Беттина Белитц - Расколовшаяся Луна

— Да, он сделал это, — ответила я язвительно. — Я должна вернуть тебя домой. Вот почему я здесь. — Эту вещь насчёт Демонов Мара мы могли решить и позже, без падких на сенсации слушателей.

— Гениальный план, — усмехнулся Пауль. — В очередной раз он классно всё устроил. Его любимая доченька возвращает потерянного сына, чтобы он мог облегчить свою совесть и успокоиться. Ты будешь выполнять его грязную работу, а он сможет вообразить себе, что его исчезновение, в конце концов, даже принесло что-то хорошее. Забудь об этом, Эли. Я в этом участвовать не собираюсь.

— Я не выполняю здесь никаких грязных работ! — прогремела я разгневанно. Я схватила палочки картошки фри и прижала их ко рту Пауля. Ошеломлённо он открыл его, несколько штук упали на его дорогое пальто, остальные оказались на мокром асфальте. Свою руку, однако, он стремительно протянул вперёд и схватил меня за запястье. Я забыла, какая быстрая реакция была у него. Но мне удалось вырваться. Разъярённая я смела его пиво со стойки. Шипя, кружка разлетелась на куски.

— Не таращьте так глупо глаза! — закричала я на официантку и снова повернулась в сторону Пауля. — Папа не сумасшедший. Он полукровка, а ты давай лучше возвращайся домой!

— Эли, пожалуйста… говори немного тише… и я не вернусь домой.

— О, тогда нажирай себе ещё немного жира и убеждай себя в том, что твой отец потерял разум, чтобы не нужно было смотреть правде в глаза. Вот, пожалуйста. — Я придвинула ему оставшуюся картошку фри и выдавила на неё кетчуп, так что под ним её больше не было видно. Бутылка, пропердев, закончилась. — Приятного аппетита, толстяк.

Я повернулась на каблуках и побежала в Шпайхерштадт. Это было не сложно: просто вперёд. Но как только порт остался позади и устойчивые, кирпичные здания окружили меня, я снова потеряла всё чувство ориентации.

Когда мы шли в сторону закусочной, я не обращала внимания, какие улицы мы выбирали. Я просто шагала рядом с Паулем, слишком усталая и задумчивая, чтобы смотреть на дорожные знаки.

Но это был город, а не лес. В лесу, этому я научилась летом, когда-нибудь всегда находишь место, благодаря которому можешь сориентироваться; как правило, возвышенность или вышка. Но здесь не было вышек, и тем более возвышенностей. Я была в районе Шпайхерштадта Гамбурга; бесконечные ряды домов, бесчисленное количество мостов и на много миль вокруг никакой возможности найти смотровую площадку. Но даже это мне не помогло бы. Я больше не могла вспомнить, как выглядел дом, в котором находилась квартира Пауля. Все здания с одной стороны граничили с водой, а с другой стороны — с улицей. Для меня все выглядели одинаково, громоздкие и неприступные. И где же были дорожные знаки? Я их не видела. Ремонтные работы — да, на улице Пауля они были, но деревья? Чтобы там были деревья, я не помнила. Но здесь были деревья.

Может, это был ряд домов вон там? С закруглёнными балконами? Я пересекла, тяжело дыша, ещё один мост. По дороге с пристани в Шпайхерштадт мне приходилось отпихивать людей на тротуаре в сторону, чтобы можно было пройти мимо. Теперь же я была одна. Вдалеке я слышала шум машин, и в первый раз моего носа коснулось дуновение удушливого, затхлого запаха.

Когда я облокотилась на стальные перила моста, чтобы немного отдохнуть, до меня снова донёсся усердный животный всплеск. Крысы. Я зачарованно смотрела на воду, которая, казалось, не двигалась. Тёмная, круглая тень, извиваясь, двигалась в сторону берега и поднялась там жутко быстро на стену склада, чтобы потом найти убежище в бреши, похожей на амбразуру, в области подвала. Ещё две тени, которые так внезапно появились, будто выросли из мокрого, блестящего кирпича, последовали за ней.

— Сюда!

Я вздрогнула и огляделась. Пауль стоял в конце моста и, махая рукой, звал меня к себе. Я с благодарностью послушалась его и подошла к нему, не смотря в лицо. Молча, мы прошли несколько метров по улице к Вандрам 10.

— Тебя нужно отшлёпать, — сказал Пауль, когда мы в полутьме лифта загромыхали наверх. Я чувствовала, что он улыбался. Я всё ещё сердилась, но в то же время чувствовала себя совершенно одинокой, и поэтому я решилась встретиться с ним взглядом. Его улыбка не могла заглушить глубокое сомнение в его глазах. Это будет очень тяжело, исполнить папино задание, и на сегодня я достаточно надрывалась.

— Завтра первым делом мы найдём твою машину, — решил Пауль, как будто нашей ссоры никогда не было.

— Разве тебе не надо в университет? — спросила я, зевая. Но Пауль уже открыл входную дверь и мягко толкнул меня в коридор.

— Как ты думаешь, ты сможешь спать здесь? Это моя игровая комната. — Он открыл одну из дверей.

— Твоя игровая комната, — повторила я. Да, это была его игровая комната, даже если для любого нормального человека желание играть из-за неё навсегда бы пропало. Передо мной протянулась узкая комната с высокими потолками, на стены которой Пауль повесил полочки, одна над другой, до самого потолка. Они почти ломились под своей причудливой ношей: старые микроскопы, его сумка врача со времён детства, выпуклая банка с лягушкой, законсервированной в спирте, у которой всё тело обесцветилось, рядом целый набор пробирок, травяных бочонков, минералов с острыми краями, модель парового двигателя, два стетоскопа, шприцы, историческая пила для ампутации (я купила её на одной из норвежских курьёзных барахолок и подарила ему к двадцатому дню рождения), в смолу заключённый скорпион и респектабельная коллекция медицинского оборудования, и бывшие живые существа, которые я предпочла бы разглядеть поближе при дневном свете, так же и череп кошки, чьи глазницы Пауль украсил высушенными жуками-оленями. Без вопросов, мои животные будут чувствовать себя здесь распрекрасно. Буду ли я спать спокойно в этой «игровой комнате» было уже другим вопросом.

— Как-нибудь смогу, — пробормотала я и потёрла влажные ладони друг о друга. Кроме полочек, были ещё всего одна кровать и крошечный письменный стол. Как раз достаточно места, чтобы…

— О, нет. Нет! Я забыла про сверчков.

— Сверчков?

— Для Берты и Генриетты. Их живой корм. — Для мамы, наверное, был праздник, освободить их из их тюрьмы в ванной комнате, и отпустить в сад, после того, как она заметила, что я не взяла их с собой. Так что они были уже мертвы. Для сверчков зима означала смерть. Я вздохнула. Сверчкам я не могла больше помочь, но Берта и Генриетта только сегодня утром получили свою порцию. Так быстро они не умрут.

Я подвинула бесцветную лягушку и микроскоп в сторону и подняла ящики для транспортировки на полочку над кроватью. Свои настоящие жилища мои животные получат только завтра, если конечно Пауль отыщет Volvo. Так как террариумы и аквариумы всё ещё находились в багажнике. До тех пор мои монстры должны будут довольствоваться тем, что у них было. Так же, как и я игровой комнатой Пауля.