Наоми Новик - Чаща

— Как тебе удалось… — начал было Саркан, приподнимаясь на локтях. Вот теперь он уже готов был рассердиться не на шутку. Я толкнула его обратно на подушки и поцеловала.

Его изумленный вздох защекотал мне губы. Саркан схватил меня за локти и силой отстранил от себя.

— Послушай, ты, невозможное создание, — промолвил он, — я тебя старше на целых полтора века…

— Да тише ты, — нетерпеливо оборвала его я: тоже мне, нашел оправдание! Я вскарабкалась на высокую кровать, рухнула на него — пышная перина аж просела — и пригвоздила его к месту взглядом. — Ты хочешь, чтобы я ушла?

Его пальцы стиснули мне локти. Мгновение Саркан молчал, не глядя мне в лицо. А затем хрипло выговорил:

— Нет.

И сам притянул меня к себе. Губы его были сладки, лихорадочно-горячи и удивительны, они стирали все лишнее. Мне больше не нужно было ни о чем думать. Сердце-древо вспыхнуло огнем, с треском и ревом запылало — и исчезло. Остался только жар Саркановых ладоней, скользящих по моим озябшим нагим плечам — я снова задрожала, но уже не от холода. Он крепко обнял меня одной рукой. Завладел моим запястьем, потянул вверх мою свободно ниспадающую рубашку. Я вынырнула из нее, высвободила руки от рукавов, мои волосы рассыпались по плечам. Саркан застонал и зарылся лицом в спутанные растрепанные космы, целуя меня сквозь них — и горло, и грудь, и плечи.

Я, задыхаясь, прильнула к нему, вся во власти восторга и немудреного девичьего страха. Мне никогда и в голову не приходило, что он… Скользнув языком по моему соску, Саркан втянул его в рот; я, вздрогнув, вцепилась ему в волосы — наверное, до боли. Он отстранился, и меня окатил внезапный холод.

— Агнешка, — проговорил Саркан тихо, проникновенно, едва ли не с отчаянием, словно, как всегда, хотел наорать на меня — и не мог.

Саркан перекатился на постели вместе со мной и вмял меня в подушки. Я забрала в горсти его рубашку и лихорадочно дернула. Он сел, стянул рубашку через голову — я, запрокинув голову, неотрывно глядела вверх, на полог, пока он разгребал надоедливый ворох моих юбок. Я отчаянно жаждала его рук — сейчас, немедленно! Я так долго пыталась не вспоминать тот прекрасный, потрясший меня до глубины души миг, когда его пальцы скользнули у меня между ног. Я все помнила. Саркан провел там же костяшками пальцев, и меня так же сладостно затрясло, как тогда. Дрожа крупной дрожью, я инстинктивно стиснула бедрами его руку. Мне хотелось приказать ему поторопиться — и еще попросить не спешить, причем и то и другое одновременно.

Полог упал и задернулся сам собою. Саркан склонялся надо мной, глаза его чуть поблескивали в темной тесноте нашего навесного укрытия; он исступленно, напряженно вглядывался в мое лицо. Он по-прежнему касался меня большим пальцем, легонько, совсем чуть-чуть. Одно движение, не больше… В горле у меня нарастал не то вздох, не то стон. Саркан наклонился и поцеловал меня, как будто хотел заглотить этот звук, поймать его собственным ртом.

Саркан снова шевельнул большим пальцем, и сведенные мышцы внезапно расслабились. Он взялся за мои бедра, развел их в стороны, приподнял одну ногу, сдвинул ее чуть вбок, по-прежнему не сводя с меня жадного взгляда.

— Да, — требовательно проговорила я, пытаясь двигаться в лад с ним, но он лишь продолжал ласкать меня пальцами. — Саркан.

— Чуть-чуть терпения — разве я прошу слишком многого? — отозвался он. Его черные глаза заискрились. Я негодующе воззрилась на него, но тут Саркан снова погладил меня — осторожно, ласково, продавливая пальцы все глубже, снова и снова вычерчивая длинную линию между моими бедрами и в верхней точке описывая круг. Дракон задавал мне вопрос, ответа на который я не знала, пока он не пришел ко мне сам: я внезапно выгнулась всем телом, измученная и повлажневшая в Саркановых чутких руках.

Вся дрожа, я откинулась на подушки; я запустила пальцы в спутанные, всклокоченные волосы и прижала их к мокрому лбу, тяжело дыша.

— Ох, — выговорила я, — ох…

— Вот так, — промолвил Саркан не без самодовольства, и тогда я резко села и опрокинула его назад, к другому краю кровати.

Я взялась за пояс его штанов — он все еще был в штанах! — и произнесла: «Хульвад». Штаны, дернувшись, растаяли в воздухе; вслед за ними я зашвырнула юбки. Саркан лежал подо мною совсем нагой, худощавый и жилистый. Глаза его внезапно сузились, ладони легли мне на бедра, самодовольная усмешка исчезла. Я вскарабкалась на него.

— Саркан, — произнесла я, удерживая во рту дым и гром его имени, точно заветный приз, и подалась вперед, вбирая его в себя. Он крепко зажмурился, стиснул веки, словно от боли. Собственное тело казалось мне восхитительно-тяжелым, наслаждение растекалось по нему из конца в конец, словно рябь по воде, отзываясь сладкой ломотой. Мне нравилось ощущать Саркана частью себя самой. Он дышал тяжело и прерывисто, подолгу переводя дух. Его большие пальцы крепко впивались мне в бедра. Ухватившись за его плечи, я раскачивалась вместе с ним. — Саркан, — снова произнесла я. Я покатала имя на языке, изучая все его сокровенные темные уголки и глубоко запрятанные части.

Саркан беспомощно застонал и приподнялся мне навстречу. Я обвила ногами его талию, прижалась теснее, он крепко обнял меня одной рукой и опрокинул вниз на постель.

Я лежала, затаив дыхание, уютно свернувшись клубком у Саркана под боком, чтобы не свалиться ненароком с тесной кровати. Его рука зарылась мне в волосы, а в лице, обращенном наверх, к пологу, застыло выражение крайней озадаченности, словно Дракон не вполне помнил, как это все произошло. Мои руки и ноги налились сном, такие тяжелые, что без домкрата и не поднимешь. Я понежилась еще немного рядом и наконец спросила:

— Зачем ты забирал нас?

Саркан рассеянно ерошил мне волосы, распутывая колтуны. Пальцы его замерли. Спустя мгновение он вздохнул у самой моей щеки.

— Вы все связаны с долиной, вы здесь родились и выросли, — промолвил он. — Долина имеет над вами власть. Но это еще и канал: с его помощью я могу понемногу откачивать силу Чащи.

Саркан поднял руку и провел ею в воздухе над нашими головами. От ладони серебром разбежался тончайший ажурный узор: призрачная схема той самой картины из моей комнаты, что на самом деле являлась картой магических линий, исчертивших долину. Линии следовали за длинной и блестящей лентой Веретенки и всеми ее крохотными притоками, сбегавшими с гор, а Ольшанка и все наши деревни и села были обозначены мерцающими звездочками.

Эти линии меня отчего-то не удивили, казалось, я всегда знала, что они там есть — пролегают под самой поверхностью. Плеск ведра с водой, эхом отдающийся в глубоком колодце посреди деревенской площади в Двернике; журчание Веретенки, стремительно несущей свои воды летней порою… Они полнились магической силой, а силу эту можно вычерпывать. И вот Саркан проложил целую сеть оросительных каналов — чтобы оттянуть побольше этой силы, прежде чем ею завладеет Чаща.