Беттина Белитц - Расколовшаяся Луна

— Эли, ответь мне. Что выходит за рамки твоих возможностей?

— Ах, устный экзамен… я почти не готовилась и…

Мама с облегчением вздохнула.

— Если только это… Даже если ты получишь четыре, то в общей сложности ты все равно будешь одной из лучших. Эли, в этом отношении я от тебя ничего не ожидаю, совсем ничего. Единственное, что я жду от тебя, — это то, что ты не последуешь папиным безумным требованиям. — Ага. Значит, все-таки, как я думала. Почему она сказала это так нерешительно? Я хотя и слышала искреннюю материнскую заботу, но её словам не хватало остроты.

— Я, э-э, нет. Нет, я хочу поступить в университет и… — Я подошла к окну, чтобы мама не видела моего лица. Я ненавидела, когда приходилось лгать. И я была уверена, что моё выражение лица меня выдаст.

— Значит, всё-таки ты хочешь поступить в университет? — Голос мамы прозвучал далеко не доверчиво. Мне нельзя сейчас ни в коем случае поворачиваться к ней.

— Ну, что же, я ещё точно не знаю, но после экзамена я хочу поехать с Паулем назад в Гамбург и оглядеться в университете. Я хочу, чтобы Тильман сопровождал меня. Я уже спросила господина Шютц, возможно ли это. Паулю нужна помощь в галереи. — Паулю нужна помощь со сном. Нам нужно убить его Мара. Поэтому я должна снова оставить тебя одну и лгать тебе.

— Эли… сядь-ка ко мне. — Мама похлопала рядом с собой по дивану. — Расскажи мне немного о Пауле. Как его квартира? Ты чувствуешь себя там комфортно?

— Она очень красивая. Со вкусом. — Прежде всего, игровая комната Пауля и крысы, которые карабкаются ночью по стенам дома. Но я была рада, что мы больше не говорили о папином задании. Может быть, мама не приняла его всерьёз, или же она была убеждена, что я его всё равно не выполню.

В принципе, это была правда. Так что я взяла себя в руки, подошла к дивану и села.

— У Пауля есть друзья? Или, может быть, даже девушка? Его мобильный часто звонит.

— Я точно не знаю. Может быть. — Можно ли было Францёза назвать его девушкой? Ведь это был именно он, кто преследовал Пауля по телефону, когда бы ему ни взбрело это в голову. Друзей у Пауля не было. Точно, у него вообще не было друзей. Там были только Францёз и истеричная собака… и клиенты.

— Он слишком занят, — сказала я уклончиво, хотя это была следующая ложь. Работа Пауля была мечтой. Долго спишь, смастерил рамочку, забил пару гвоздей в стенку, повесил картины, пожал руки, хорошо поел.

— Пауль сказал мне, что ты была сильно больна. — Это простое предложение было полно тайного подтекста. Оно, по меньшей мере, имело двадцать тысяч скрытых сообщений, а я ни одно не хотела слышать.

— Теперь и ты завела ту же шарманку? Я не сумасшедшая!

— Я это знаю! — успокоила меня мама и хотела взять меня за руку. Я быстро засунула её в карман кофты. — Но ты изменилась. А Пауль рассказывал, что ты встречалась с Колином.

— Ах, а Пауль совсем не изменился, да? Ты на него хоть взглянула? — попыталась я отвлечь её.

Мама даже не приняла это во внимание.

— Пауля я не видела в течение многих лет. Тебя же, в последний раз, я видела три недели назад. Итак, ты встретилась с Колином…

— Я не хочу говорить об этом, — сказала я резко.

— Он что-то сделал с тобой?

— Нет, не сделал! — воскликнула я так бурно, что это удивило меня саму. — Если что-то и было, то это я сама сделала. И как я уже сказала: я не хочу говорить об этом.

— Ты бы доверилась папе, если бы он был здесь? — Хотя холодное оцепенение снова усилилось, от меня не ускользнул подсознательный страх в мамином голосе. Она боялась, что её будет недостаточно. На самом же деле, всё было наоборот. Её было слишком много. Одного её присутствия было уже слишком много.

— Нет, — ответила я устало. — С папой я тоже не стала бы говорить об этом. — Внезапный пронзительный звонок телефона был для меня как избавление. Я тут же взяла трубку. На линии был господин Шютц. Но он хотел поговорить не с мамой, а со мной.

— У меня был длинный разговор с моей бывшей женой. — То, как он подчеркнул бывшая жена, показало мне, что этот разговор был не очень ободряющим. — Тильман и я смогли настоять на своём. До летних каникул у него есть время проявить себя у твоего брата в галереи и поразмышлять над тем, что он хочет делать со своей жизнью. Потом посмотрим, что будет дальше.

— Спасибо, большое спасибо, — заикалась я, чтобы потом туже исправить себя. — Я имею в виду, конечно, что Тильман будет вам точно очень благодарен, а мы будем рады позаботиться о нём.

— У него непростой характер, Елизавета, — сказал господин Шютц, предупреждая. Но этим он не сказал мне ничего нового.

— Я знаю, — ответила я спокойно. — Если он не будет вести себя достойно, я отправлю его назад. Для меня, кстати, было бы не плохо, если бы вы смогли снова забрать животных к себе. Саламандру альбиноса и других. — Я хотела избавиться от них, всех вместе взятых. Я испытывала к ним гадливость, как и раньше, а пользы они мне всё равно не приносили. Господин Шютц тяжело вздохнул. Было ли это согласием?

— Как хочешь. Вы можете забрать Тильмана, когда будете готовы ехать. До тех пор он под домашним арестом. Удачи с твоим экзаменом. Ах да, тебе, может быть, было бы лучше знать, что собой представляют Англо-бурские войны.

Ага. Англо-бурские войны. Но следующие полчаса я сначала вела небольшое сражение и пыталась убедить Пауля в моём замысле. После того, как я это с грохотом провалила, мне пришлось снова прибегнуть ко лжи. А эта ложь была моим лучшим аргументом: моя предполагаемая терапия у доктора Занд. Обойдя деревню, Пауль быстро понял, что здесь был пустырь и, скорее всего, медицинский персонал тоже встретишь нечасто.

Устроить меня в папину старую клинику даже в его глазах было неподлежащим обсуждению. То, что я хотела взять Тильмана с собой, вызвало у него ещё раз некоторый протест, и я должна была согласиться взять его в «свою комнату», как с недавнего времени назывался дворец собранных мерзостей Пауля. Но после того как я объяснила, что Тильман будет помогать ему с картинами, Пауль неохотно согласился, хотя я спрашивала себя, что вообще Паулю останется делать, если Тильман будет оказывать ему помощь.

У Пауля было только одно условие:

— Главное, этот жуткий парень не будет у нас появляться. — Нет, он точно не будет. Жуткий парень — здесь имелся в виду, несомненно, Колин — больше не показывался после нашего спора на просёлочной дороге. Я спрашивала себя, чем я заслужила снова быть отвергнутой — скрывался ли за этим всё ещё страх, что мы можем этим навести Тессу на его след? Я надеялась, что это и была причина, но что-то во мне знало с подавляющей безошибочностью, что моя надежда останется напрасной.

Я заставила себя на ужин — картофельная запеканка с ветчиной, любимая еда Пауля — проглотить две порции, хотя ничего на вкус не ощущала, поучила немного об Англо-бурских войнах и потом сделала кое-что, что уже не решалась делать в течение нескольких недель. Нет, в течение нескольких месяцев. Может быть, это привлечёт его, установит между нами связь. Может быть.