Сергей Прикоп - Тропою испытаний. Чужой мир

— Эй, любезный! Ты кто сам будешь? — спросил намолчавшийся за два месяца граф.

— Теперь... никто, — ответил новый "постоялец", и рухнул на топчан. В свете факела было видно, что человек совсем не двигается. Убит горем, бедолага! Хотя, чего еще ожидать от человека, попавшего сюда?

Вагрант печально улыбнулся. Теперь, на примере нового узника, он увидел себя со стороны. Ведь не так давно, в первый его день в этом сыром каземате, мысли у него были — чернее черной ночи. А теперь, вместо того, чтобы предаваться мыслям о прошлом, он с удивлением обнаруживает в себе интерес к личности невольного соседа. И прежде всего потому что тот — настоящий источник новостей из внешнего мира!

— Эй, хватит расслабляться! Давай же, расскажи мне, этот прыщ на заднице уже развалил королевство или оно еще стоит?

Узник шевельнулся.

— Отстань от меня!

— Я здесь сижу уже третий месяц. Дурка с два я от тебя отстану!

Незнакомец резко сел на топчане. Прутья двух решеток все еще не позволяли разглядеть лицо.

— Принц отбирает у честных торговцев их деньги и пускает помиру!

— Так ты рисс?

— Бывший рисс, граф. Так же, как вы — бывший командор дворцовой Стражи.

— Я вас знаю? — удивился Вагрант.

— А разве вы не узнали меня, сир? Мое родовое имя — Хитэр, Лерок Хитэр. К вашим услугам! — последние слова бывший глава не самого бедного торгового дома произнес с большой иронией. Встав с топчана, он подошел к решетке пятой камеры, и Вагрант наконец рассмотрел его бледное черноусое лицо.

— Не могу сказать, что рад увидеть вас именно здесь, — хохотнул он.

— Взаимно, граф, — качнул головой Лерок Хитэр. — Ну, и чем бы занять себя двум узникам?

— Разговорами, — тотчас откликнулся старый Страж.

Время летело гораздо быстрее в обществе не самого глупого человека. За несколько дней Вагрант "выдоил" из бывшего рисса все новости, которые тот только смог припомнить. А потом уже Лерок в свою очередь поинтересовался:

— Отчего так вышло, что вы оказался в темнице, сир?

Старый Страж недовольно скривился. Расспрашивать, в силу своего обычного занятия, он умел. А вот делиться чем-либо, что может привети к неожиданным последствиям...

— Меня обвели вокруг пальца, уважаемый рисс, вот что произошло!

Вагрант четко отдавал себе отчет в том, что скрываемое от Лостера уж точно не стоит доверять полузнакомому человеку. Тем более, возможно, совершенно неслучайно оказавшегося в одном каземате с ним. Привычная подозрительность заставила его отделываться лишь самыми общими фразами. Хорошо, что Вагрант уже успел расспросить собеседника. Поэтому он стал привычно говорить самую наглую ложь, являвшейся на самом деле полуправдой.

— Кто же знал, что среди нашей обслуги нашелся мальчик-ловкач, сумевший украсть корону из-под носа у всех нас! Мои Стражи ограждали короля от врагов, а не от детей! — он картинно покачал головой. Отчасти оттого, что был противен сам себе. — Вполне понятно, что меня за такой провал бросили в темницу! Могли бы и обезглавить...

Торговец нервно потер шею и сказал:

— Риссам шею не рубят. Их вешают. Как простолюдинов.

Вагрант промолчал. Он внимательно следил за Лероком. Он умеет различать игру на публику... Как Хитэр себя поведет дальше?

— Сир... Мы можем как-то отсюда выбраться?

— Не представляю себе, как это возможно, — медленно ответил Вагрант. Весь его многолетний опыт подсказывал ему, что теперь стоит отойти в тень и не мешать воспаленному разуму товарища по несчастью отчаянно искать выход. Естественно, это может сработать, только если собеседник окажется человеком по-настоящему деятельной натуры.

— Знаете, что мне сказал принц, лишая остатков моего имущества? Что-то наподобие "Могли бы и предусмотреть такой вариант развития событий, Хитэр!". Вы, человек многих лет выслуги, выискивающий врагов в ближайшем окружении короля, не смогли предусмотреть возможности самому оказаться в тюрьме?!

Вагрант скупо улыбнулся. Негодование? Разочарование? Отлично! Потому как он сам за все дни заключения так и не смог найти действенный способ выйти наружу. Сейчас Хитер поймет, что на него не стоит надеяться. И тогда будет вынужден сам искать выход. Но кое-что он объяснить ему просто должен. Побольше ответного возмущения и разумных доводов, это он сможет!

— Под замком целых десять отдельных темниц, построенных еще безумным королем Каргоном! Стоило оборудовать сто клетей удобным выходом? Не глупите, рисс!.. Решетки откованы из лучшей аррской стали, как и двери камер! Замки на них столь массивны, что открываюся они большими латунными ключами, имеющих сразу три сложных бородки — такие на теле не пронесешь и в хлеб не засунешь — позеленеет! Пол и стены составлены из базальтовых блоков, каждый весом в пол-фийта! А вы говорите — нужно было предусмотреть! Безумный король как раз-таки предусмотрел невозможность выбраться из такой тюрьмы!

Хитер мрачно насупился и отвернулся, сжимая кулаки. Вагрант, понимая, что настало время для предложения альтернативы, куда мягче продолжил:

— Я совершенно согласен, что здесь мы врядли дождемся правосудия, дорогой рисс! Я точно знаю, чем бы занялся, окажись каким-то чудом на свободе. Уверен, и вы тоже! Но вся проблема в том, что я уже не могу придумать надежного способа преодолеть сразу несколько дверей с внешними замками, охраняемых постами Стражи... А вы? Вы можете что-то предложить?

Хитэр без слов улегся на свой топчан, оборвав разговор. Что же, если к концу этой минуты он вдруг не предложит сознаться в своих грехах доброму дознавателю, то можно считать его надежным человеком!

Но прошло целых пять минут, а затем и двадцать. И Вагрант последовал примеру сокамерника — лег и постарался отбросить тяжкие мысли. Что же, слова сказаны, и теперь только время и воля Спящих покажут, был ли он прав, надавив на отчаявшегося рисса.

***

И снова скрип двери возвестил о внеочередном визите тюремщика. Вот только он снова пришел не сам. Будто откликнувшись на недавние мысли Вагранта, в темное помещение каземата изволил явиться наследный кронгерцог лостерский. На его ухоженном лице как всегда угадывалась гримасса гадливости, интересно сочетающейся с ярко выраженным чувством собственного превосходства. Мальчишка, охраной которого ему приходилось заниматься лично. Золотое дитя, рано попробовавшее яд разочарования и само отрастившее ядовитые зубы. Когда король Аббрин занемог, именно ему и Гесси приходилось распутывать его подростковые интрижки. Вагранту уже до подкожного зуда хотелось рассказать этому выскочке пару-тройку занимательных историй о его же "подвигах", зримых со стороны...

Все тот же тюремщик оставил целых два факела напротив камеры Вагранта и молча удалился с новеньким золотым в руке. Граф даже не стал скрывать своей язвительной улыбки. Налицо акт подкупа должностного лица! Впрочем, впервые ли?