Беттина Белитц - Расколовшаяся Луна

— Мы ещё не закончили, Эли.

— Я знаю, — сказала я страдальчески и ещё раз вздохнула. — Тогда расскажи мне что-нибудь о Бусидо.

— Бусидо — это философия самурая, которая описывает его отношения с правителем, — начал Колин спокойным голосом.

— Может, мне стоит записывать? — спросила я вызывающе. — Ты будешь потом спрашивать? — Он не отреагировал на это, а продолжил говорить дальше, как будто я вообще ничего не сказала.

— Решающими факторами являются пять основных требований: верность, вежливость, смелость, искренность, простота. Самые важные для тебя — это первые два требования. Верность и вежливость. Этого тебе ещё не хватает.

— Мне не хватает верности? — взорвалась я. — Я последовала за тобой в бой против Тессы! Сколько верности тебе ещё надо?

— В Бусидо верность означает верность по отношению к своему правителю, верность по отношению к себе самой и усердие — обобщённо: лояльность. Вежливость означает любовь, скромность, этикет. Прежде чем ты начнёшь ругаться дальше, я говорю об этих качествах в приделах воинственного пути. Перед нами лежит воинственный путь, Эли. Здесь речь идёт не об играх в упрямство или эмансипации. Речь идёт о безоговорочном послушании. О совершенной верности по отношению к твоему сэнсэю. — Колин бросил мне строгий взгляд, который пробудил во мне желание встать и умчаться прочь. Я чувствовала своё упрямство во всём теле.

— А это ты? Мой сэнсэй? Я должна тебе подчиняться?

— Во время боя — да. Ты должна научиться уважать меня и доверять мне в том, что я от тебя требую. Пока ты этого не делаешь. Ты думаешь, что речь идёт о том, чтобы показать, кто здесь главный. Но я хочу вовсе не этого.

Как только он мог оставаться таким спокойным? Разве он не видел, что раздражал меня до смерти?

— И где здесь, пожалуйста, разница? Слепое повиновение… это фигня! Я не покоряюсь слепому повиновению! Я не твоя марионетка.

— Это дерьмово, когда правитель использует повиновение в своих низких целях, — объяснил Колин терпеливо. — Но и он обязан подчиняться пяти основным требованиям. Ты можешь быть уверенной в том, что я не злоупотреблю твоей верностью и послушанием.

— Колин, я этого не понимаю! Ты говоришь о послушание, о покорности — в то время как сам ведь всегда делаешь то, что хочешь! Ты никогда не подчиняешься каким-либо правилам. А теперь ты ожидаешь этого от меня? — воскликнула я рассержено.

— В пределах додзё я очень даже подчиняюсь правилам. Я никогда не утверждал, что мне это легко даётся. Один раз я тебе уже рассказывал, каким тяжёлым было обучение в Китае. Но со мной обращались как и с любым другим учеником. Мой сэнсэй точно знал, что я не человек, что во мне таятся демонические силы. И всё же он дал осуществиться справедливости. Он догадывался, что я занимаюсь каратэ, чтобы пробудить и схоронить в себе хорошее. Ещё никогда по отношению ко мне я не испытывал столько уважения, как во время этих месяцев, хотя я должен был так же слепо повиноваться, как ты сейчас. Мой сэнсэй знал о моих возможностях и ограничениях, а я знаю о твоих. — Колин подождал, пока моё сопротивление немного ослабло и я была готова встретить его взгляд. Он был глубоким, серьёзным и просящим. И в то же время требовательным. — Когда дело дойдёт до боя, Эли, ты должна будешь мне безоговорочно доверять. Это то, чего я от тебя ожидаю и требую.

— Но я ведь тебе доверяю. Я уже прошлым летом сказала тебе об этом!

— Ты делаешь это, если заранее сама решила, и это происходит добровольно. Но почти никогда, если я требую этого от тебя или даже чего-то от тебя ожидаю, чего ты не понимаешь. Ты должна доверять мне, даже если все твои мысли и инстинкты призывают тебя к чему-то другому. Не то мы не выживем.

— Я не знаю, смогу ли так. — Это была правда, а не упрямство. Мой отец научил меня всегда использовать разум. Пока мой интеллект и мои постоянные вопросы были моей силой, иногда даже моим спасительным кругом. Это вошло мне плоть и кровь.

— Только что ты ведь тоже доверилась мне, — сказал Колин, и на одно мгновение на его замкнутых чертах лица промелькнул нежный проблеск. О. Значит, это он имел в виду. И он действительно кое-что потребовал от меня. Оставаться в себе.

— Это было нелегко. Вначале, — признала я.

— А потом ты растаяла под моими руками. — Покраснев, я опустила голову. — Значит, ты можешь. Что касается каратэ. Эли, я знаю, когда ты достигаешь своих пределов. И я знаю, когда мне больше нельзя продолжать. Ты серьёзно думаешь, что я буду мучить тебя, пока ты не выпростаешь на песок ту немногую еду, что принимаешь? Это была бы бессмысленная каторга. У меня есть точное представление о том, что я могу ожидать от тебя, а что нет. Научись во время тренировки доверять мне и слушаться меня, и сохрани эту добродетель до схватки.

— Ладно, — пробормотала я покорно. Я не имела понятия, о чём он говорил, но его слова были произнесёны с такой настойчивостью, которую почти невозможно было превзойти. У меня по спине побежала дрожь. — Ты не можешь мне сказать, почему я должна доверять тебе и слушаться тебя так безоговорочно? Что именно ты планируешь?

— Об этом я не могу тебе сказать.

— Но…

— А как же доверие? Доверься мне так же и здесь. Ещё тебе надо научиться скрывать свои чувства и мысли. Раньше вы не знали, что Францеёз является Маром. Теперь же это связь существует. Его существо в ваших мыслях связано с Маром. Если ты будешь думать в его присутствие об этом, то он может раскусить вас и устроить страшную кровавую бойню. Тебе нужно уметь опустошать свою голову. Основа для этого навыка — это медитация и аскетизм.

— Аскетизм? — Я посмотрела на Колина, как будто он попросил меня попробовать испортившийся кусок мяса.

Он кивнул.

— Никакой интимности больше с этого момента. — Я поражённо молчала. Я поняла это правильно? Даже ни одного поцелуя? В его угольные глаза прокралась улыбка, когда он прочитал мои мысли.

— Ты помнишь — это только завершение, а не то, что нас объединяет.

— Знаешь что, Колин? — ответила я возмущённо. — Я думаю, я поняла, чего ты хочешь. Ты хочешь добиться того, чтобы я тебе ненавидела и чтобы мне было всё равно, если ты погибнешь в схватке, не так ли? Это твоя цель. Я должна тебя ненавидеть. И тебе это сегодня почти удалось. — Колин приглушённо засмеялся.

— Может быть, я и самоотверженный Эли, но не до такой степени. Ты все ещё не доверяешь мне.

Я раздражённо фыркнула. Чёрт, он был прав.

— Мне будет сложно отказаться от этого, — призналась я честно.

— Мне тоже. Потому что это вообще не в моей природе. И поэтому я хочу попросить тебя при твоём следующем порыве гнева не срывать с себя кимоно. Ещё один раз я не смогу совладать с собой. — Его улыбка была нежной и горькой одновременно. — Не введи меня в искушение, — процитировал он.