Владислав Южный - Гансауль и Хак

— Тебя звать-то как, красавица?

— Юглана. А тебя… красавчик?

Парень хмыкнул, ответил смеясь:

— Хак! Спасибо тебе, Юглана.

Дверь скрипнула, Хак неторопливо спустился с лестницы, улыбаясь сам не зная чему…

Вышли на рассвете, едва побледнело небо над восточной стороной. Туман залил округу, в двух шагах не видать ни черта. Юглана ведет какими-то звериными тропами, хрупкая девушка без труда скользит меж корявых ветвей, прыгает с кочки на кочку, как белка. Идущий же следом Хак беспрестанно за всё цепляется, спотыкается, как пьяный и глухо матерится, благо местные нецензурной лексикой не владеют. Радует взгляд только стройная девичья фигура впереди, и даже грубый охотничий костюм из серой ткани совсем не портит впечатление. В руках у девушки снаряженный арбалет, не такой, конечно, как у королевских стрелков, но тоже убойная машинка. Спутников Юглана тоже вооружила, Гансаулю достался меч Хаима, старик знал толк в клинках. Хаку же достался обычный топор, пусть и обвитый проволокой от обуха до половины топорища. Хак задержал взгляд на Юглане, фокус сместился с гордо выпрямленной спины чуть пониже, и тут же хлесткий удар веткой по лицу.

— Да ёёё…! Может переждем туман? Я чуть глаз на ветке не оставил!

Юглана обернулась:

— Кто тебе сказал, что туман скоро кончится? Он и до вечера может продержаться. А вы вроде спешите?

— Да спешим, спешим! Слушай, а ты уверена, что мы идем правильно? Чет мне это гнилое бревно кажется знакомым!

— Я ж не заставляю идти за мной!

— Хак, заткнись!

Парень обернулся к товарищу, спросил с удивлением:

— Ты чего?

Гансауль лишь сверкнул глазами, пальцы стиснули рукоять меча, словно горло Дакара. Что-то неладно! Хак вытянул топор из петли, покрутил в руке, привыкая к тяжести. Юглана обернулась, удивленно захлопало ресницами:

— Вы чего?

— Не знаю… чувство… недоброе… — Гансауль нахмурился, огляделся вокруг, хотя чего увидишь сквозь густой туман. Свист, и тут же ещё, Юглана закричала, Хак даже не дернулся, а из бедра торчит древко стрелы с кроваво-красным оперением. Успел скосить глаза на товарища, тот тоже схлопотал стрелу, и тут все замерцало, поплыло перед глазами… Сделал пару шагов, ноги задрожали, не удержался, и с размаху зарылся лицом в хлюпнувшую грязь. Холодная «маска» чуть прояснила сознание, в голове жуткий звон, но мысли хоть и еле-еле, но ворочаются. Его грубо перевернули, чтоб не захлебнулся, Хак с трудом вгляделся слезящимися глазами, и удивленно выдохнул:

— Ты?!

Чёрная пелена бессознания накрыла, словно волной.

Густас точен, как часы на Канагунской башне — прибыл ровно в полдень. Неприметная чёрная карета подъехала к воротам, заранее предупрежденная охрана торопливо раскрыла створы. Процокотали подковы по мощеному камнем двору, экипаж подкатил прямо к мраморным ступеням дворца. Цукенгшлор, весь на нервах, торопливо выскочил на улицу, чуть не бегом спустился по лестнице, паж с поклоном отворил перед королём дверцу. Цукенгшлор сунулся внутрь:

— Получилось?

Густав довольно ухмыльнулся:

— Получилось. Надо торопиться…

Цукенгшлор забрался внутрь, шлепнулся на сидение напротив Густаса:

— Тогда в путь!

В карету сунулся трясущийся от страха Анафельд:

— Ва…Ва… Ваш…

Цукенгшлор рявкнул так, что карету качнуло:

— Чего?!

— Не… нельзя же так. Как простолюди…

— Мне можно! Скоро вернусь! Ганаю нашли?

Анафельд закрутил головой.

— Чтоб к моему возвращению хоть из-под земли достали! Всё, дверь закрой!

Хлопнула дверца, и карета покатила к воротам, медленно набирая скорость. Прислуга, перешептываясь вполголоса, разбрелась по местам.

— Это он? — Цукенгшлор похлопал по ящику, обитому чёрной тканью.

— Он самый. Решился?

Цукенгшлор молча кивнул.

— Вот и отлично. Асвальд, гони!

Руки и ноги крепко стянуты, под путы просунута длинная жердь. Двое косматых глодов, тащат пленника, как бычка на вертеле. Под лапами глодов звонко хлюпает, идут по заболоченной низине. Стойкий аромат затхлой воды и годами немытой шерсти вгрызается в ноздри похлеще нашатыря. Хак приоткрыл глаза, слезятся от света и дикой головной боли, словно с похмелья. Голова мерно болтается, в такт шагающим глодам. Пошевелил заледеневшими пальцами, запястья стянуты крепко. «Опять! Чёрт возьми, да сколько же можно!» Стрелу выдрали, раненая нога слегка ноет, но ничего — терпимо. Теперь бы придумать как выпутаться… Надо ж было так лопухнуться — ведь не первый уж раз в такие передряги попадают. Мысли путаются, то ли от того, что вниз башкой висит, то ли от той отравы со стрелы. Один из глодов что-то пробурчал, Хак прикинулся, что все ещё в отключке, но было поздно… Носильщики остановились, подошёл глод, не такой косматый, как остальные, и без рогов, в огромной лапе зажата стрела. Без размаха воткнул Хаку в бедро, тот дернулся и зашипел от боли, но через пару мгновений безвольно обвис, и процессия продолжилась.

— Высший, погрузка золота закончена. — Угрюмый головорез почтительно вытянулся.

— Рабы?

— Казнены, все до единого. Глоды уже их распотрошили…

— Проклятье!

— Прости, господин, но ты же сам говорил, что когда закончат, рабов под нож?!

— Да не о том я… Молодец, Кенш, я всегда тебе доверял, и не зря. А вот этому мерзавцу доверился зря… — Дакар зло сощурился, грохнул кулаком по стеклу. — Поганый майоришко, это я… я сделал его королём, а он видишь чего удумал! Ничего, ещё посмотрим! — колдун замолчал, злобно пыхтя. Кенш вежливо поклонился и сделал шаг назад, готовясь выйти, но Высший остановил:

— Постой, Кенш! А что там с этой парочкой идиотов, что поверили в пророчество? Взяли?

— Да! Накар прислал голубя. К вечеру пленники будут доставлены.

— Это хорошо! Живыми, Кенш, живыми…

— Конечно, Высший. Накар знает вашу волю.

— Усильте охрану, я чувствую наш дружок майор что-то затеял! Всё, можешь идти… Проклятье, силы… силы меня покидают. — Дакар устало опустился прямо на пол, блеклые глаза уставились в никуда. — Что ж ты там задумал, поганец?

Не раскрывая глаз, Гансауль прислушался. Шаги глодов приглушает пышный ковёр зелёной травы, стебли её то и дело скользят по лицу. Лишь изредко чавкает грязь. Вдобавок, жутко трещит голова, в ушах несмолкаемый звон, попробуй определи сколько пар ног шлепают в этом отряде. Медленно приоткрыл глаза, но толку — висит на жерди, голова запрокинута, аж шея ноет. Поднять голову — оглядеться? Но сзади идущий глод тут же заметит. Висеть дальше, как связанный барашек? А варианты? Что можно сделать со связанными руками и ногами? Гансауль едва не зарычал от бессилия, ещё никогда не чувствовал себя так беспомощно. Убить себя? Как? Откусить язык… Но глодам-то и трупы по вкусу. Да и как же Хак? А эта… Юглана? Что эти уроды сделали с девчонкой? Проклятье. А ведь сам виноват — расслабился, думал после гибели колдуна и тех глодов, да блуждания по Поганым землям их след потеряют. Потеряли, как же — взяли тепленькими!