Джон Толкин - Атрабет Финрод ах Андрет (Беседа Финрода и Андрет) (ЛП)

Примечание VIII.

Желание. Эльфы утверждали, что «желания», особенно такие глубинные, как те, о которых идет речь здесь, следует считать порождениями истинной природы Воплощенных и указаниями на то, какой должна быть их неискаженная природа. Они различали «желание феа» (ощущение нехватки чего-то нужного или необходимого, порождающее желание или надежду); «прихоть», [не очень подходящее слово — в оригинале, кажется, нет оттенка сумасбродства. — прим перев.] или «личное желание» (ощущение нехватки чего-то, что нужно лишь тебе, причем это ощущение мало соответствует или совсем не соответствует общей сути вещей), и «иллюзию» — нежелание признать, что мир не таков, каким ему следовало бы быть, которое ведет к ошибочной мысли, будто мир таков, каким хочется его видеть, когда это не так. (Последнее можно также с полным правом назвать «принятием желаемого за действительное»; но эльфы сочли бы это выражение неправомерным по отношению к первому. Последнее можно опровергнуть, ссылаясь на факты. Первое нельзя. Разве что считать в с е желания иллюзиями и, к тому же, единственным основанием надежды на исправление. Но многие доводы, совершенно не связанные с «прихотью», доказывают, что «желания души» вполне разумны. То, что эти доводы совпадают с «желаниями» или даже с прихотями, не отменяет их. На самом деле, эльфы верили, что, когда от какого-нибудь словечка или довода «сердце встрепенется» или «вспыхнет радостью» (они об этом часто говорят), это отнюдь не признак ложности этого довода, а наоборот: это значит, что феа признает его частью истины).

Примечание IX.

Вероятно, Андрет действительно предпочла умолчать. Отчасти из некой солидарности, которая не позволяла людям открывать эльфам все, что они знали о тьме позади; отчасти потому, что Андрет сама не могла разобраться в противоречивых преданиях людей. В расширенных вариантах «Атрабет», явно дополненных нуменорцами, она, по настоянию Финрода, дает более полный ответ. Одни варианты ответа очень краткие, другие длиннее. Однако все сходятся на том, что причиной катастрофы было то, что люди приняли Мелькора как Царя (или Царя и Бога). В одной из версий прямо сказано, что полная легенда (укладывающая события в меньший промежуток времени) — это нуменорское предание, потому что Андрет там говорит: «Вот Повесть, которую поведала мне Аданэль из Дома Хадора». Нуменорцы по большей части были потомками народа Мараха, и почти все их неэльфийские предания принадлежат этому народу, а Дом Хадора правил ими. Легенда несколько напоминает нуменорские предания о роли Саурона в падении Нуменора. Но это не доказывает, что она целиком выдумана после катастрофы. Несомненно, она опиралась на предания, которые действительно существовали в народе Мараха, существовали независимо от «Атрабет». [Вставлено: «это не имеет отношения к ее „истинности“ исторической или какой-то иной»]. Разумеется, действия Саурона неизбежно напоминали или воспроизводили действия его повелителя. То, что народ, владевший подобным преданием, попался на удочку Саурона — печально, но, с точки зрения человеческой истории вообще, вполне вероятно. Наверно, если бы у рыб была своя наука и свои мудрецы, раздел о крючках занимал бы в этой науке весьма скромное место.

«Повесть Аданэли» прилагается (см. ниже).

Примечание Х.

«Материя» не рассматривается как нечто отрицательное или противоположное «Духу». Материя изначально была абсолютно положительной. Она и осталась «Творением Эру» и, в целом, благом. Она даже способна к самоисцелению, если ей не мешают — т. е., пока чья-нибудь недобрая воля не пробудит сокрытого зла, внесенного Мелькором. Мелькор сосредоточил свое внимание на материи, потому что дух можно полностью подчинить себе только страхом, а страх проще всего вызывается с помощью материи (особенно когда речь идет о Воплощенных — а Мелькор в первую очередь стремился подчинить себе именно их). Например, можно запугать тем, что любимые тобою материальные вещи подвергнутся разрушению или (в случае с Воплощенными) что их тела будут повреждены. (Мелькор также использовал и извращал в своих целях «страх Эру», понятый полно или смутно. Но это было труднее, опаснее и требовало большей ловкости. Меньших духов он мог привлечь на свою сторону любовью к себе и восхищением перед собой — и так довести их до восстания против Эру. И тогда Мелькор обращал во зло их страх перед Единым, так что они начинали смотреть на Мелькора как на вождя и защитника, и в конце концов оказывались слишком запуганы, чтобы вернуться под руку Эру, даже после того, как они поняли Мелькора и возненавидели его).

Примечание ХI.

На самом деле, на это есть намек уже в «Айнулиндалэ», где упоминается «Негасимый Пламень». Видимо, это означает Творческую Деятельность Эру (в некотором смысле отдельную от Него или независимую внутри Него), которая может давать вещам «реальное» и независимое (хотя вторичное и тварное) существование. Эру посылает Негасимый Пламень в сердце мира, и мир начинает Быть, на том же уровне бытия, что и айнур, так что они могут войти в него. Но, конечно, это совсем не то, что приход Эру для того, чтобы повергнуть Мелькора. Последнее имеет отношение скорее к тайне «авторства», когда автор, оставаясь самим «вовне» и независимым от своего творения, живет «внутри» него, на его вторичном уровне, более низком, чем уровень его собственного бытия, живет в нем, как источник и основа его бытия.

[ «Повесть Аданэли»].

Но Финрод настаивал, и наконец Андрет сказала:

— Вот Повесть, которую поведала мне Аданэль из Дома Хадора.

Говорят, что Несчастье случилось на заре истории нашего народа, когда еще никто не умирал. Голос говорил с нами, и мы внимали. И сказал Голос:

— Вы — мои дети. Я послал вас, чтобы вы жили здесь. Придет время, и вы унаследуете всю Землю, но пока вы еще дети и должны учиться. Взывайте ко мне, и услышу; ибо я смотрю на вас.

Мы понимали, что говорит Голос, хотя еще не имели речи. Тогда в нас пробудилось желание говорить, и мы стали выдумывать слова. Но нас было мало, а мир был огромен и нов для нас. Мы очень хотели познать его, но учиться было трудно, и слов было мало.

В те времена мы часто взывали, и Голос отвечал нам. Но он редко отвечал на наши вопросы. Он говорил:

— Сперва постарайтесь найти ответ сами. Открытие доставит вам радость, и вы станете старше и мудрее. Не старайтесь повзрослеть раньше времени.

Но мы спешили, и нам хотелось делать все по-своему. На ум нам приходило множество вещей, которые мы хотели бы сделать. И потому мы все реже и реже обращались к Голосу.

Тогда явился меж нами некто, подобный нам обличием, но выше и прекраснее нас; и он сказал, что пришел к нам из жалости.