Марина Ефиминюк - Любовь к драконам обязательна

Пока я металась по квартире и наводила последние штрихи для интимной обстановки, у Таннера закончилось терпение, в замке загремел ключ. Следовало встретить дорогого гостя во всем великолепии соблазнительного наряда, чтобы с порога настроить на правильное настроение! На ходу стягивая носки, я выскочила в холл. Свернутый полосатый комок полетел в деревянный ящик для зонтов (не забыть бы забрать, а то выйдет неловко). Когда дверь распахнулась, я оперлась о стену рукой, рассчитывая продемонстрировать все достоинства откровенного одеяния, и проворковала:

— Ты так долго, я уже соскучилась…

Лучше бы мне подавиться словами! На пороге, изумленная нежданной встречей с полуголой девицей, оцепенела тетка ди Элрой в голубом пальто, в скромной шляпке и с отвалившейся от шока челюстью. Я резко прикрыла руками неприличные места.

— Вы что тут делаете? — вопросила тетка, наконец приходя в себя.

И хотя ответ был более чем очевиден, я выпалила:

— Работаю!

— И кем, позвольте спросить? — Задыхаясь от возмущения, она взмахнула рукой, намекая на внешний вид работницы.

— Кухаркой!

Святые угодники, почему, когда надо красиво соврать, вы меня покидаете?

— В таком виде?

— Это новая униформа! — Тут я припомнила, что лучшей защитой является нападение, и вопросила: — А вы, госпожа ди Элрой? Племянник в курсе, что у вас есть собственные ключи?

Она замялась, и это выразительное замешательство лучше любых слов доказывало, что Таннер не догадывался о тайных визитах тетки.

— Вообще, барышня, не мешало бы вам одеться, прежде чем спорить с благородной дамой! — огрызнулась она. — И почему в доме так сильно пахнет горелым? Отбивные спалили?

— Горелым?

Воздух действительно стремительно насыщался прогорклым запахом гари, но на плите ничего не разогревалось, а значит…

— Свечи!

Я ворвалась в спальню и испуганно отпрянула. Портьера полыхала. Огонь уже выгрыз занавеску до середины и грозился перескочить на шелковые стены.

— Тетушка, воды!

— Какая я тебе тетушка… — послышалось за спиной, а потом раздался визг: — Воды!

— Несите уже!

Стащив с кровати тяжелое серебристое покрывало, я принялась сбивать пламя. От дыма щипало глаза, и против воли из груди рвался кашель.

— Отходи, поджигательница!

На занавески выплеснулась шайка воды. Пламя потухло. От огрызков портьеры шел зловонной дымок. На полу поблескивала лужа, и только свечи продолжали гореть ярко и невинно, топорща в потолок острые лепестки. Зато «Королевской ночью» больше не пахло…

— Знаете, дорогая госпожа Амэт, я, пожалуй, пойду, — оставила тетка объяснения с племянником на меня. — Заодно предупрежу привратника, что не стоит вызывать пожарную команду.

— Идите, — согласно кивнула я.

Дверь в апартаменты закрылась. Из уважения к хозяину спальню стоило хотя бы чуточку прибрать. Натянув платье прямо на сорочку, я взгромоздилась на табурет и решительно начала снимать остатки портьер. За этим нехитрым занятием, не имеющим ничего общего с романтикой, меня застал Таннер.

Он открыл дверь собственными ключами, так что красиво встретить любимого я не успела, — только соскочить со стула и выглянуть в холл. Элрой стоял на пороге, с подозрением оглядывал жилище и принюхивался к запаху кострища.

— Чем пахнет?

Пытаясь потянуть время, точно вышколенная жена, я забрала у него портфель и мысленно пожалела, что не додумалась прикупить розовые домашние туфли.

— Приходила твоя тетушка, — невпопад ответила я, начав удивлять новостями издалека.

— Вы пытались друг друга поджечь? — осторожно уточнил он.

— Мы просто традиционно поругались.

— Пока выругались, у тебя сгорел ужин? — попытался разобраться Элрой, почему в квартире воняло, как на пепелище.

— Занавеска, — подсказала я.

— Ты ее готовила?

— Нет, — покачала я головой, — просто спалила…

Спрятав руки в карманы брюк, с задумчивым видом Таннер изучал раскуроченную спальню. С карниза жалко свешивалась обугленная портьера, колыхался от сквозняка обгрызенный огнем кусок тюлевой занавеси. Серебристое покрывало превратилось в опаленную тряпку, а постель выглядела так, словно на ней сплясали польку.

— Я очень старалась создать романтичную обстановку, — изображая святую невинность, пожаловалась я, — но что-то пошло не так.

— Похоже, много что пошло не так, — заметил Элрой.

— У нас есть свечи, — не теряя присутствия духа, указала я на горевшие свечи. Хотела потушить, но никак руки не доходили вытащить из ридикюля медный колпачок и накрыть огоньки. — И флакон благовоний с феромонами.

— С феромонами? — усмехнулся Таннер.

— Ужин я разогревать побоялась, чтобы не сгорел… — промямлила я.

— Поэтому подожгла занавески? — сыронизировал он и вздохнул: — Какое счастье, что ты не спалила кровать.

— Да, — согласилась я, — спать на диване ужасно неудобно, особенно в гостиной — там узкая кушетка, а в кабинете подушки разъезжаются.

— Я, собственно, не про сон, хотя заняться любовью на диване — тоже отличная идея, — хмыкнул Элрой, а в следующий момент попытался меня поцеловать.

— Подожди! — слабо и не очень-то искренне возмутилась я. — Ты должен оценить мою сорочку!

— Потом когда-нибудь. Если останется целой.

— Не смей ее рвать! — пробормотала я ему в рот.

— Ничего, оценю по лоскуткам…

Под утро я проснулась с мыслью о том, что совершенно забыла про Ральфа! В комнате царил отвратительный холод, ведь нам пришлось спать с открытыми окнами. Я нацепила на обнаженное озябшее тело рубашку Таннера и по ледяному полу на цыпочках пробралась к кладовке. Оказалось, что ящер сладко спал в корзине и даже не поднял головы, когда крышка приоткрылась. Переложив пленника в драконье гнездышко, занимавшее почетное место в кресле гостиной, я вернулась в постель. Свернувшись клубочком, с наслаждением притиснулась к горячему мужскому боку.

Когда ветеринар торжественно вручил мне документ на новорожденного дракона, то в грамоте черным по белому было указано, что на самом деле Ральф-младший родился Матильдой. Что хочешь делай, а он — это она. Я по-настоящему опечалилась, ведь поговаривают, будто самки драконов пару раз в году из нежных барышень превращаются в хитрых, нетерпимых бестий. В помутнении рассудка они часто убегают от хозяев, а после загулов обязательно появляются приблудные яйца. Другими словами, выйдя из нежного возраста, хвостатая девица грозит повторить судьбу своей непутевой мамаши. Франки же плевать хотел, что хулиганистый сын — на самом деле капризная дочь, и принялся обучать глазастое, крылатое чадо премудростям кошачьей жизни.