Беттина Белитц - Расколовшаяся Луна

— Вези меня туда. Немедленно. — Я сунула ему ключ от машины в руку.

— Разве ты не говорила, что у меня нет прав? — спросил Тильман подчёркнуто хладнокровно. — Перестань лучше командовать мной и…

— Ты отвезёшь меня туда сейчас же! Твои права меня не интересуют! Ты также залез на AIDA, являясь безбилетным пассажиром, так что не выкаблучивайся! Или, может, машину поведу я? — С подчёркнуто безумной улыбкой я упёрлась руками в бока.

— Лучше нет, — пробормотал Тильман пренебрежительно, взял ключ и пошёл впереди меня к машине.

— Где Францёз? — пролаяла я, после того, как села в машину. Я всё время смотрела на Тильмана, но он был занят тем, что выгонял Volvo с парковки и делал это примечательно суверенно.

— Эй, я тебя кое-что спросила!

— Опять в дороге к клиентам. Блин, этот тип такой жадный, не поверишь. Он заговаривает людей до смерти, чтобы те купили картину. Они в конце думают, что в этом заключается их спасение, раскошелиться за них. Он продал все картины, за огромные деньги! Паулю было иногда прямо-таки стыдно.

— Ты присутствовал при этом? Тебе ведь нужно было держаться от него подальше, разве я тебе не говорила…

— Всё-таки официально я был их ассистентом на корабле! Я не мог увиливать. Но не переживай о моих мыслях. Они были в другом месте. — Тильман грязно усмехнулся. Я только фыркнула. Мыслями это вряд ли можно было назвать.

Незадолго до клиники — к сожалению, не Иерусалимской больницы — моя раздражительность превратилась в страх, без всякого предупреждения, но с той же интенсивностью, как это часто случалось в последние дни. Я больше не знала, как это было, чувствовать себя уравновешенной и расслабленной. Я состояла теперь только из крайностей.

Мне казалось, что всё происходит недостаточно быстро и поэтому я отругала не только Тильмана, из-за того, что он совсем не торопился при оплате паковочного билета, но также женщину за справочным столом, потому что та разговаривала по телефону, вместо того, чтобы обратить внимание на нас. Она посмотрела на меня так, как будто я только что отбила у неё мужа и похитила её детей. Этот взгляд был мне очень знаком. Слёзы и агрессивность в одном прогоняли даже лучших друзей далеко-далеко. Но я не собиралась пить с ней кофе. Я хотела увидеть моего брата.

После докучливой дискуссии, при которой Тильман — именно он! — не знал куда деваться от стыда, нам, наконец, было позволено идти к Паулю.

— Пауль! — Внезапно мой гнев улетучился, и я припала, как рыдающее несчастье, к его широкой груди. Он был в сознании, не спал и сидел прямо, хотя под капельницей, но явно живой, и он мог даже улыбаться.

— Мне так тебя не хватало, блин, что ты делаешь, ты, идиот…

— Всё ведь не так плохо, Люпочка. — Его голос был хриплым, а сердцебиение медленным и тяжёлым. Мне нельзя беспокоить его. И цепляться за него, как будто он был единственным оставшимся обломком корабля после крушения Титаника. Нет, я должна его развеселить, заставить рассмеяться. Его смех был мне нужен как доказательство того, что всё будет хорошо.

— Я знаю новый анекдот. — Я отпустила его и села должным образом на край кровати, в то время как медсестра критическим взглядом проверяла его капельницу.

— Ах ты, Боже мой, — сказал Пауль сухо. Я никогда не умела рассказывать хорошие анекдоты и почти всегда пропускала остроту. Но этот должен Паулю понравиться.

— Какая разница между женщинами и резиновыми сапогами? Ну?

— Не имею представления, — ответил Пауль вежливо. Медсестра сунула ему, фыркая, термометр в ухо.

— Что же. Разницы нет, — начала я с триумфом. — Если они сухие, то не влезешь; если мокрые, начинают странно пахнуть, а если в воскресенье выходишь с ними на улицу, на тебя косо смотрят.

Что же, теперь и на меня тоже смотрели косо, хотя была только суббота, но шокированное молчание медсестры быстро сменилось громкими и слегка пристыженными раскатами смеха Пауля.

— О Боже, Эли… Откуда ты его взяла? — Я смущённо пожала плечами. Хорошо, что Джианны здесь не было.

— Услышала от своего учителя каратэ.

— Ты занимаешься каратэ? — Правильно. Об этом Пауль ещё ничего не знал. И Тильман тоже. Благоразумно он увеличил дистанцию между нами. Он, наверное, предполагал, что учителем каратэ был Колин.

— Да, беру уроки у одного такого гориллы, прямо сейчас, каждый день. Должно хорошо влиять на психику. Это прописал мне доктор Занд. Внутреннее спокойствие и всё такое. — Продолжай играть психопатку. — А что с тобой, Пауль? Почему ты потерял сознание?

Врач, вместе с любознательным эскортом студентов, который не обращал особого внимания ни на меня, ни на Тильмана, ответил за него. Я поняла не всё, что врач перечислял перед своими протеже, а также перед Паулем, но то, что я поняла, вызывало тревогу. Атриовентрикулярная блокада.

Второй степени. Рекомендуется кардиостимулятор. Кардиостимулятор? Паулю было двадцать четыре! И почему у него внезапно образовался порок сердца? Было сказано, что нарушилось проведение электрического импульса. Ха-за. Очень символично. Там был нарушен не только один импульс. Должны будут последовать дальнейшие обследования, анализ крови, суточное мониторированое ЭКГ, стресс-тестирование.

Пауль внимательно слушал и только иногда переспрашивал. Ему не нужно было много объяснять. Он ведь сам изучал медицину. Он точно знал, что всё это означает — и всё же я знала намного лучше.

— Поговорим с глазу на глаз, — приказала я Тильману шёпотом, в то время как проталкивалась мимо студентов в коридор — здесь мне всё равно больше нечего было делать — и замаршировала по проходу, пока не нашла нишу со скамейкой для посетителей, в которой мы могли спокойно поговорить.

— Нам ни в коем случае нельзя допустить этого. Ни в коем случае!

— Что ты имеешь в виду, Эли? — Недоумение Тильмана по отношению ко мне росло с каждой секундой, но он не знал, что я пережила в прошедшие две недели. Собственно я ещё храбро держалась.

— Кардиостимулятор, что же ещё! — Я пнула скамейку.

— Но почему вдруг? Хорошо же, что они что-то нашли и могут ему помочь…

— Скажи, ты что, дотрахался до того, что стал идиотом? Ты знаешь, как работает кардиостимулятор? Они ведь только что сами сказали об этом! Современная технология в лучшем виде! С минимальными, точно рассчитанными импульсами! И потом Мар в постоянной близости? Так мы можем и прямо сейчас вырыть Паулю могилу и загнать ему топор в спину!

— Ладно. Точно. Ты права. Не подумал об этом. И всё же тебе не нужно оскорблять меня: дотрахался, что стал идиотом… Нет, правда… — Тильман постучал себя по лбу.

— У Пауля атриовентрикулярная блокада второй степени. Ему необязательно нужно носить кардиостимулятор. Это только улучшит его качество жизни. И возможно так и будет, когда Францёз останется в прошлом. Но пока он ещё здесь. Так что нам нужно отговорить его от этого. Но как?