Дмитрий Манасыпов - Боевые маги: несмышлёныши [СИ]

— Пошли, — легко согласилась Анни, — Мари точно спать не хочет. У нее чертики в глазах прыгают, до утра теперь не угомонится, знаю ее. Да и купе на двоих рассчитано, и свободных ровно на нас, три штуки. Посидишь с ребятами, если чего?

Тоже мне… подруга, называется. Но права, знает ее, как саму себя, не уснуть до утра, верно.

— Странно. — Алекс понюхал свой стакан, отхлебнул еще. — Мне вот тоже совсем спать расхотелось. Снег? Сне-е-е-г!!!

Тот подпирал стенку, еле-еле ворочая почти закрывшимися глазами.

— Да-а-а, братцы, интересные дела-а-а… — протянул Алекс. — Давайте его тоже спать закинем и… Стоп, получается, нас троих спать не тянет?

Лохматый, уже затаскивая Снега в купе, только кивнул. Тоже мне, подумалось Мари, капитан Очевидность, два таких капитана. Но деваться некуда, коротать время можно с таким и не прочитанным «Террором», или с этими двумя. Тянуло именно с ними, или с Алексом? Или, все же, с обоими?

— Угомонились? — сварливо поинтересовался женский дребезжащий голос за спиной.

Ой… Мари оглянулась.

— Как я не люблю детей! Шум, гам, наплевать на остальных! Девочка, ты в курсе, что ночь на дворе?!

Ой-е-е-ей, Мари не верила в сказки. Даже сейчас, после стольких дней в компании Карла и сбрендившего мира, такого чудного, прекрасного и ужасного, не верила. А вот тут…

Так должны выглядеть ведьмы, те самые, настоящие сказочные и которые злые. Сморщенное вытянутое лицо с вислой и постоянно двигающейся нижней губой, длинным костисто-горбатым носом с парой бородавок, пронзительно-черными глазами и седыми редкими патлами.

Хотя про волосы это только мысли, какие они на самом деле, Мари не видела. Так как на голове у странноватой карги, ворчащей на нее и ее новых друзей, красовались накрученные спиральками локоны, не более. Сама ворчунья, укутанная в длиннющий платок с расписными зелено-красными цветами, почти полностью пряталась за дверью. И наружи торчала только недовольная голова. А, да, конечно! И жирный недовольный одноухий кот, сидящий на птичье-хрупком плече, остро выпирающем из-под теплой ткани.

— А мы тут…

— Ага, а вы тут чаем лакомитесь и плюшками балуетесь, ну-ну. Ты, молодо-зелено, ротик-то свой больно не открывай, коли беды не хочешь.

— Да я…

— Уж это верно, кобылушка, верю-верю, всякому зверю, даже ежу, а тебе погожу. И шуметь вы не думали, так получилось, и думаете только о хорошем, и делаете только полезное. Хош, в чай тебе плюну, и почесуха случится?

— Не-е…

— А эт лучше, чем если решу порчу навести. Выбирай, телушечка, все едино наказать тебя нужно!

Мари нахмурилась. Странная тетка выводила из себя, провоцировала на скандал, да она ей! Сила, спящая с самой электрички, вдруг лениво зашевелилась, потекла вслед теплой чайной волне, наполняя каждую клеточку тела. Порча?! Сейчас я тебе покажу, грымза, какую порчу ты на меня наведешь… Кот зашипел, вздыбив шерсть и выгнувшись.

— Тихо-тихо. — тяжелая ладонь Лохматого легла ей на плечо. — Ш-ш-ш-ш, успокойся. Она же специально тебя злит, знает, что если что — ты виновата. Помнишь, про билеты? Картонка ее защитит, это раз. Ты ослабеешь, да еще и окажешься виноватой, а тут это легко проверяется, думаю. Это два. Ну и бабушка, что так сердито на меня смотрит, тогда и сделает, что ей почему-то хочется. Это три. Верно, бабуля?

Та сморщилась, блеснула глазами, зло и нетерпеливо. Узловатые пальцы быстро зашевелились, сплетаясь в странно, где-то в самой глубине сознания, узнаваемую фигуру. Воздух вокруг нее сгустился, насытился такой знакомой дрожью силы, готовой ударить, и…

— Я тут правила почитал, в билете указаны. — Лохматый нехорошо ухмыльнулся. — Запрещены во время поездки магические действия, демонолатрия, некромантия, спиритизм и вуду. В общем, разрешается пользоваться в случае конфликтов естественными силами и способностями с особенностями рас и оружием. Если только кот не страшное оружие, то…

Кот зашипел сильнее, мявкнул и спрыгнул в темноту бабкиного купе. А та, успокоившись, посмотрела на Лохматого изменившимся взглядом.

— Вот как… молодой, значит, да ранний… Спокойной ночи, деточки. И не шумите, я ведь и без всякого ведовства просто пожаловаться могу.

Дверь закрылась быстрее, чем Мари смогла что-то ответить.

— Часто влипаешь в неприятности? — поинтересовался Лохматый.

— Сама справляюсь, — буркнула Мари, неожиданно разозлившись. На кого? На себя, на него, на бабку или на Алекса, только-только выглянувшего из купе? И почему на него, надумала себе тоже всякой ерунды…

— Пусти, — толкнула его тяжелую и почти горячую руку, почему-то слегка подрагивающую.

— А спасибо?

Она взглянула на него, наверняка усмехающегося. Наглый, самоуверенный, здоровенный и… Да нет, не тупой. Это точно. Блин!

Лохматый не усмехался. Серьезный до выступивших желваков, смотрел на нее, а в глазах успокаивалось не замеченное раньше пламя и гнев. Даже сосуды чуть лопнули, окрасив левый глаз с самого края в красное. Неужели он готов был из-за нее, сейчас, вот эту старую ведьму просто руками?!

Блин…

— Вы чего тут шумели? — Алекс отхлебнул оставшегося чаю. — Может, это, пройдемся? Скучно чего-то вдруг.

— Я бы поел, — Лохматый сглотнул, — у меня тут есть немного, ну, заплатить. Пойдемте, найдем ресторан, что ли. Поросенка бы съел. С яблоками и кашей.

Мари вздохнула. Кто о чем, а лысый о расческе. О чем можно говорить в магическом поезде, ночью, если ты здоровенный лось, если не о еде? То-то, что именно так.

Дах-дах, поезд стучал, катясь вперед. В столицу. А там Мари никогда и не была, ни разу, совсем. Даже интересно, мало ли, что там?!

Странно, под металлическим дном так сильно грохотало, но тряски почти не ощущалось. Так, чуть волновался пол, покрытый не привычными для поездов линолеумом или ковровой дорожкой, а вовсе даже паркетом. Натурально, настоящим и натертым мастикой паркетом трехцветного рисунка-елочки. Вот такие чудеса.

В тамбуре их проводил взглядом седой длиннобородый дед в сером, курящий трубочку, вырезанную не иначе, как из древесного корня. Кивнул, улыбаясь и чуть пристукнув посохом. На спинке высокого кресла, спокойно уместившегося в узком пространстве, висела синяя шляпа.

Поезд не спал, несмотря на ночь. Только в их вагоне оказалось на удивление тихо и спокойно. Следующий, смахивающий на огромный кочевой шатер, разделенный перегородками, бурлило веселье. На яркие шелка, укрывающие стены, падали скачущие в диком танце тени, пахло жареным мясом и вином, сладостями и курильницами.

Дворф-проводник, стоявший у входа, пропустил ребят внутрь, задернув за ними занавес, мотнул светло-синей бородой, указывая следовать за ним. Точно, Мари сообразила сразу, только так и можно пройти насквозь, чтобы… чтобы не оказаться утянутой в безудержный хаос сумасшедшего бесовского веселья, творящегося вокруг.