Александра-К - Тиннар [СИ]

Оборотень распахнул глаза, и мираж исчез также внезапно, как и появился.

Толчок… Он замер внутри любимого, чувствуя горячий поток, струящийся вдоль бедер эльфа.

— Тин-нар… — хрипло выдохнул принц, в изнеможении откидываясь на мягкую шкуру. — О… ммм…

Он больше не произнес ни слова. Метаморф устало улыбнулся и, подобравшись к нему, лег рядом, накрыв его сверху своей рукой.

— Аллеур… — сказал он, нежно поглаживая спину юноши. — Как ты?

Темный повернулся и взглянул ему в глаза…

— Это было больно… — еле слышно произнес он.

— Прости… — Тиннар убрал со лба принца фиалковую прядь, погладил его по щеке. — Я, кажется, с ума сошел…

Аллеур закрыл глаза и блаженно вздохнул.

— Давай, полежим так немного?…

— Конечно… — воин нежно поцеловал его в висок.

Яркие всполохи огня по-прежнему метались вокруг, окружая двух влюбленных своим сиянием и теплом…

Эриндел проснулся рано, встревоженно огляделся — ни Тиннара, ни Аллеура в пещере не было. Быстро вышел наружу. Огненная полусфера, послужившая приютом любовникам, еще ярко светилась, но стенки ее становились прозрачными — кончалось действие заклинания. Два красивых обнаженных тела, голова Аллеура уютно лежит на груди Тиннара, видны только рассыпавшиеся фиалковые волосы и нежное плечо. Голова метаморфа закинута назад, по губам бродит блаженная улыбка удовлетворения. Оба глубоко спят. Но пробуждение неизбежно — сфера угасает и дает все меньше тепла. Эльф глубоко вздыхает, касается пальцами огненной струйки, сфера начинает ярко светиться и становится непрозрачной. Пусть еще поспят. После такого никто никуда сегодня не поедет. Пусть поспят еще.

Эльф возвращается в пещеру, снова засыпает. Через какое-то время Тиннар приносит по-прежнему крепко спящего Аллеура и укладывает возле костра, хорошо укрывает от холода, чтобы не проснулся. И выходит наружу. Почти сразу, беззвучно, за ним следует Светлый Эльф.

Оборотень стоит недалеко от входа в пещеру, опираясь о камень, и бьет и бьет кулаком по камню, не обращая внимания на боль и струящуюся по руке кровь. Он смотрит на почти догоревшую сферу, и в глазах-не счастье обладания и любви, а боль.

— Тиннар, что случилось, что не так? — эльф подошел неслышно, он знает эту манеру Тиннара при большой душевной боли причинять себе боль физическую. — Вы же были вместе? Мальчик-счастлив. А с тобой-то что?

— Ничего… — голос метаморфа больше похож на рычание.

— Тиннар, ответь мне, я так велю! — голос эльфа напряжен и полон злой растерянности — он не понимает, в чем дело.

И,с ужасом:

— Тиннар, или? Ты не любишь?

— Нет, — обреченность и боль.

— Но тогда зачем ты принял его любовь? Тиннар, мальчик — не игрушка, он живой, он чувствует ложь!

— Я не посмел отказать ему. Я подумал, что он хочет этого, и не посмел. Возможно, это был способ платы за все. С моей стороны, и с его стороны. Я не знаю. А потом уже не смог остановиться.

— Тиннар, Тиннар, ты слишком долго жил среди людей. Темные никогда не платят и не берут плату с тех, с кем воюют. Они слишком горды для этого. Но, Тиннар, они — порченые эльфы, покалеченные своими подземными чертогами, жадностью, жестокостью, но они — эльфы, и их обычаи схожи с нашими. Они выбирают и вручают свое тело и душу только один раз за всю жизнь. Только один. Это всегда было так. Тиннар, что же ты с ним сделал-то? Если не любишь — ты ведь принял его, все равно принял. И то, что это была ошибка или плата — ты можешь говорить все, что угодно, но он просто не поймет! И не приведи боги, сказать ему, что ты не любишь — он не сможет с этим жить. Зачем так жестоко, Тиннар?

— Я не знал…

Эриндел только укоризненно качает головой — не знал он. Ладно, может, как-то все образуется. Хотя… Худо все, так худо, что хуже быть не может.

У входа в пещеру — шевеление, оба одновременно поворачиваются туда — Аллеур, сонный, с закрытыми глазами, босиком, в накинутом на плечи одеяле пробирается по своим делишкам. Оба вздыхают почти одновременно — наша напасть проснулась. А он уже возвращается, изо всех сил таращит закрывающиеся от усталости глаза, подходит ближе. И видит напряженное и беспомощное лицо Светлого эльфа, полное сдерживаемого отчаяния лицо Тиннара. И делает вывод.

— Эриндел, не надо ругать Тиннара — это не он, это я все придумал. Я виноват, Тиннар просто… просто…

Тиннар глубоко вздыхает, сердито спрашивает:

— Зачем босиком выскочил на снег?

Мальчишка отвечает, пытаясь натянуть одеяло на голое плечо со следами укуса:

— Да тепло же!

— Да уж, тепло!

Тиннар подхватывает мальчишку на руки, тащит в пещеру, оттуда слышится смех, звуки поцелуев, возмущенный писк Аллеура, и снова звуки поцелуев…

Эриндел глубоко вздыхает: «Не люблю… Как тебе такое в голову пришло, тигра ты полосатая! Не люблю… Смешно! Два сумасшедших влюбленных! Ха!»

Он проводит рукой над выжженными за ночь магическими знаками Тиннара, и они исчезают.

«Не люблю… Это же надо так заблуждаться на свой счет… Тиннар, Тиннар!»

Мальчишка спит почти весь день, прижавшись щекой к коленям Тиннара, тяжелые синие волосы рассыпаются на отдельные пряди и покрывают голову Аллеура и колени Тиннара словно нежное тонкое кружевное покрывало. Тиннар будит его, чтобы накормить, Темный честно открывает глаза, какое-то время смотрит на метаморфа и тут же снова засыпает. Этот сон сродни какому-то колдовству. Только лицо Тиннара с каждой попыткой пробудить становится все более и более горьким. Эриндел тоже встревожен, если бы он хорошо не знал Тиннара, то подумал бы, что на Аллеура наложено жестокое заклятие. Но это невозможно. Тиннар осторожно склоняется над Аллеуром, пропускает сквозь пальцы пряди его волос, целует в макушку.

— Можно подумать, что ты прощаешься с ним, — в голосе Светлого эльфа — явное напряжение.

— Пожалуй, да. Того, что ты видел, больше не повторится…

— Почему? Ты шокирован смелостью мальчишки? Но он избрал тебя, смог почувствовать твои эмоции по отношению к нему и ответить. Ты же должен был бы быть счастлив, а ты…

— Я не смущен и не шокирован. Тут другое… Я надеялся, что Темный сможет устоять. Нет, они так же беззащитны, как и все другие создания.

— Ты о чем вообще, я совсем тебя не понимаю?

— Эриндел, ты же знаешь наши законы — запрещены смешанные союзы. Абсолютно. Или только метаморфы или полное одиночество. Либо изгнание и лишение магической силы.

— Дикие предрассудки начала Первой Эпохи. О чем ты вообще?

— Да все очень просто — в наших кланах это знают, а посторонним это просто без надобности знать. Нам всегда нужна энергия для преобразования — из пустоты новая форма не возникнет. Черпать ее можно из внешнего мира, а если недостаточно, то можно взять ее у другого живого существа. Мы живем постоянно в поиске энергии, внутренняя сущность метаморфа — такая. Это не зависит от меня. Забрать можно разными способами, в том числе — и во время соития с чужеродной сущностью. Когда идет полное слияние тел и душ, метаморф может поглощать то, что отдается в это время добровольно и с радостью. Принуждения здесь и быть не может. Но если заборы осуществлять слишком часто, то тот, кто отдает и отдается — неминуемо погибнет — его жизненные силы угаснут. Вот в этом — суть запрета. Мы не можем желать близости с существами другой сущности. Это неминуемо их убивает. Про Темных я не знал — и в жутком кошмаре наши маги не смогли бы увидеть такое любовное слияние. Но он так же беззащитен, как и Светлые. Он с радостью и любовью отдавал мне часть своей жизни, но потерял слишком много, он духовно обескровлен, поэтому спит, пытаясь во время сна восстановить хоть немного потерь. Если я буду продолжать — он неминуемо погибнет.