Александр Харламов - Игра отражений

— Э… э… это в… в… вы м-мне?

— Тебе, красавчик! — лицо очкарика пошло красными пятнами. Он немного приосанился, приободрился, чуть развязнее, чем обычно подошел к Яне.

— Ч..чем могу помочь?

— Видишь ли, мой дорогой, — Красовская наклонилась к пареньку, так чтобы ее глубокое декольте оказалось, как раз напротив его ошалелых диоптрий, — я ищу свою племянницу, но, к сожалению, не знаю в какой группе она учится. Приехала только сегодня, с поезда сразу сюда! — аромат ярких духов, кажется, вскружил молодому филологу голову окончательно. Далее он говорил, не отрывая взгляд от твердой «тройки» Яны.

— Я обязательно помогу вам, если смогу… — логические несуразности его уже мало волновали. Нерастраченная сексуальная энергия ударила в голову, и ему даже было плевать на прозвеневший звонок.

— Ее зовут Божена Калиновская…

— Б…б. боженка? — продолжал заикаться очкарик.

— Именно, милый!

— Так она это…в моей группе учится…

— А на пары ходит? — аккуратно поднажала Красовская.

— К Валентин Николаевичу все ходят…Иначе не зачет, — парень кивнул в сторону приоткрытой двери, ведущей в лекционную аудиторию.

— Отлично! Значит она сегодня будет? — вкрадчивым голосом уточнила хитрая журналистка.

— Непременно! — филолог снял очки и протер их чистым отутюженным платочком, словно не веря увиденному. — Только она все время опаздывает…

— Спасибо! Беги учись, малыш! — послав ему воздушный поцелуй, она слегка подтолкнула остолбеневшего студента к двери. Тот, словно сомнамбула, зашагал к первому ряду, забыв даже извиниться перед профессором за опоздание.

— Теперь все его эротические юношеские фантазии будут связаны с тобой, — пошутил я, — икнется тебе это соблазнение невинных…

— Главное, что мы напали на след Божены, — Красовская схватила меня за руку и потащила прочь от деканата. Я даже сначала не понял, что она хочет сотворить, а потом до меня дошло, что наиболее удобная обстановка для того разговора, который нам предстоит с внучкой Марты Калиновской, это уютный дворик университета Каразина, а не переполненные студентами аудитории.

На входе столпилась очередь, опоздавшие отчаянно пытались прорваться в внутрь храма науки, вахтерша ворчала насчет того, что в ее времена такого не было, что все приходили вовремя и хотели учиться, а не то что сейчас одни оболтусы. Мы кое-как прорвались сквозь толпу входящих и стали внимательно осматривать всех кто двигался к университету через площадь Свободы.

— Ты помнишь, как выглядит Божена? — тихо спросила меня Красовская. — Потому что все студентки мне кажутся сейчас однотипными, накрашенные куклы без стиля и вкуса.

— У меня фотографическая память.

— Хотелось бы верить, — хмыкнула Янка.

Ручеек спешащих к знаниями постепенно редел. Я мельком глянул на наручные часы. Половина девятого…Пора уже всем собраться. Божены не было! В этом я был уверен. Значит все-таки придется вылавливать ее в харьковском вертепе под названием кафе-бар «Какаду».

Мой взгляд случайно зацепился за одну из девчонок с заплетенной черной косой, шедшей уже в рядах из последних. Ничего особенного, но она явно отличалась от других, как говорила Яна, присутствием своего стиля. Большие глаза, густые цвета вороного крыла волосы, в меру нанесенный макияж, строгая юбка в пределах дозволенного, но такой длины, что заставляет свернуть мужские мысли на избитую тропку.

— Ян…Это она! — я тронул журналистку за рукав, показывая на идущую к нам Божену. До нее было еще метров двести. Она, словно услышала меня, резко подняла голову, поглядывая по сторонам. Неожиданно возле нее затормозил с визгом шин серебристый внедорожник. Девушка отшатнулась, что-то закричала. Тонированные наглухо стекла закрывали от нас весь вид, а когда машина сорвалась с места, то Божены на месте уже не было. Я проморгался, не веря своим глазам. Она же была вот, совсем рядом, в каких-то двухсот метрах от меня. Мое спасение, моя реальная жизнь…

— Ну и где она? — нахмурилась Яна, которая тоже заметила резкое и неожиданное исчезновение Калиновской. Я чуть не завыл от досады. Мое освобождение из плена Зазеркалья было совсем рядом, а я…

— Ты номер машины запомнил? — деловито спросила журналистка, первой оправившись от шока.

— Кажется, — тяжело вздохнул я.

— Диктуй! — она начала набирать номер. Звонко запели клавиши. — Алло, Богданчик! Привет, ну буду вечно тебе должна…Что попросишь…В пределах разумного…Нет луну с неба и сразу тройню не обещаю…Хорошо…Пробей мне одного автовладельца! Нет, в частные детективы не записалась, но одному хорошему человеку помочь надо…Понятно…Записывай.

Красовская закивала мне головой, понуждая проговорить номер, который я каким-то чудом запомнил, несмотря на все свое обалдевшее состояние. На той стороне затихли, было слышно только как клавиши компьютера излишне громок щелкают. Яна нетерпеливо кусала нижнюю губу, понимая, что время уходит, а Божену мы можем потерять навсегда. Наконец, Богдан Сотник выдал хотя бы какую-то информацию. В нашем положении это было уже что-то…

— Пиши или запоминай, — кивнула меня журналистка. Ее глаза загорелись охотничьим азартом, сейчас она мне напоминала пантеру, готовую совершить смертельный для своей жертвы прыжок. — Поселок городского типа Печенеги, улица Мира дом 2. Автомобиль принадлежит Руслану Олеговичу Олехно, восемьдесят девятого года рождения. Состоит на учете в областном управлении полиции по подозрению в вымогательстве. То есть рэкетирует мелких предпринимателей. Спасибо, Богданчик, — Яна оглушительно поцеловало трубку, отключив телефон, — и что теперь?

Я всего лишь на миг задумался. Олехно явно бандит. Какие общие интересы могут быть у студентки филфака и законченного рэкетира? Правильно, никаких! А вот у работницы бара «Какаду» и рэкетира, вполне могут найтись общие темы для беседы.

— Надо ехать! — я схватил за руку Красовскую и потащил через весь майдан Свободы, где на конце огромной площади притаились желтые шашечки такси.

Машин на стоянке оставалось всего лишь две. Шофер одной из них, пожилой грузноватый мужик с седыми запорожскими усами, извинился и сказал, что уже принял вызов, а вот второй, совсем молоденький парнишка согласился почти сразу, особенно, когда я помахал у него перед носом основательно поредевшей пачкой гривен. Мотор взревел и мы сорвались с места, кое-где игнорируя правила движения, а кое-где вписываясь в повороты, в которые казалось бы было невозможно вписаться. Водила явно любил полихачить, но это в Харькове считается вообще хорошим тоном. К правилам здесь в принципе относятся, как к чему-то далекому и неконкретному.

Минут двадцать мы петляли по городу, огибая длинные пробки каким-то малознакомыми узкими переулками, ныряя по самый капот в глубокие лужи, а потом вырвались на чугуевскую трассу, откуда еще полчаса было до Печенег.