Беттина Белитц - Поцелуй шипов

— И у моего брата тоже есть своя гордость. Он страдает от того, что впал в пассивность и не смог сам побороть своего демона. Он захочет помочь и уж точно не пожелает, чтобы ты отнял у него всё этого, когда ведь именно ты так плохо обращался со мной… Если ты позволишь убить себя, я всю жизнь буду несчастна, и он будет точно так же ненавидеть тебя, как если бы я, выступив против Тессы, погибла, все будут ненавидеть тебя и…

— Хватит! — Гневно Колин ударил кулаком в сарай прямо возле моего уха. Я даже не моргнула. — Ты победила, ты маленькая змея-шантажистка. Боже, Эли, ты совсем не боишься, да? Ты не боишься… Ты должно быть совсем рехнулась.

На одно мгновение удивление вытеснило гнев Колина, когда он почувствовал то, что и мне казалось немного странным. Я не испытывала страха. А это, в свою очередь, должно было напугать меня… Но не пугало. Я не радовалась тому, что должно было случиться, но также не хотела, чтобы у меня это отобрали. Меня только удивляло то, что мне действительно удалось убедить Мара изменить своё мнение.

— Я рада, что ты всё понял. Если ты не будешь сражаться, тогда мне не придётся вмешиваться и тогда она, возможно, даже не увидит меня. Пообещай мне, что ты не будешь сражаться. Таким образом, ты нас защитишь!

Колин застонав, покачал головой, но это не выглядело как отрицание, а скорее, как покорность судьбе. Я истолковала его молчание как «да».

— Сколько ещё? — спросила я спокойно. — Сколько у нас есть ещё время?

— Несколько часов. Она идёт быстро. Быстрее, чем обычно. Я думаю, она будет здесь сразу после заката солнца.

Колин властно меня поцеловал, почти наказывая, но не без тревоги и нежности. Внезапно я почувствовала себя слабой и маленькой.

— Всё же не оставляй нас одних, не уходи!

— Я останусь, конечно же я останусь. Ведь это из-за меня у вас неприятности. Я пойду в сарай к Луису, чтобы медитировать. Я вовремя присоединюсь к вам, как только она приблизится. Но если что-то пойдёт не так, я засуну вас всех в машину и увезу, этого ты не можешь мне запретить.

Он ещё раз поцеловал меня, потом потянул Луиса за гриву в сторону и освободил мне дорогу. Луис во время нашего разговора стал спокойнее. На дрожащих ногах я направилась назад к Джианне, подгоняемая огненно-горячим ветром. Она всё ещё цеплялась за перила, но прекратила блевать. Прежде чем я дошла до лестницы, из кухонной двери вышел Пауль. Он тоже был бледным.

— Что с Джианной? Джианна, с тобой всё в порядке? Может быть, мы съели что-то не то или солнечный удар, у меня тоже вдруг образовались спазмы в животе, когда я сидел на туалете…

— Нет! — хрипло прокаркала Джианна. — Нет, Пауль, Тесса идёт! Она идёт! Я приманила её! Я приманила её, потому что… потому что я… о Боже, я подумала, что люблю Колина, не как ты думаешь, Пауль, по-другому… как друга, клянусь. Так, как обычно любишь свою кошку или особенно прекрасный вечер или луну, или…

— Джианна, успокойся, — умоляюще прервала я её. — Я тоже так подумала, и Колин. Для Тессы это было слишком, такого она не терпит. Это была передозировка. Да, она идёт, она уже в пути.

— Padre nostro (итал. наш отец), — плача прошептала Джианна и опустилась на пол, прямо в лужу из биттерино и в кучу из термитов, которые казалось умножаются каждую секунду. — Она нас всех убьёт… Мы ведь совсем не знаем, что нам делать.

Её обычно такие живые глаза оцепенело блестели, а губы окрасились в синий цвет, в то время, как всё тело сотрясалось от конвульсий. Я взяла её за руку, чтобы вместе с Паулем вытащить из кучи термитов. Холодный пот покрывал её кожу, источающий резкий, едкий запах. Казалось, она весит тонны. Она не переставая хныкала, в то время как Пауль и я общими усилиями тащили её в спальню.

— Шок, — обобщил Пауль её симптомы и, хотя и он тоже слегка дрожал и, как и прежде был очень бледным, но казался мне на удивление хладнокровным. — Я дам ей успокоительное. Я привёз с собой валиум.

— Нет! Нет, никакого валиума!

Пауль вопросительно поднял голову, в то время как по привычке мерил Джианне пульс. Её голова откинулась в сторону, и она ревела без слёз. Бессвязно она что-то бормотала, ужасная смесь итальянского и немецкого. Я слышала, что у неё во рту больше нет слюней. Слоги от сухости прилипали друг к другу, из-за чего ещё больше казалась, что она душевно больная и будто из неё только что, с помощью безжалостного экзотизма, изгнали беса.

Было бы очень легко позволить ей заразить себя. Мне тоже хотелось бросится на пол и дать другим решать, что со мной случиться. Но я не могла себе этого позволить, потому что моя роль слишком важна.

— Почему никакого валиума? — спросил Пауль и подложил ей под ноги подушку. — Он действует надёжно и сначала избавит её от самого большого страха…

— Потому что она потом не сможет думать ясно! Она должна оставаться в своём уме, нам всем нужен ясный ум! Пауль, пожалуйста… — Я снизила голос до шёпота. — Если хочешь, можешь сказать, что даёшь ей валиум, но возьми вместо него плацебо. Валерьянку или что-то в этом роде. Что-то безобидное. Слишком опасно, если она будет не в себе.

Хотя мои слова казались лицемерными аргументами, я знала, что мои тезы верны. Намного легче превратить или убить кого-то, кто не совсем в себе и находится под действием медикаментов. Джианна, хотя и сейчас тоже не в себе, но я надеялась, что до прихода Тессы она возьмёт себя в руки — по крайней мере настолько, чтобы могла логически думать. Наш разум — это единственное превосходство над Тессой.

— Ну ладно, как скажешь. Я попробую, — согласился Пауль.

Так, а теперь вернёмся ко мне. Грибы. О нет, грибы.

— Где Тильманн? Он что, ещё на пляже?

— Я так думаю. Он, наверное, залез в воду…

Чёрт. Почувствовал ли он, как и мы, что что-то случилось? Но я не могу ждать, пока он придёт. Я прижала кулаки к вискам и заставила себя навести порядок в голове. Колин знает, что у Тильманна и у меня есть идея, как мы возможно сможем обмануть и убить Тессу. Он пообещал ему не манипулировать нами и не стоять на пути — он сам пообещал, ещё даже прежде, чем я узнала, как на самом деле выглядит эта идея. Видимо потому, что он всё равно полагал, что посадит нас в машину и увезёт прочь.

Джианна и Пауль не имеют представления, что мы замышляем, но им не в коем случае нельзя вмешиваться. Тильманн настоятельно говорил, какие пункты важны и чего им нельзя будет делать.

— Пауль, пожалуйста послушай меня одну минутку. — Я отвела его в коридор, чтобы спокойно поговорить. Страдания Джианны слишком пленили меня; они отвлекали от главного. — Тильманн и я возьмёт дело с Тессой в свои руки. У нас есть план и он действительно хороший, я долго об этом думала. Он возможно покажется странным, но вам ни в коем случае нельзя вмешиваться, пока… пока Тильманн не проткнёт её ножом. Что случиться потом — я не знаю.