Марина Ефиминюк - Любовь к драконам обязательна

— Благодарю, — согласился он с тем, что является гениальным портным.

Мне вручили зачехленное «произведение швейного искусства» и даже проводили до дверей. Я еще подумала — что за сентиментальные прощания со шмоткой? Видимо, уже тогда Маэстро предчувствовал…

Ветеринарная здравница оказалась попроще — тихой и пахнущей сухим драконьим кормом. Я почувствовала облегчение, когда нашла за входными дверьми обычные деревянные скамьи и издерганную сестру милосердия, смотревшую на зубастых, хвостатых и визгливых пациентов с плохо скрываемым раздражением. А на их хозяев — с натуральной ненавистью.

— Я за драконом господина ди Элроя, — протянула я рекомендательное письмо от мадам Паприки, и меня немедленно проводили в смотровую комнату.

Пиджак, выглядевший на десять шиллингов, на тысячу — весил. Руки отваливались от тяжести, и я пристроила чехол на вешалку с халатами. Тут в комнату вошел молодой улыбчивый ветеринар с драконом в обнимку.

Глядя на мелкого красного ящера, недобро щурившего желтые глаза, становилось ясно, что Таннеру ди Элрою просто не пришла бы в голову светлая мысль завести какую-нибудь мягкую, толстенькую Поппи, впадающую в летаргический сон от переедания. Ральф был жилистым, крылатым хищником с длинным хвостом и агрессивно-хитрой мордой. Одним из тех, кого корми не корми сырым мясом, а инстинкт охотника все равно просыпался, притом в самый неподходящий момент. В общем, портрет самого Элроя.

— А вот и мы, — растянул губы в белозубой улыбке ветеринар. — Ральф чувствует себя чудесно. Пищеварение полностью восстановилось, и он больше не отрыгивает пламенем. Держите.

Лекарь жестом фокусника втюхал мне тварь, неожиданно горячую и довольно тяжеленькую, как матушкин кот Франки.

— Нет, подождите! А переноска? — попыталась я вернуть дракона обратно, но он ловко обхватил мою руку четырьмя лапами, вцепившись, как мелкая обезьянка в ветку.

— Не садится, — счастливо улыбался ветеринар.

— Но в чем-то его сюда доставили, — возмутилась я, пытаясь красную недомакаку стряхнуть с руки. Куда там! Он еще и хвостом для надежности обвил запястье. — Не под мышку же его засовывать!

Оба, в смысле и Ральф, и лекарь, со странной надеждой покосилась на мой ридикюль.

— Нет! — категорично отказалась я, понимая направление ветеринарной мысли.

— Кажется, его привезли в корзинке, — наконец осознав, что спихнуть дракона без вместилища этого самого дракона не получится, припомнил лекарь.

И крылато-хвостатый супостат напрочь отказался залезать в корзину! Расставил лапы, вцепился зубами в плетеную ручку и застрял.

— Забирайся по-хорошему, — прошипела я, упарившись бороться с нахальным ящером.

Внезапно с перепончатых крыльев упала перевязь.

— Даже не смей! — ткнула я в хищную морду пальцем, позабыв, что этот самый палец клыкастая морда может откусить.

Куда там! Ральф взмыл к потолку. Зависнув в воздухе, он бил крыльями, потоком встревоженного воздуха заставляя магический светильник раскачиваться, подобно маятнику, и недобро таращился на нас желтыми глазищами.

— А я говорил господину ди Элрою, что надо крылья подрезать! — задрав голову, цыкнул ветеринар. — А он: «Рожденный летать пусть летает…»

Словно поняв человеческую речь, дракон открыл пасть, отклонился назад и выплюнул в нас огненный сгусток, даже не похожий на поток. Я точно знаю, что зверь метил в болтливого лекаря, но тот успел спрятаться за моей хрупкой спиной. Брызги раскаленной слюны попали на юбку. Шерстяная ткань моментально пошла проплешинами с тлеющими кромками.

— Вы горите! — взвизгнул ветеринар.

— Я горю! — в панике заорала я, пытаясь стряхнуть искры. — Вы утверждали, что он больше не плюется пламенем!

— Это вовсе не пламя!

— Но горю-то я по-настоящему! Помогите мне!

Но лекарь трусливо сбежал в коридор. От изумления я даже на секундочку перестала паниковать, только увидела, как стремительно захлопнулась дверь. Придя в себя, попыталась справиться с крючками на юбке, но трясущиеся руки никак не ладили с застежкой, а на полотне уже появлялись сквозные прорехи, и кожу обжигало.

— Ненавижу драконов! — рычала, едва не плача. — Ненавижу Элроя! Ненавижу…

Наконец застежка поддалась. Я схватилась за пояс, чтобы тлеющую тряпку с себя стряхнуть, но вдруг дверь открылась от мощного толчка, и на пороге возник ветеринар с ведром в руках. Без слов, предупреждений или громких лозунгов он выплеснул на меня поток грязной до темноты воды. Я инстинктивно прикрыла лицо ладонями, и юбка тотчас упала к ногам. В грудь прилетела половая тряпка из ведра и со шлепком хлюпнулась в лужу, мгновенно натекшую под туфлями.

В смотровой комнате воцарилась принужденная тишина. Я опустила руки и недобро зыркнула на недоделанного пожарника с опустевшим ведром. Раскрыв рот, он разглядывал меня, вернее, нижнюю половину меня в полупрозрачных чулках с поясом, только отчасти прикрытую вымокшей полосатой блузкой.

— Вы что это делаете? — с вкрадчивой угрозой вопросила я.

— Я вас… потушил! — нашелся он, ткнув пальцем в сторону моих ног.

— Это ясно, но вы чего… вы чего на меня прямо сейчас глазеете?

— Как можно! — не отводя взгляда, махнул ведром ветеринар.

— Вон!!!

— Извините, — покраснел тот и резво повернулся спиной ко мне. — Возьмите халатик… на вешалке.

— И дверь закройте, пока наша птица не вырвалась на волю!

Но «птица» забилась на шкаф. Очевидно, догадывалась, что любой красноперый попугай, который попытается сделать хотя бы одно неудачное движение, будет погружен в летаргический сон на пятьдесят лет взбешенной девицей в очках.

Лекарь не вышел, а выскочил, едва не потеряв обувь. Я брезгливо расставила руки и втянула живот, чтобы мокрая ткань не припечатывалась к коже. В позе огородного чучела обернулась к вешалке и остолбенела. На пиджачном чехле темнела влажная клякса! Наплевав на дракона, голый зад, испорченную одежду и вообще на весь мир, я бросилась к пиджаку. Непослушными от страха пальцами с трудом распутала шнуровку, раскрыла чехол и испуганно взвизгнула. Как раз посередке, где сходились две половинки пиджака, красовалось пятно с грязными кромками!

— Он на вас напал?! — вломился в комнату ветеринар.

— Это я сейчас на вас нападу, пиджачный убийца! — рявкнула я. — Вон!

— Извините, — испуганно спрятался в коридоре источник моих неприятностей.

От паники мне даже жарко стало. Перед мысленным взором появилось недовольное лицо Паприки. Кто поверит в ересь о ведре с водой и сгоревшей юбке? И тут я вспомнила, что дядька Фэйр держал мастерскую по алхимической чистке ковров. Чем пиджак за тысячу шиллингов хуже какого-то половика?

Шустро скинула влажные тряпки, нарядилась в широкий, не по размеру, лекарский халат и гаркнула: