Надежда Мамаева - Интервью для Мэри Сью. Раздразнить дракона

Марна позволила себе мимолетную презрительную улыбку.

— Но почему ты сама не убила Энпарса, когда узнала обо всем? — подозрительно спросил Брок, и драконица отпрянула с видом оскорбленной невинности.

— Когда кнесс приблизил меня к себе, он потребовал дать клятву, что я не причиню ему вреда. Моя рука не может подняться против Энпарса.

Марна продолжала играть роль несчастной, но не сломленной мстительницы, я же узнала и увидела достаточно. А смотреть, как шуршащая ткань сползает с ее плеча, оголяя нежную кожу… Увольте меня от созерцания последнего женского довода. Я не была наивной, чтобы не понять: сейчас Марна предложит Броку себя и ее тело щедро расплатится в этой сделке.

Зато я, кажется, все поняла, ребус оказался разгадан.

Выключила диктофон. Тихо, крадучись, растворилась в тени. По лестнице поднималась привидением, но, когда оказалась у себя в комнате, с шумом бухнулась на постель. Подтянула колени к подбородку, обняла подушку, уперлась лопатками в спинку кровати и просидела так до утра. Встретила рассвет с абсолютно сухими глазами.

Я выживу. Не сломаюсь, чего бы мне это ни стоило. И пусть я всего лишь пешка, но и пешка, знающая расклад, способна победить королеву.

Вот только партия, как показали события, начала разыгрываться задолго до моего появления в этом мире.

Первый ход судьбы, которая играет белыми фигурами. И сразу ферзем.

С гор начал спускаться ледник, и молодому кнессу, едва-едва получившему власть и печать, грозило полное разорение его маленького уряда. На соседей войной не пойдешь: они сильнее и будут стоять за свои земли до конца.

Ответный ход черным конем Энпарса.

В голову кнесса приходит гениальный план: ослабить приграничных соседей войной, но не с собой, а с драконами. Решение дерзкое, и владыка ставит на карту все, что имеет: собственную власть. Он обращается к чернокнижникам (а иначе почему мой несостоявшийся черноглазый убийца в курсе, что можно обернуть силу печати в смертельное заклятие?), и его печать становится оружием.

Энпарс нападает на дракона, который спускается слишком низко к земле. Причем делает это не на территории собственного уряда. Владыка Верхнего предела убивает драконицу на глазах крылатого соплеменника. Возможно, повод для войны был бы недостаточным, если бы этой убитой не оказалась юная жена энга парящей твердыни — Вьельма.

Молодой вдовец в ярости от потери любимой и заливает все огнем. Ему отвечают человеческие маги, еще не знающие, что послужило причиной гнева дракона. Начинается война.

Еще один ход судьбы.

Фортуна, играя белыми, уходит в оборону и отнимает у Энпарса его печать в первой же серьезной битве с драконами. Ящеры не разбирают, кто из людей виновен, и жгут всех подряд. Но кнессу удается главное — полностью отбить атаку и сохранить свои земли, в то время как у соседей сгорают целые города. Вот только правителю Верхнего предела для сохранения достигнутого нужна новая печать.

Ответный ход черных. Ладья.

Энпарс убеждает сопредельников, что сможет защитить их, но требует подчиниться, встать под его знамена и в качестве гаранта верности — отдать печать. Те нехотя, но подчиняются. Владыка медленно, но верно расширяет свои земли. Его Предел процветает, в то время как не желающие подчиниться уряды полыхают в огне.

Энпарс становится героем, сумевшим не только объединить разрозненные уряды, но и положить конец кровопролитной войне.

Белой королеве шах и мат.

Хитрая комбинация была разыграна кнессом вовсе не из-за тщеславия, как утверждала Марна. Нет. Владыка пытался спасти свой народ. За счет смерти других? Ну, не он первый, не он последний. А что до того, что его забота о жителях собственного уряда оплачена кровью соседей, — в политике не бывает всеобщего блага.

Я могла понять и Марну, которая продала себя в жены сильнейшему из драконов ради того, чтобы ее оплот и дальше мог парить в небесах. Наверняка она изначально планировала использовать Брока и через него подобраться к Вьельму, считая энга сильнейшим. Что же, прогадала. Но какая, по сути, мне разница?

Скорее уж мне есть дело до мачехи Рааны, Вайнес, которая приказала меня убить. Полагаю, она просто не желала лишаться всего, что имеет жена кнесса. Ведь едва я передам печать Энпарсу, не будет больше уряда равнинников. Будет вотчина владыки Верхнего предела. А чтобы удержать собственную местечковую власть, все средства хороши.

Я усмехнулась. Отличная могла бы получиться статья из всего этого. Но главное слово здесь — могла бы.

Передо мной, далекой от всей этой политики, цель стояла весьма прозаичная — просто передать печать кнессу и после этого убраться побыстрее и подальше. А раз без свадьбы этот процесс невозможен, то…

Я закусила губу: свадьба состоится, если кнесс останется живым после поединка с Броком. Душа разрывалась на части, но внешне я была спокойна. И когда поутру Ульма со служанками зашли ко мне в комнату, я уже сидела на кровати живой каменно-невозмутимой статуей.

Прислужницы внесли тончайшую, белую, расшитую золотой нитью нательную сорочку с длинным рукавом и покрывало. Свадебный наряд, как пояснили они.

По словам Ульмы, дланник сочетает нас браком сразу же после боя. То, что в поединке победит кнесс, ни у кого не вызывало сомнений. Так и должно быть: народ верит в абсолютную силу своего вождя, и никак иначе.

Я скалилась пластиковой улыбкой, пока на моей голове сооружали венец из кос, одевали, прятали лицо и тело под покрывалом, концы которого волочились по земле. Все это время я изображала подобие радости. Лишь когда ткань совсем меня скрыла, маска слетела. Из прежних вещей на мне остался лишь диктофон, висевший на шнурке на шее — защитный амулет, как я гордо отрекомендовала его служанкам.

Скрипнула дверь, впуская в комнату кнесса. Служанки тут же исчезли. Я стояла посреди спальни столбом.

— По обычаю, я должен тебя спросить во время свадьбы, но предпочту сделать это не на виду у всей толпы, поскольку молодые девы не всегда благоразумны в своих просьбах. Твое желание?

— Что? — не поняла я.

— Каково твое желание невесты?

Мне вспомнилось, как о чем-то подобном вчера в подземелье упоминала Марна. Что же мне попросить у будущего супруга? До одури захотелось крикнуть: «Забери печать безо всякой свадьбы и отпусти меня живой». Но, увы, эта моя прихоть была из разряда несбыточных.

— Пусть вернут мне кинжал, что отобрали вчера. Это память об отце, и я хотела бы ее сохранить.

— Что ж, у моей будущей супруги весьма разумное и умеренное желание, — усмехнулся Энпарс. — Если и дальше станешь меня так радовать, я буду милостив.

Не сказав больше ни слова, кнесс развернулся и вышел.