Марисса Майер - Бессердечная [litres]

– Дела поважнее? И кто же так решил? Я не хочу замуж. И уж точно не хочу становиться королевой. Все это матушкины мечты, не мои.

– Это и мои мечты тоже, – перебил отец, и Кэт поразила резкость, с которой он заговорил. – Это наши мечты. О тебе. Ты совсем молода, милая, и что бы ты ни говорила сейчас, мы печемся только о твоем счастье. Мы знаем, что для тебя лучше.

У Кэт защипало в носу, но она проглотила подступающие слезы.

– Нет, вам только кажется, что знаете, но вы ошибаетесь. Кондитерская – вот о чем я мечтаю. Только это может сделать меня счастливой.

Ее мать со сдавленным стоном заламывала руки, но взгляд Маркиза оставался твердым. Кэтрин даже вспомнить не могла, чтобы отец когда-нибудь выглядел таким непреклонным. Этот взгляд пугал, у нее задрожали губы.

– Ты сама не понимаешь, о чем просишь. Непрерывная утомительная работа, бесконечная борьба с трудностями – все это начнется, как только ты станешь владельцем собственного…

– Откуда ты знаешь? – крикнула она, обводя руками оклеенные дорогими обоями стены библиотеки, старинные книги на полках. – Ты родился среди всего этого. Вы ничего не знаете о том, как вести дело, а мы с Мэри-Энн уже несколько лет изучаем этот вопрос и планируем. Я точно знаю, о чем прошу. И мне не нужен титул! И замуж не нужно – ни за Короля, ни за кого другого. Я хочу только одного, и очень обидно, что вы думаете, будто лучше знаете меня, чем я сама.

– Повторяю, Кэтрин, наш ответ – нет. – Отец отставил стаканчик с сердечными каплями. Костяшки пальцев у него побелели. – Денег я тебе не дам, а приданое после того, как ты выйдешь замуж, будет передано твоему супругу, которого одобрим мы с матушкой. Разговор окончен.

Слезы застилали глаза. Кэт с трудом держалась на ногах.

– Вы даже не хотите подумать об этом?

– Я, кажется, только что ответил тебе. Если ты снова вернешься к этому разговору, придется уволить Мэри-Энн.

Кэтрин отшатнулась. Подлокотники кресла снова попытались ее утешить, но она опять отмахнулась от них.

– Что?

– Мэри-Энн – простая служанка, Кэтрин. Не подруга. Не компаньон. И очевидно, она не слишком хорошо на тебя влияет. Мне это не нравится. Я достаточно ясно выражаюсь?

Кэт смотрела на отца, ее губы шевелились, но слова не складывались вместе.

– Можешь идти, Кэтрин.

Кэт с негодованием сжала кулаки.

– Мэри-Энн может быть и служанка, но я нет. Я сама решу, когда мне уходить, благодарю.

Развернувшись, Кэт вышла из библиотеки, громко хлопнув дверью. Сквозь плотно закрытые веки просачивались горячие слезы. Мысленно она кричала от боли и злости – многословные доводы, оскорбления, истерические всхлипы переполняли голову, грозя расколоть череп изнутри.

В мыслях она высказала родителям все! Сказала, что они старомодны, ничего не понимают и поступают с ней нечестно. Сказала, что она не ребенок и вольна сама принимать решение. Что найдет другой путь и обойдется без их благословения.

Она была смелой, негодовала, сердилась… главным образом – на себя. Разве все это время она не знала, что скажут родители? Разве не догадывалась об этом с самого начала? Не потому ли она так долго избегала этого разговора?

К чему себя обманывать? Все произошло именно так, как она ожидала. И неважно, что надеялась она на совсем другой результат.

Она обрадовалась, что в спальне никого нет. Сейчас она не нашла бы в себе сил рассказать Мэри-Энн о поражении. Невыносима была сама мысль о том, что придется разрушить мечту подруги. Ведь мечта была совсем новенькой, и мечтать было так легко и приятно.

Ей просто нужно немного времени, чтобы собраться и взять себя в руки. Может быть, она даже придумает новый план. Нельзя допустить, что это конец всего, к чему они так стремились.

Взгляд Кэт упал на розовую шляпку в форме пирожного, висевшую на углу шкафа. В душе поднялся вихрь переживаний, туго скрученных и переплетенных.

Она – лучший кондитер в Червонном королевстве, это признают все, кто пробовал ее выпечку. Даже Шляп Ник вдохновился и сшил эту странную шляпку, отведав лишь крошечный кусочек ее пирожного.

Шляп Ник… который делает волшебные шляпы.

Шляп Ник, чье дело процветает. Который только сегодня на празднике выручил, вероятно, больше денег, чем бедный господин Гусеница в своей лавочке на Мэйн-стрит за целый год.

Сев к столу, Кэтрин взяла листок пергамента, отвернула крышку чернильницы и стала обдумывать письмо.

Лавка Шляп Ника вновь вернулась на лесную опушку – маленький, шаткий фургон в тени раскидистых деревьев. Но когда Джокер впервые привел сюда Кэтрин, дорога от Перекрестий к шляпной лавке была безлюдной, затерянная в ночи в дальнем уголке королевства.

Теперь все изменилось.

По дороге Кэтрин встретила с дюжину покупателей, возвращающихся из лавки к Перекрестьям. Птицы, звери, пресмыкающиеся – все улыбались и все были в удивительных шляпах. За некоторыми из них плелись слуги, таща шляпные коробки, обернутые в яркую бумагу с узорами.

Популярность Шляп Ника росла на глазах, как аэростат, который надувают горячим воздухом.

На двери висела новенькая табличка: «ОТКРЫТО». Сломанную Бармаглотом оконную раму успели заменить.

Кэт вошла без стука. У зеркала крутилась парочка сов, они примеряли шляпки и тихонько ухали, обмениваясь впечатлениями. Кроме них в лавке никого не было. Внутри фургон выглядел так же, как тогда, на берегу, посреди снова стоял длинный стол – теперь он был завален инструментами, материалами для шляп и всевозможными украшениями. Здесь были не только ножницы, тесьма, ленты и кружева, но еще и множество странных вещиц. Именно они делали такими необычными и узнаваемыми изделия Шляп Ника: синие и зеленые обкатанные морем стеклышки, рыбья чешуя, длинные острые зубы неизвестных существ, морские ракушки, пчелиные соты, еще клейкие от меда, парашютики одуванчиков, веточки черники и кора березы.

В дальнем конце Кэтрин увидела занавешенную дверцу – она могла бы поклясться, что раньше ее там не было. Она подошла и тихо постучала.

– Заплатить за покупки можете денежному дереву у входа, – раздался усталый голос Шляп Ника.

Собравшись с духом, Кэтрин отдернула занавес. За ним обнаружилась тесная комнатушка и Шляп Ник, положивший ноги на стол.

– Я пришла не за покупками, – сказала она.

Шляп Ник поднял глаза, и лицо у него мгновенно вытянулось, а уголки рта поползли вниз.

– Леди Пинкертон, – процедил он, и Кэт обдало холодом. – Хотел бы я назвать этот сюрприз приятным.

Кэтрин вошла.

– И вам доброго дня, Шляп Ник. Я и не думала, что ваше нерасположение ко мне так велико.

– Что вам угодно? Я занят.

– Хотите, я зайду попозже?

– Хочу, чтобы не заходили вообще.