Фрэнсис Хардинг - Стеклянное лицо

– Все в порядке, Зуэль. – Неверфелл не могла больше выносить царивший в роще холод. – Со мной все будет хорошо.

После продолжительного молчания Зуэль все-таки потупила взор и встала. По всему было видно, что она еще колеблется.

– Я буду недалеко, – шепнула она напоследок и вслед за Нилией скрылась за деревьями.

Неверфелл проводила Зуэль взглядом и тут же пожалела, что позволила ей уйти. Что она должна теперь делать? Неверфелл как-то не задумывалась об этом, полагая, что все умные разговоры Зуэль возьмет на себя.

Три зеленоглазые девочки, стоявшие неподалеку, пристально наблюдали за Неверфелл. Она была тронута, заметив на их лицах смущение и тревогу, но потом поняла, что они всего лишь повторяют выражения ее лица, чтобы потом продемонстрировать их мадам Аппелин.

Неверфелл неловко сглотнула.

– Мадам Аппелин? Могу я… Могу я поговорить с вами наедине? – попросила она.

Как только Глиняные девочки ушли, Неверфелл сдалась и нырнула в омут с головой.

– Простите меня! – выпалила она. – Простите за все, что тогда случилось. Я подложила кусочек Стертона в ваш заказ, думала, если я помогу вам, вы поможете мастеру Грандиблю. Но потом я поняла, что сделала только хуже, и попыталась вернуть его. На самом деле я хотела найти вас и все вам рассказать, но… но все произошло так быстро, и я проникла в ваш дом тайком, с Вином, стирающим память, и пробралась в кладовую, чтобы выкрасть сыр… А потом меня арестовали, прежде чем я смогла что-либо вам объяснить.

– Ах… – Мадам Аппелин чуть откинула голову и внимательно посмотрела на Неверфелл. – Я начинаю понимать. Тебя впутали в чужие планы?

Пристальный взгляд изумрудных глаз метнулся вслед за ушедшей Зуэль.

Неверфелл почувствовала, что краснеет. Кажется, она только что выдала Зуэль и ничего не узнала взамен. Лицо мадам Аппелин гладкостью и непроницаемостью могло поспорить с мрамором – на нем не было ни единой трещинки, чтобы заглянуть в ее душу.

– Я не знаю, злитесь вы или нет! – беспомощно воскликнула Неверфелл. – Я надеялась, что, если мы поговорим, все встанет на свои места. Но ничего не получилось. Когда я смотрю на людей, то не понимаю, что они чувствуют.

– Я не злюсь, – сдержанно ответила мадам Аппелин. – Во всяком случае, не на тебя. Но я считаю, что тебе следует быть осмотрительнее в выборе друзей, дорогая.

Неверфелл нахмурилась, и мадам Аппелин улыбнулась:

– Прости, я поставила тебя в неловкое положение. Твоя преданность достойна восхищения, Неверфелл, но капелька критичности тебе бы не повредила. Ты ведь даже не догадываешься, когда тебя используют? И, подозреваю, до сих пор чувствуешь себя обязанной сыроделу Грандиблю, хотя он лгал тебе и держал в заточении.

– Нет! Ну, то есть да, но… Пожалуйста, не говорите так!

Своими словами мадам Аппелин словно большой ложкой ворочала болезненные чувства в животе Неверфелл.

– Как пожелаешь.

– Мадам Аппелин, если мне дозволено выбирать друзей, можно я выберу вас? – порывисто спросила Неверфелл. – Знаете, когда мы впервые повстречались в сырных туннелях, я почувствовала… – Неверфелл стушевалась. – В общем, я бы очень хотела стать вашим другом, – едва слышно закончила она.

– И я тоже этого хочу! – ослепительно улыбнулась мадам Аппелин. – Когда мы встретились, я сразу почувствовала, что мы понимаем друг друга. Между нами установилось что-то вроде естественного доверия.

– Да! – обрадовалась Неверфелл. – Мадам Аппелин, а вам никогда не казалось, что мы, ну… похожи?

– В каком смысле?

Вопрос застал Неверфелл врасплох; слова, которые она столько раз произносила мысленно, куда-то разбежались.

– Я… не знаю, – сказала она с несчастным видом, досадуя на свой страх. – Как будто между нами есть какая-то связь. Словно мы знали друг друга раньше.

– Такое случается, когда встречаешь кого-то, с кем у тебя полное взаимопонимание, – спокойно ответила мадам Аппелин.

Ее голос был теплым, но Неверфелл расслышала в нем фальшивые нотки. Наверное, она сказала что-то не то. Но что именно? И куда подевалось чувство, что они связаны?

– А можно посмотреть ваш Трагический набор? – в отчаянии спросила она, хватаясь за первую безумную идею, которая пришла ей в голову.

– Что?!

Нет, Неверфелл определенно не ошиблась. Мадам Аппелин на миг утратила самообладание, ее прекрасное нежное лицо застыло, а когда она снова заговорила, слова срывались с губ слишком быстро.

– Но почему именно Трагический набор? Он не предназначен для столь юных девиц. Давай я лучше покажу тебе Набор пушистых овечек или Лесной родник…

– Пожалуйста! – взмолилась Неверфелл. – Я не буду носить Трагический набор, мне просто нужно на него посмотреть.

Без всякой задней мысли Неверфелл потянулась к изящным, унизанным кольцами пальцам создательницы Лиц. К ее удивлению, мадам Аппелин резко отдернула руку, словно боялась обжечься.

– Простите, – растерялась Неверфелл. – Я опять что-то сделала не так?

– Нет. – Мадам Аппелин на мгновение опустила глаза, а когда подняла, на лице ее снова сияла безупречная улыбка. С великой осторожностью она похлопала Неверфелл по руке. – Если ты хочешь посмотреть Трагический набор, я покажу тебе его. Мы можем пройти в выставочную комнату – или мне попросить одну из девочек продемонстрировать тебе его?

– Ну… – задумалась Неверфелл. – А как лучше, на ваш взгляд?

– В выставочной комнате посмотреть его будет проще и удобнее. Пойдем!

Мадам Аппелин решительно встала и вывела Неверфелл из рощи в длинную сводчатую залу. Светильникам возле двери потребовалось несколько секунд, чтобы почувствовать их дыхание и пробудиться к жизни. Вслед за ними проснулись и остальные. Комната наполнилась зеленоватым свечением, и сердце Неверфелл чуть не выпрыгнуло из груди.

Две дюжины белоснежных лиц парили в воздухе друг напротив друга в противоположных частях помещения. Когда светильники разгорелись, Неверфелл разглядела черные подставки, на которых держались алебастровые маски. По цвету подставки практически сливались с выкрашенными в черный стенами. Каждая маска изображала треугольное лицо с высокими скулами и сверкающими зелеными глазами. Две дюжины мадам Аппелин плавали в пустоте, составляя богатую палитру неизбывной печали.

С раскрытым от удивления ртом Неверфелл медленно обошла комнату, каждая маска снежной лавиной обрушивалась на ее душу. У первой был взгляд, устремленный вдаль, как будто сердце ее носительницы сжималось от боли, но она держала ее в себе, чтобы прочитать ребенку сказку перед сном. Вторая была искажена мучительной тревогой, но также выражала бесстрашие, словно перед ней лежал длинный темный туннель, в конце которого ее ждало нечто ужасное, но она отказывалась отступать или опускать глаза. Третья улыбалась, но то была улыбка с привкусом слез, словно ее обладательница любовалась чем-то невыразимо прекрасным и хрупким – маленьким яйцом в гуще покрытых шипами ветвей.