Степан Кирнос - Сквозь инферно: За инфинумом забвения [СИ]

Глава двенадцатая. День скорби

Цитадель ордена. Следующий день.

Это утро буквально продавливало душу своим холодом безысходности, который буквально ядом бежал по жилам рассудка, отравляя его своей энтропией. Было серое, хмурое и безликое утро. Небосвод был укутан в массивы серых и тяжёлых облаков, которые буквально налились свинцом. На улице стоял дикий и пронизывающий холод, смешанный с порывистым и шквальным дожём. И завывание сильного порывистого ветра, и шёпот дождя смешались воедино, превратившись в одну мелодичную и тихую песню плача.

Практически весь внутренний двор Ордена был залит водными потоками, ибо очистительные стоки уже не справлялись.

От башни Ордена и до главных ворот, через фонтан, выстроился широкий коридор, состоящий из рыцарей, паладинов, магов всех рангов, профессоров, мастеров и неофитов. На доспехи рыцарей со звоном падали капли дождя и стекали ручейками. Одежды же остальных промокли практически полностью, став на порядок темнее от впитанной влаги.

И внутри этого коридора, молча, шагали те, кого назовут клятвопреступниками и предателями Ордена.

Все стояли, молча, никто не ронял не единого слова, лишь играла печальная песнь дождя и ветра.

Регент Ордена, его несменяемый глава, гордо стоял на ступенях башни, облачённый в своё лёгкое кожаное пальто и подставив грудь, покрытую тонкой чёрной рубашкой, на ледяной ветер. Взгляд Регента был более чем печальный, отразив скорее всё, то отчаяннее, которое в нём крылось. Да, печаль, и грусть накрыли главу Ордена, положившись на него тяжёлым и невыносимым грузом.

Азариэль стоял в той самой «стене» коридора и взирал воочию на эту печальную процессию клятвопреступников, которым личная свобода оказалась дороже верности. Его сердце накрыло жуткой грустью, которая переполняла душу.

Азариэль был там, когда наступила развязка той страшной увертюры в трёх частях. И то, что там было можно назвать реальным кошмаром для Ордена, который воплотился наяву, ознаменовав непреодолимый рок.

Глава Ордена прибегнул к единственному выходу, который был старимым, но верным приёмом, определявший путь, который и должен был решить судьбу. Он объявил всеобщее голосование, которое и должно было расставить всё своё по местам. Результат был кошмарен. Целых две пятых членов Ордена выразили своё желание изменить Орден до неузнаваемости. Но всё же большинство встало на сторону Регента и старых порядков.

Улыбка с лица Люция сразу пропала, сменившись практически демоническим оскалом. Он в гневе развёл руками и диким рыком взревел, требуя пересмотреть «Хартию».

Но глава Ордена в своём стремлении к старым и верным порядкам и принципам был неуклонен. Регент тогда встал, держа в руках «Хартию» и заговорил:

– Наши братья и сёстры всё решили своим голосованием. Мы не можем позволить себе быть слабыми и отказаться от древних и могущественных скреп Ордена. Мы просто не имеем права реализовывать всякую наивную и молодую мысль, появившуюся в спонтанном чувственном порыве. Мы не можем превратить наш славный и древний Орден, наш дом, в торговый дом или потонуть в политике. Оставьте это дело Империи. Мы целы, пока едины в своём мышлении».

После этих слов Регент просто порвал «Хартию» на глазах собравшихся и кинул её себе под ноги.

В гневе Люций чуть не зашиб одного из отступников, а оппозиционеры стали просто гневно агонизировать от такого поступка Регента. В зале встал такой вой, что просто закладывало уши.

И тут Люций громким, оглушительным как ту’ум из древних легенд, криком, успокоил своих сторонников, перекричав их разом. От такого крика задрожали даже все немногочисленные предметы, сделанные из стекла.

После этого он торжественно развёл руками, с которых свисали многочисленные золотые цепочки и ожерелья, и помпезно заговорил: «Что ж. Нас наши же «братья и сёстры» лишают долгожданной свободы и права на неё. Для свободных народов это недопустимо. Нам не дают жить, так как мы сами того хотим. Хорошо. Те, кто сегодня встал на сторону тирании не собратья нам больше! А мы, ведомые госпожой свободой, будем жить сами! Мы уходим из этого проклятого Ордена! Мы создадим свой!»

После этих слов мятежника у Азариэля подкосились ноги, что он чуть не рухнул на трон Регента, а рядом стоящий Ремиил пытался удержать его как мог.

И Регент после этого объявления дал некоторое время на сбор собственных вещей отступниками, а Люция, после такого предательства просто выкинули из рыцарства не дав забрать ни единой вещи.

И росно в половину восьмого утра все они были призваны в башню, чтобы получить от Регента и оставшихся иерархов «Вольную грамоту», которая юридически оформила раскол Ордена, дав отступникам право на создания собственного сообщества.

И теперь они уходили. Обруганные и посрамлённые лоялистами, ушедшие по своей воле в забытье. И их не провожали торжественными фанфарами, громким оркестром или печальной музыкой. Лишь безмолвие и тишина, смешанные с песнью ветра и дождя.

Внезапно прогремел гром, будто бы знаменуя тот раскол и рок, тяжёлой дланью опустившийся на Орден. Завывания ветра, звук дождя, напоминавшие рёв и шаг отступников: всё это просто смешалось воедино.

И тех, кто предал Орден, было не мало, ибо многие прельстились словами рыцаря–предателя. Многие ответили на нечестивый зов Люция, прельстившись словами о свободе и богатстве, которое их ожидала с реорганизацией Ордена. Но они потерпели поражение, а посему должны были отправиться за своим предводителем во мрак, ища столь приглянувшиеся богатство и свободу.

Впереди был сам Люций, облачённый в свой пурпурный доспех, с которого свисали всевозможные золотые украшения, а сам панцирь был усеян безумно блестящими драгоценными каменьями. В его взгляде читался вызов, смешанный с желанием реваншизма, которое проваливалось в собственные амбиции. Однако его лицо достаточно осунулось, кожа изрядно побледнела, а глаза впали, будто его укусил вампир.

После него шагали восемнадцать рыцарей, отринувших свои клятвы верности, и присягнувших на верность главному отступнику, который совратил их словами о переменах и всё том же богатстве. Он пообещал им торговлю теми артефактами, которые они добудут и за счёт них пополнение карманов. И это рыцарство отступников пошло за Люцием в надежде на скорейшее богатство и славу. Восемнадцать из пятидесяти рыцарей, шагали по брусчатке, чеканя свой предательский шаг.

Сразу после них, шаркая своими красными рясами, шли шестеро иерархов, привлечённые словами предателя о власти, которую бы получили после его реформ. Они повелись на то, что после победы предателя они бы возглавили управление всеми ресурсами Ордена уже на более высоком уровне, обходя пресловутый «Двуглавый совет». И что естественно они желали нажиться на полученной власти и ресурсах, которыми бы стали торговать со всем Тамриэлем. И они поставили на победу Люция. Но с них сбили ретивую спесь и гордыню, и теперь они были вынуждены покинуть Орден, оставив мечты о власти.