Дэвид Гейдер - Маска призрака [litres]

Евангелина – ну конечно, сообразил Коул, так ее и зовут – расправила плечи и решительно вскинула подбородок.

– Благодарю, милорд, – кивнула она. – Я обо всем позабочусь… если дело до того дойдет.

– Помолимся, чтобы этого не случилось.

С этими словами Лорд-Искатель вышел из спальни. Когда дверь за ним закрылась, Евангелина обмякла. И оперлась о кровать, словно у нее вдруг подкосились ноги. Потом она швырнула на койку лиловый сверток и протяжно выдохнула.

Коул, сжавшись в своем углу, дрожал всем телом. Когда страшный гость ушел, он обрадовался, но сейчас его терзала тревога. Если он правильно понял подслушанное, значит Рису грозит опасность? Первым побуждением Коула было тотчас же найти Риса и все ему рассказать. Но… что, если Коул ошибся? Что, если Рис ему не по-верит?

Что же теперь делать?

Рис вдохнул свежий воздух и обнаружил, что на вкус тот гораздо слаще, чем ему помнилось.

Путники наконец-то покинули Вал Руайо с его утомительным многолюдьем, со всеобщей манерой выплескивать помои из окон на головы прохожим, с неотвязной вонью навоза и тухлой рыбы. Стражники у городских ворот искоса разглядывали необычную компанию: троих магов – пускай и в дорожной одежде, но при посохах, и храмовницу в полном латном облачении. Такое встречалось не каждый день, хотя стражники служили в гарнизоне города, где высился Белый Шпиль. Им до того не терпелось поскорей выставить эту шайку за ворота, что обошлись без обычных придирок.

Рис уже и забыл, что это такое – оказаться за пределами не только башни, но и города. Время от времени, если где-то требовались услуги магов, их выводили из башни в сопровождении храмовников, но это было, конечно, совсем не то. Рису казалось, что он вырвался на свободу. Он любовался могучими дубами, которые росли рядами по обе стороны дороги, заглядывался на их буйные кроны, окрашенные в золото и багрянец поздней осени. Он приветствовал улыбкой проезжавшие мимо торговые фургоны, даже если возницы старательно отводили взгляд. Он смеялся при виде стайки ребятишек, которые вертелись на обочине, пронзительными воплями выпрашивая у проезжих «грошик». В конце концов, это был старинный орлесианский обычай, и Рис сожалел, что ему нечего бросить маленьким попрошайкам.

Адриан нисколько не разделяла его восторгов. Она пребывала в седле позади Риса, крепко обхватив его руками, и если подавала голос, то жаловалась на холод и на то, что у нее болит седалище. Адриан в жизни не призналась бы в этом, но Рис-то знал, что она боится лошадей. Его весьма развеселило, когда на выходе из башни она подозрительно косилась на смиренную животину. Впрочем, Рис был уверен, что она справится со своими страхами – но только из чистого упрямства.

Евангелина тоже помалкивала. И даже не оглянулась, когда путники проезжали мимо придорожного селения, откуда доносилась бодрая музыка. На деревенской площади шел веселый пляс, и три эльфа на деревянном помосте вовсю наигрывали на клавикордах. Когда Рис предложил свернуть с дороги и поглядеть на это зрелище, храмовница мрачно напомнила ему, что они отправились в путь не ради развлечений. Сама она ехала, почти не сводя глаз с дороги, и не выказывала ни малейшего желания поболтать. Алый плащ ее развевался на стылом осеннем ветру.

Что касается Винн…

Пожилая магичка изрядно отставала от своих спутников, и даже когда Евангелина многозначительно заметила, что им стоит поторопиться, Винн только улыбнулась в ответ и продолжала ехать тем же небыстрым шагом. Поверх голубой мантии она накинула теплую шаль и то и дело с явным удовольствием рылась в дорожных мешках, доставала какую-нибудь книжку и читала, пока еще не начало смеркаться. Всякий раз, когда Евангелина пыталась подробнее расспросить о цели их путешествия, Винн ограничивалась уклончивыми ответами. В конце концов храмовница отступила.

Если что и могло испортить лучезарное настроение Риса, так это присутствие Винн. Наверное, он должен был благодарить ее за то, что вытащила его из башни… но эта мысль лишь сильней раздражала Риса. Словно язва, саднила она в глубине сознания, постепенно разъедая радость, и в конце концов Рис сделался почти так же молчалив, как его спутницы.

Наконец Евангелина остановила отряд у первого постоялого двора. Подобные заведения часто встречались на торговых трактах, особенно в Сердцевине. Эти прочные каменные постройки, крытые синим шифером, были хорошо заметны издалека и служили надежным приютом для странствующих торговцев и просто путников. Постоялый двор выглядел вполне прилично. Имперский герб, красовавшийся над воротами, был начищен до блес-ка, а внутренний двор – полон повозок и распряженных лошадей.

Судя по всему, Евангелине не слишком хотелось заходить внутрь, однако им нужны были дорожные припасы, которых они не смогли раздобыть в башне. Адриан вызвалась сопровождать храмовницу, хотя – Рис это точно знал – вовсе не потому, что желала составить ей компанию. Ей просто хотелось ненадолго слезть с лошади.

А потому он остался с глазу на глаз с Винн. Они сидели в седлах у самых ворот, и единственным звуком, нарушавшим тишину, был посвист ветра в кронах деревьев. На окне верхнего этажа со стуком болталась ставня.

Винн закрыла книжку и вздохнула. Притворяясь, будто не замечает, как Рис сверлит ее взглядом, она задумчиво посмотрела на облака.

– Может пойти снег, – заметила она. – Не рановато для этих мест?

– Возможно.

Загадочная улыбка сошла с губ Винн, и чародейка нахмурилась.

– Ладно, Рис, – вздохнула она, – если хочешь о чем-то спросить – сейчас самое время.

– Угадала. – Рис повернулся в седле, чтобы оказаться с ней лицом к лицу. – Зачем ты взяла меня с собой?

– Я ведь уже рассказывала о своем деле.

– Но не о том, зачем в этом деле тебе понадобился именно я, – отрезал Рис. – И не надо кормить меня сказками о моем редком даре! Ты умеешь общаться с духами не хуже меня, а то и лучше.

– Весьма вероятно.

– Тебе нужна пара магов, чтобы провести ритуал вхождения в Тень. Для этой цели сгодится любой маг. Стало быть, единственная причина, по которой ты захотела взять меня с собой, – это…

– То, что ты мой сын, – закончила за него Винн.

Рису так захотелось нагрубить, что он едва успел прикусить язык. Ему пришлось отвернуться. Взгляд его упал на девчонку, которая затаилась в кустах, шагах в десяти от них. Ей было на вид лет восемь, не больше, и она смотрела на магов совершенно круглыми глазами. Вернее, не столько на чародеев, сколько на их посохи. Разве не удивительно, что детей так восхищает магия? Только с возрастом благодаря урокам Церкви они учатся по-настоящему бояться ее.

– Значит, вот в чем дело? – вслух проговорил он. – Я и о твоем-то существовании узнал лишь неполных десять лет назад. Ты явилась в башню после ферелденского Мора, назвала себя… и с тех пор я тебя не видел.