Степан Кирнос - Сквозь инферно: За инфинумом забвения [СИ]

Но пока рядом с Регентом росло негодование, в амфитеатре всё больше поднимались сепаратные настроения. Восклики одобрения и ярые требования перемен слились в единую и мелодичную песнь раскола. И под это мятежное нарастающее крещендо Люций продолжил:

– А теперь, я попрошу представить нашу великую «Хартию», что принесёт нам свободу и прогресс. – Сказал Люций и тут же махнул рукой, на которой сверкнули золотые браслеты.

Тут встала девушка. Светлые волосы, невысокий рост, голубые глаза, худощавое телосложение и немного вытянутое лицо.

Азариэль взглянул в эти голубые глаза, подобные двум драгоценным камням, и понял, где была его знакомая. Его сердце бешено заколотилось, душа провалилась в Обливион, а ноги подкосились. Юноше пришлось опереться на трон Регента, чтобы не рухнуть от нахлынувшего каскада чувств.

Сидящий на своём троне Регент всё понял и не слышимо для остальных, шепнул несчастному парню:

– Ох, ты ж, как я тебя не раскусил. Ну вот, ты сейчас ощущаешь, к чему может привести нарушение догм кодекса Ордена, посвященных «Славному отсутствию чувств»

Рядом стоящий паладин с сочувствием положил свою ладонь, закованную в латную перчатку, вымолвив единственное слово. – «Держись».

Девушка мягкой, но быстрой походкой подошла к трибуне. Она была облачена в чёрную куртку. В её хрупких и прекрасных бледных руках у неё был немного пожелтевший лист бумаги, который и был той самой «Хартией».

Она положила этот лист на трибуну и заговорила своим немного низким, но в тоже время, для Азариэля, прекрасным, немного грубоватым голосом:

– Сегодня мы, свободомыслящее общество Ордена, союз Ложи и свободных членов Ордена представим не просто «Хартию», сегодня мы представим будущее нашего Ордена, которое изложено в ней. И эта «Хартия» стане не просто бумагой, на которой изложены определённые правила, она станет тем, что будет нам обеспечивать справедливость, равенство и свободу в нашем Ордене. Теперь к слову о содержании: Орден должен стать гильдией с коллегиальной формой правления, которую будет осуществлять «Совет достойных», состоящий из ста выбранных членов Ордена, независимо от их положения. И главнейшими принципами, которые будут жить в Ордене, и определять его судьбу станут равенство и свобода.

Мы хотим упразднить уже отжившие и ненужные для нашей будущей гильдии структуры: регентство, «Двуглавый совет» и агентурную сеть. Мы преобразуем стражу, введя туда больше чинов и равности. Так же измениться и Академион, что станет более независимый, и поменяем рыцарское крыло, упразднив их почитание и неприкосновенность, как принципы, не нужные цивилизованному обществу. Мы введём новые структуры, которые прославят и обогатят наш Орден, сделав его более свободным. Первым нововведением станет торговая палата, которая позволит нам вести дела со всем Тамриэлем и торговать добытыми трофеями. А «левая голова» «Двуглавого Совета» будет преобразована в исполнительную канцелярию. Так же мы хотим ввести независимый и свободный суд, который бы стоял на основах свободы. Так же мы хотим ввести «Конгресс Ордена», ежемесячный, и который сменит «Великий Капитулярий». Ах, также мы бы желали ввести новую должность – «Почётный Князь Ордена», который бы избирался раз в год и следил за общей обстановкой в Ордене, не нарушая полномочий остальных органов управления. – И после небольшой передышке девушка с ещё большей фанатичной яростью, которая в ней вспыхнула, продолжила. – Мы всего лишь хотим равности, что б тирания Регента окончилась, и случай с Хротгаром это доказывает. Мы видели как самодурство, и заносчивость рыцаря довели нашего брата до карцера. Мы видим как «Сеть» следит за нами, как за нами шпионят и доносят. Почему неофиты не могут сами решать, что им нужно? И новым «Великим Сводом», который заменит старый кодекс, мы отделим произвол от нашего Ордена. Низвергнем тиранию!

После чего Аквила подошла и положила в руки Регента «Хартию» на более детальное ознакомление. Рядом стоящий юноша заглянул девушке в глаза. Его обдало огнём из плана Мерунеса Дагона и холодом из владений Молага Бала одновременно. Она ему тоже взглянула в глаза. В её сапфировых глазах играло безумие, вызов и отвращение к Азариэлю и ко всему, чему он сохранил верность.

После её пламенных слов амфитеатр просто взорвался одобрительными вызовами и криками. Все мятежники чаяли, что уже сейчас, в этот день, наступит долгожданная свобода. Кто-то аплодировал, кто-то радостно ликовал, кто-то кричал о переменах, выкрикивая не самые спокойные лозунги.

Те, кто стояли рядом с Регентом, просто молчали. Их лица стали мрачнее могил. Все прекрасно осознавали, что эта хартия убьёт Орден ибо своей гордыней, ибо она погребает те духовные стержни, на которых он и существовал. Никто из них не мог понять, почему они так хотят разрушить те старые принципы и порядки, на которых жил Орден, доблестно отражая все угрозы Тамриэля. Но мятежники пожелали уничтожить и старую структуру Ордена, и все духовные начала, низвергнув это во мрак забытья.

– Хорошо! Очень хорошо! Можешь присесть, моя дорогая. Мы явно обозначили свою позицию, что не хотим распада Ордена. Мы хотим справедливости и прогресса. Мы говорим о чём-то новом. И теперь, братья, выбор только перед вами. Мы не будем свергать тиранию, мы предлагаем мирное решение, ибо хотим добровольности. – Со слащавой противной дол тошноты, лицемерной и широкой улыбкой заключил Люций, явно думая, что привлечёт большинство на свою сторону

После слов Люция в зале «Совета» стало тихо как на кладбище, ибо все погрузились в собственные размышления. Единицы перешептывались, старясь не нарушить нависшей густой тишины. Люций уверенно и с вызовом глядел в лицо Регента и во взгляде мятежника читался явный жуткий блеск, происходивший от прокажённой души.

Регент взял так называемую, «Хартию», встал с трона и пошёл к трибуне. Но прежде он несколько минут совещался с теми кто, из лоялистов, выступил раньше. И после недолгого разговора глава Ордена уверенным шагом подошёл к трибуне. В его глазах читалось отчаяние и ужас, которые необходимо было перебороть.

У трона остался стоять Азариэль. Его уже не поддерживал паладин, ибо юноша уверенно стоял на ногах. Юноша всё осознал и готов был принять жестокую правду, которая перед ним открылась. Аквилу, его знакомую и возлюбленную было не спасти от ереси Люция, которая её поглотила. Теперь Азариэль внимал постулатом Ордена, в которых нашёл истину.

Свечи и магические светильники всё также ровно горели. В зале стояла густая непроницаемая тишь. И все смотрели на Регента.

И глава Ордена заговорил, неся суть того, что дольше будет…