Беттина Белитц - Расколовшаяся Луна

— Эй! — крикнула я тихо. Мой голос разрушил чары. Блеск вернулся в их неестественные, матовые зрачки. Потом с лиц сошла восковая неподвижность. И теперь я могла быть уверенной в том, что Пауль был жив, потому что он выпустил чёткий, звучный пердёж.

— На здоровье, — поприветствовала я этот знак вновь пробудившихся жизненных сил.

— Меня сейчас вырвет, — объявила Джианна и бросилась в ванную.

— Недавно я тоже сделала это, — закричала я ей приветливо вслед. Почему, собственно? Ах да, потому что Колин пнул меня в живот.

Зараза. И почему я больше его не боялась? Это не существенно. То, что он только что со мной сделал, превзошло всё прекрасное, что я когда-либо пережила, и это я сама не испорчу из-за множества размышлений.

— Что вы здесь делаете?

— Эли… — Голос Тильмана был только лишь скрипом. — Мы это видели. Схватку. Мы видели вас, но потом… вы погрузились под воду и…

— Как вы могли это видеть? — спросила я, сбитая столку. — Это ведь происходило вовсе не здесь. Пауль, всё в порядке?

Пауль плюхнулся на пол, но оставался сидеть прямо. Проверяя, он коснулся сердца, потом груди.

— Мне… Мне стало лучше, — пробормотал он в изумлении. — Францёз… О Боже… — Он начинал понимать, что случилось. — А этот парень… Колин. Где он? Я его убью. — Но Пауль не производил впечатления, будто может кого-то или что-то убить. Он был жив, но не более.

— Я не знаю, почему мы могли это видеть, — прохрипел Тильман. Из ванной раздавались попеременно звуки рвоты и итальянские молитвы. Я никогда не смогла бы просто так слушать такое, но в этот момент объяснения Тильмана были для меня важнее.

— Давай рассказывай! — подгоняла я его. Он заметно сглотнул. Пауль всё ещё полностью был занят тем, чтобы понять, что его сестра всё-таки не потеряла рассудок — и ещё что-то другое, казалось, привело его в замешательство, что именно я не могла взять в толк.

Тильман рассеянно провёл рукой по своим коротким волосам.

— Нам удалось заставить Пауля дышать, а потом… потом мы как по команде подошли к окну, выглянули в него, и… мы могли всё видеть. Пока вы внезапно все не погрузились в воду. Эли, мы всё это время не знали, что с тобой случилось, и мы не могли пошевелиться. Но мы не спали!

— Ах да. Особая магия Колина. Я думаю, он сделал так, потому что Паулю нужно было увидеть это, чтобы поверить, не так ли? Пауль?

Я повернулась в его сторону и похлопала по голове. Он не ответил. Его лицо побледнело, и после нескольких секунд он спрятал его в ладонях, как будто больше никогда не хотел показывать нам.

— Эли… О Боже…, - прошептал он.

— Эли, я не хочу портить тебе настроение, но кто выиграл? — встрял голос Тильмана между нашем братским общением. — Колин на нашей стороне или всё-таки нет? Он победил Францёза? Потому что если нет, тогда…

Моё отрезвление было как ледяной дождь. Я начала дрожать, и мне пришлось присесть, потому что мои ноги подкосились, но слабость продолжалась недолго. Я всё ещё чувствовала себя чистой, как никогда в жизни, уравновешенной и окрылённой, но мой мозг заработал на один очень ясный момент чётко и надёжно. Где Францёз?

В конце коридора зажурчал смыв туалета. Потом Джианна начала громко чистить зубы и полоскать горло. Если она во всём этом несчастье думала ещё и о гигиене полости рта, то не так уж плохи были у неё дела.

Да — кто, собственно, выиграл сражение? И что это был недавно за странный акт? Колин что, атаковал меня? И я как раз изменялась и поэтому чувствовала себя такой сильной и спокойной? Может, я уже была на стадии метаморфозы?

Колин ответил на мой вопрос. Потому что если бы метаморфоза уже началась, то я, безусловно, услышала бы, как он идёт. А так я испустила громкий крик, когда он внезапно появился перед нами в окне. Он, должно быть, как и Францёз, вскарабкался по стене дома вверх, и, при всём уважение, Колин выглядел лишь незначительно лучше, чем он.

Тильман и Пауль, испугавшись, отошли в другой угол комнаты, Пауль полз, как маленький ребёнок, Тильман быстро, как ласка. Только я осталась стоять.

— Ты тоже был красив, — сказала я нежно, не понимая, чем он заслужил эту нежность. Недавно он пытался превратить меня в месиво. Задушить. Утопить. Почему я чувствовала себя всё ещё прекрасно? И почему я любила его — даже сейчас, когда его белая кожа была пронизана бесчисленным количеством фиолетовых прожилок и обтягивала истощённо его угловатые скулы? Его глаза лежали так глубоко в глазницах, что в них больше не мог отражаться свет. У зрачков был цвет старой золы. Голубоватая пена собиралась в уголках рта. С рычанием, похожим на хрюканье, он обнажил свои зубы. Дёсны были чёрными.

— Колин, что… что с тобой? — Он казался тяжело больным. Я знала, что Мары не могли заболеть. Но он не был здоровым. Нисколечко.

— Пошли Тильмана к нему. И сопровождай его, — проник его голос в мою голову, не бархатистый и чистый, как обычно, а совершенно обессиленный и тревожно злой одновременно.

Я повернулась к другим. Джианна стояла возле Пауля. Она всё ещё была зеленовата, и казалось, будто обдумывает исчезнуть ещё раз в туалете. Что лучше всего — больше никогда оттуда не выйти. Пауль гладил её, с отсутствующим видом, по взлохмаченным волосам. Его понимание смешалось с глубоким отвращением. Но сомнения в глазах больше не было. Мары существовали. О, и как же они существовали.

— Эли, — сказал он медленно. — Отойди от этого… этого… Иди ко мне. Немедленно. Эли! — Я проигнорировала его, а вместо этого, помахав рукой, подозвала к себе Тильмана. Но Пауль попытался ещё раз. — Эли, он истязал тебя, иди сейчас же сюда или клянусь, я убью его…

— Ты не сможешь, Пауль, — уговаривала его Джианна шёпотом. — Ты же видел, что он сделал с ней… Не провоцируй его. Эли! — крикнула она, дрожа, но стараясь говорить разумным тоном учительницы. — Иди к нам, мы убежим. Он того не стоит. Пнуть женщину в живот…

Мой взгляд заставил её остановиться — мой и Колина. Она, испугавшись, опустила веки и начала грызть нижнюю губу. Пауль снова хотел что-то сказать, но я опередила его.

— Пожалуйста, заткнитесь, хорошо? — набросилась я на обоих. — У нас для этого нет времени! Вы хотите, чтобы Францёз поднялся наверх и всех нас прикончил? Нет?

Они покачали головами, Джианна поспешно, а Пауль больше угрожающе, чем соглашаясь. Я снова обратила внимание на Тильмана, который в ожидании стоял рядом со мной.

— Теперь твоя очередь, — передала я приглушённо дальше, что только что получила от Колина. — Ты должен спуститься к Францёзу. Почему, собственно? — Я вопрошающе повернулась к Колину. Он опустил свои ресницы и прислонился, не двигаясь, к стене рядом с окном.

— Нам нужно проверить. Доказательство. — Это больше был не голос, только мрачное, агрессивное рычание. Если бы другие могли его слышать, то убежали бы.