Ольга Хмелевская - Дар. Золото [CИ]

Я вспомнил мага на гостинном дворе, назвавшего меня вором. Вот ведь, гад! Выходит он пытался меня развести на то, чтобы я ему сам отдал ханура. Но тогда почему зверь удрал от него?

- А может «страж» убежать от хозяина?

Машка даже обиделся:

- Ты думаешь, я тебе соврал? Не убегают они, - и тут же остановился, бросив вытирать лошадь, - Так твой Пончик удрал?!

- Получается, что так, - я задумался. Скорее всего, дараец не был ему хозяином.

- От кого?

- От мага.

Машка присвистнул. Я собрал скребки, прополоскал их в ведре, вытер мокрой тряпкой нос моего транспортного средства, и уже взял ведро.

- А как он к тебе попал?

Я пожал плечами:

- Прибежал, - не рассказывать же ему, что Пончик почувствовал кинжал. А может быть, кинжал сам его позвал.

- Вот так взял и прибежал?

- Да. И укусил, паразит, - вспомнив, я не мог не улыбнуться.

Я уже открывал дверь сарая, как Машка схватил меня за рукав:

- Укусил?

- Да. Как и тебя. Я его пытался отпихнуть от сумки.

Машка вцепился в меня как клещ. Даже больно стало.

- Расскажи, - не то попросил, не то потребовал он.

- Машка, больно! - он опомнился и тут же убрал руку, - Что рассказывать? Удрал он от мага. Ночью. Я так понимаю, что маг ему хозяином не был, я видел след от ошейника. Как Пончик от него сбежал, понятия не имею. А утром, маг его увидел. Дараец, между прочим. Обозвал меня, вором, скотина! Талдычил, чтобы я ему ханура из-рук в руки передал, и я его послал. Сказал, что зверю не хозяин. Шел бы он. Он и пошел. Запыхтел, правда. Но мне его пыхтение, как шишу припарки. Тебя еще что-то интересует?

Пока я говорил, Машка смотрел на меня как на новый веник. Его удивление было видно и без всякой магии.

- Ты сказал, что зверю не хозяин? - он даже рот открыл.

- Сказал.

- Так и сказал?

- Да ты достал! - не выдержал я, - Что тебя так зацепило?!

- Понимаешь. Ты сказал слова, которыми хозяин отпускает «стража». Когда ханур не может сражаться, или смертельно ранен, его так отпускают. Надо произнести «я тебе не хозяин». Тогда ханур уходит или умирает свободным. Зачем это нужно - не знаю. Но, - он посмотрел на меня, - получается, ты его отпустил.

- Ну и что? Пусть будет свободным. Разница в чем?

- В том, что теперь по земле Вессалии шляется вольный «страж»! Самостоятельный!!

- И?

Парень посмотрел на меня как на придурка, но вдруг хохотнул:

- Ну, мне-то бояться нечего, я с тобой.

К тому, что на меня часто смотрят, как на придурка я привык. Но не привык, когда всякие наемники нагло игнорируют мои вопросы, а свои задают. Я поставил ведро на землю.

- А не расскажешь ли ты мне, Маша, почему этот самостоятельный «вольный страж» пытался на тебя напасть? - он растерялся и даже заморгал, - А еще меня очень интересует, как ты в темноте определил, куда я поехал? На поляну, припоминаешь? Только вот не надо придумывать чушь, хорошо?

Я даже вздрогнул от короткого всплеска паники ударившей его, и ментальным откатом доставшего меня. Было такое чувство, что Машка не знал, что делать.

Все. Устал я. Плюнув на ведро, я пнул хлипкую дверь сарая и потащился в дом, на низеньком крыльце которого стояла смущенная хозяйка. Прошел в кладовку, скинул обувь, разделся, сложил и сунул одежду под подушку, перемотал запястье чистым лоскутом и завалился спать.

День шестой

День шестой.

1

Утро закукарекало петухом на дворе, лязгнуло колодезной цепью и заполошно визгнуло соседской псиной, на которую кто-то спросонья наступил.

Надо было вставать, все одно уже проснулся.

Машки, понятное дело, на соседнем тюфяке не было. Зато на нём, раскинув в разные стороны лапы, в состоянии полного блаженства дрых «вольный страж».

Во дворе гуляли куры, копаясь в редкой траве у забора, а ведро, уже полное холодной воды, стояло на крышке колодца. Я, вволю наплескавшись, пошел на запах. Из раскрытого окошка дома доносились ароматы жареных блинчиков и малинового варенья.

Словом утро задалось. Хозяйка, ласково поглядывая на Машку, накормила нас блинами со сметанкой и малиной, напоила густым отваром иван-чая с солодкой, и мы наевшиеся и довольные двинулись дальше. Правда, не обошлось без мелкой пакости со стороны Пончика. Ему на завтрак душевно предложили пару сырых куриных яиц, которые он мгновенно слопал, а следом, с полным знанием воровского дела, утащил из Машкиной тарелки смазанный сметаной блин, пока тот с одобрением смотрел на кругленький зад, стоявшей у печки женщины.

Ясно, что парень тут же заметил пропажу, психанул, но веселый смех вовремя повернувшейся хозяйки, заставил его успокоиться. Он тоже вынуждено улыбнулся, но сузившиеся глаза пообещали хануру месть, если не быструю, то суровую. Ну-ну.

Заплатил за постой только я. По просьбе Машки не жадничать, отдал серебрушку, прекрасно понимая, что одинокой женщине она совсем не помешает. Как расплачивался Машка не мое дело, но утром, входя в сарай, я заметил, что болтавшаяся на одной петле дверь теперь висит на двух, и вместо разбитой старой доски, вставлена новая.

Так что теперь мы бодро тряслись на отдохнувших четвероногих, и предавались созерцанию пасторальных красот южных земель благословенной Вессалии ранней утренней порой. О, как завернул! Хотя, это только я предавался. А Машка тут же уснул, доверив охрану вверенного ему объекта - меня, то есть - Небу и провидению. Ну, и Пончику заодно.

Я смотрел на хвостатого проныру, и меня одолевали вопросы. Одолевали так, что я решил обдумать полученную информацию и понять, что мне с этой самой информацией делать.

К моей досаде, я все больше убеждался, что знал до обидного мало. И академическая теория мне тут не помогала никак. Машка явно знал намного больше, чем говорил; Касандр Лоран - глава Тайной Стражи короля, намекал на что-то, о чем я пока даже не догадывался; король был просто заинтересован; а вот ректор Академии Магии, по-видимому, написал письмо обо мне, но мне об этом не сказал. Может, думал сделать сюрприз? Сделал, да. К сожалению, я не менталист, что бы читать в головах людей как в открытой книге. Я даже не «классический» маг, к которым везде относятся если не с пиететом, то хотя бы с опаской. Но судьбе, как говориться, виднее. Значит, будем пользоваться тем, что она дала. Как говаривал барон Райен, «не надо быть первым, надо быть единственным».

Хотелось бы, конечно хоть чуть-чуть владеть ментальной магией, знать, кто что думает. Но я могу только чувствовать, и то, далеко не всегда. Балор объяснял ментальные потоки как магию «живого». Где есть хоть какой-то разум и хоть какое-то тело - там эти самые потоки. И если разум, «мыслит» образами, то тело «чувствует». Образы мне недоступны - слишком тонкая магия, но чувства тела я могу воспринимать. Не очень хорошо, но могу. А вот, настоящие менталисты могут полностью подчинять себе разум других людей. Правда, только немагов. И среди простолюдинов ментальных магов нет. Нет их среди купцов, нет среди мастеровых, а уж среди селян и подавно. К слову, магов нет не только ментальных. Вообще никаких. Только высшая знать. Почему? Все просто - дети со способностями рождаются у всех сословий, но, кроме отпрысков знати, никто не выживает. С ними обязательно что-нибудь происходит. Стоит только ребенку каким-то образом показать склонность к магии - он умирает. Случайно, разумеется. То болезнь неизлечимая нападет, то в луже утонет, то взбесившаяся лошадь затопчет. Да мало ли какие есть способы... э... случаи.