Поцелуй шипов

— Я не позволю тебе запрещать, — пояснила я грубо. — Колин, здесь по близости живёт Мар, который открыто показал мне себя, на что ещё мне наедятся? Я ведь даже не знаю, где начать поиски… Ты не можешь ожидать от меня, что я проигнорирую его, так не пойдёт! Может быть он один из хороших парней!

— Хороших нет, — ответил Колин резко. — Есть революционеры, это всё.

— Тогда ты спроси его. Тебе ведь на всё наплевать, не так ли? Главное, что ты сможешь умереть смертью мученика. — Это было не справедливо, отпустить такое злобное замечание, но Колин требовал от меня невыполнимое для человека.

— Он ничего мне не скажет. Даже если у него есть информация. Так как мы знаем, какие мы, никто из нас не доверяет другому. А что касается интереса: как ты думаешь, что я делаю, с тех пор, как узнал об исчезновение твоего отца? Конечно же я стараюсь что-то выяснить, но это как ходьба по канату и рискованно для всех нас.

— Я не понимаю. — Мой план, больше не думать напряжённо, снова подвергся испытанию. Я едва могла следовать за мыслями Колина. — У вас ведь есть способность заглянуть в головы других людей?

— Да, в головы людей. А не в головы Маров. Мары закрываются. Их нельзя прочитать. О мыслях и планах Тессы я узнал только потому, что она пыталась меня превратить и наши разумы объединились, а с Францёзом это случилось во время битвы, в то время, когда я отравил его. Я не могу сказать, что задумает Анжело, с другими Марами тоже самое. Однако мой разум предупреждает, что я должен остерегаться. Возможно меня бояться некоторые, вероятно более молодые, но скорее я могу представить себе, что они хотят меня наказать. На нашей совести уже двое из них, Эли… Одна из них была своего рода легендой. Во всяком случае я так предполагаю.

— Как тебе вообще удалось сделать так, чтобы Тесса, после освобождения из концлагеря, не превратила тебя полностью?

Лицо Колино окаменело.

— Лучше не спрашивай…, - посоветовал он мне недружелюбно.

— Но я хочу знать.

— Для протокола пойми следующее: я полный Мар, более полный, чем когда-либо хотел быть. Предрасположение у меня уже было всегда. Тессе лишь не удалось изгнать из меня добрые намерения. Для спасения из лагеря: немедленная совместная охота на большую семью, которую предложил ей я, что ещё больше разгорячило её. Потом я сломал ей кости, в то время как она кормилась, оторвал её от полумёртвых детей, погрузил малышей в транс, чтобы они забыли и смогли выздороветь, хорошо выспавшись, во второй раз атаковал их мать, чтобы была возможность защититься от Тессы и сбежать… хочешь ещё больше деталей?

— Нет, спасибо, — отклонила я. Я должно быть побледнела; было такое ощущение, будто моё лицо заледенело. Мне нравилось забывать, что Колин тоже когда-то питался человеческими снами и мечтами. Но теперь меня больше уже не удивляло, почему Тесса так ожесточённо преследовала его. Он неоднократно обхитрил её.

— Разве Мары не должны были уже давно убить меня? — вернулась я к первоначальной теме разговора, потому что не хотела ни секундой дольше занимать голову этой экскурсией в прошлое Колина. — В конце концов я была там, даже продвигала это дело.

Изогнутый рот Колина затвердел. У меня тоже было такое ощущение, будто я окаменела, когда поразмыслила над моими словами. Они принадлежали к тем вещам, о которых я, в прошедшие недели, решительно старалась не думать. Они отомстят? Для Мара было бы пустяком убить меня.

— Да, на самом деле они должны были убить. Даже уже после Францёза. Ты не поверишь, что я чувствовал, после того, как мне пришлось сбежать. Я никогда не смог бы себя простить, если бы меня не было рядом, чтобы предотвратить твоё убийство. Но они этого не делают, какая бы там не была причина. Я не понимаю. Кажется, у тебя есть своего рода неприкосновенность, которую я не могу объяснить себе.

— Анжело тоже давно мог бы убить меня. Ты ведь говорил, что достаточно нескольких секунд, — высказала я мысль для размышления. — И по отношению к тебе он не вёл себя так, будто наброситься в следующую секунду. — Встреча Колина и моего отца вышла гораздо более агрессивной и угрожающей, в воздухе даже начало потрескивать. — Вы знаете друг друга, не так ли? — Это было утверждение, а не вопрос.

— Я встречался с ним однажды в Германии, да. Он, время от времени, как и все Мары, меняет свою точку проживания. Его аура такая слабая и диффузная, что могла бы принадлежать и человеку, поэтому я не узнал его сразу.

Слабая аура. Это прозвучало безобиднее, чем Анжело и без того показался мне, но Колин был прав, когда утверждал, что Мары могут хорошо вводить в заблуждение. Францёз исполнил почти идеальный спектакль, разыгрывая гея, владельца галереи, но не настолько идеальный, чтобы с моей стороны не появилось никакого замешательства. Я всегда чувствовала, что с ним что-то не так. Однако в присутствие Анжело я чувствовала себя даже расслабленной.

— Правильно ли я тебя поняла: ты не говоришь с другими Марами о моём отце, потому что боишься, что тебя убьют? Это не совсем подходит к тому, чего ты хочешь потребовать от меня.

— О, значит теперь ты хочешь клеймить меня трусом? — Колин издал гортанное рычание, скорее веселье, чем гнев. — Если тебе так нравится, говори, но я даже не успеваю спросить их. Они отступают. Мне кажется, что я их учуял, но, когда приближаюсь к ним, они уже исчезли. Я не знаю, убегают ли они, или что-то замышляют. В любом случае, их было не так много. Кроме того, я никогда бы не сделал так, чтобы один из них закончил моё существование, а у тебя не было никакого шанса узнать об этом. Я хочу, чтобы ты присутствовала и выполнила это сама, чтобы у тебя была возможность попрощаться. Чтобы у нас была возможность попрощаться. Я не хочу, чтобы меня прикончили. Это должно стать актом любви, а не ненависти.

Чёрт. Именно эту тему я больше не хотела затрагивать, а то что сказал Колин, было больше, чем просто выстрелом, задевшим кожу. Это был выстрел в самое сердце. Я ненавидела прощания, тем более прощания на всегда.

— Я не трус, Эли. Чтобы выполнить обещание, которое я дал тебе, я подверг себя самой большой опасности. Я умыкнул формулу у самого старшего из нас, в то время, как он похищал сны. И это не в первый раз, когда я был у него. Давным-давно я уже раз пытался. Тогда он заметил меня, схватил, прежде чем я смог закончить и швырнул в стену. — Колин поднял руку и провёл большим пальцем по моему затылку, как раз там, где находился тонкий, изогнутый шрам. — Посмотри здесь.

Он наклонился вперёд, так что слабый свет луны упал на его блестящие волосы. Когда я их раздвигала, казалось они слегка ударяют меня током и обнаружила плохо заметный, тонкий, поверхностный шрам, с точно таким же изгибом, как у меня.