Роман Суржиков - Кукла на троне

Осекся. Заметил, наконец, что Инжи вернулся один, а Рина плачет навзрыд.

– Что случилось?

– Твой брат на Звезде, – сказал Парочка. – Там же, где и муж Анны Греты.

– Как – на Звезде?..

Они уставились на Инжи, забыв про избиение.

– Так, – отрезал Парочка.

До смерти хотелось пить. Он открыл бар, взял ханти – самое крепкое пойло, что здесь имелось, – налил в стакан. Опустился в кресло, сделал большой глоток. Люди по-прежнему таращились на него.

– Ну, чего смотрите? Я неясно выразился? Все померли. Так яснее?

Куцый ляпнулся задницей на пол, обхватил голову руками и завыл. Анна Грета зло прошипела:

– Вы впятером не смогли?!

– Выйди и сама попробуй, коль такая умная… – Инжи хлебнул еще.

– Не мужики, а тряпки!

– Ты, смотрю, не больно убиваешься по мужу.

– Не твое дело, старый козел!

Парочка потерял к ней интерес. Придвинулся к пленнику, что корчился на ковре. Ему крепко досталось: лицо разбито в кровь, руки опухли от синяков, ножевая рана вновь открылась.

– Хочешь?.. – Инжи показал стакан.

– Угу.

Он приподнял голову пленника и помог выпить.

– Зачем ты убил его?

– Хотел забрать нож, что у него на поясе.

– Резонно, – согласился Инжи и взял себе кинжал мертвеца. – Ты думал, мы убьем Льда?

– Вы?.. Льда?.. – беззубая усмешка пленника была весьма красноречива.

– Тогда зачем ты рисковал? Мог просто подождать, пока Лед разделается с нами и освободит тебя.

– Ты не понимаешь…

– Объясни, я уж постараюсь понять.

– Зачем оно тебе?

– Хотя бы затем, чтоб не помирать в неведении.

– Думаешь, лучше сдохнуть умным, чем дураком? – ухмыльнулся пленник.

– Обидно быть мертвым, согласись. А уж мертвым дураком – вдвойне обидно.

Пленник хмыкнул.

– Дай еще.

Парочка влил в него несколько глотков.

На крыльце за входной дверью послышались шаги. Шорох, скрип, стук. Все оцепенели, с дрожью ожидая продолжения. Инжи вознес себе хвалу за то, что задвинул засов. И хозяевам трактира – что снабдили решетками окна первого этажа.

Звуки утихли. Лед оставил дверь в покое.

Анна Грета подошла к Инжи, уперла руки в бока.

– Чего расселся, старик? Ишь, сопли развел! Давай думай: что нам делать?

– Я должен думать? – уточнил Инжи.

– А кто? Ты остался один здоровый мужчина!

Отчего-то Парочке стало весело. Он подмигнул пленнику:

– Слышишь: дамочка желает знать, что нам делать.

– Гы-гы. Мой совет ей не понравится.

– Мой тоже.

Анна Грета рассвирепела:

– Идите в задницу, козлы душные! Хотите – подыхайте! Но от меня не дождетесь!

Она схватила за плечи Рину, стала тормошить, тормошить до тех пор, пока крестьянка не подняла голову.

– Ты женщина или нет? Кончай рюмсать! Мы должны спастись! Мужики пускай все передохнут, а мы найдем выход!

Пленник глядел с мрачным любопытством: какой еще выход? Парочка тоже заинтересовался: какой?

Анна Грета заметалась взглядом по залу, дверям, окнам, потолку. Остановилась на пленнике.

– Значит, так. У нас есть он – заложник. И деньги есть. Запрем двери и ставни, все замуруем, чтобы мышь не пролезла. Все ценное стащим сюда. Дождемся утра. Как придут они – кем бы они ни были – предложим обмен! Этот парень плюс деньги – за нашу свободу!

Рина смотрела тупо, ничего не видя от горя. Анна Грета вздернула ее на ноги.

– Только послушай! Мы – бабы – ни в чем не виноваты! Хотят мстить – пускай мстят мужикам. А мы невинные, и у нас заложник! Отдадим ихнего парня – и пойдем себе! Главное – не попасться этому Льду. Он совсем свихнутый. А придет их командир – с ним договоримся!

– Договоритесь? – хохотнул пленник.

– Заткнись! Заткнись, урод!

Пленник умолк. Анна Грета ухватила Рину за руку и поволокла наверх. Зачем?.. Баррикадировать окна, наверное. Зачем еще?..

– Мама… – шепнула крошка Джи. – Мне страшно!

– Сиди и терпи! Не до тебя сейчас.

– Мама, где папа!

– Он тебе не папа. Я тебе не мама.

Обе женщины исчезли. Крошка осталась среди трех мужчин. Все моргала, моргала, силясь выбрать: разрыдаться или стерпеть?.. Парочка подозвал ее и обнял. Сказал то, что сказал бы дочке:

– Все будет хорошо.

«Ни черта не будет хорошо», – мог бы ответить пленник, но почему-то смолчал. Долго смотрел на Инжи, утешающего девчушку. Потом спросил:

– Как тебя зовут?

– Инжи Прайс, – ответил Инжи. – А прозвище мое – Парочка. Иные обижаются на прозвище, но я свое люблю.

– Я – Ребро, – сказал пленник. – Зачем ты здесь, Парочка?

– Да вроде, затем же, что и остальные.

– Ты не такой, как они. Они – сброд, мусор. А в тебе есть опыт. Мог бы быть с нами, сложись судьба иначе.

– Сказать тебе правду?

– Мы оба подохнем на рассвете. Чего уж темнить-то?

– А поверишь?

– Поверю.

– Из-за нее, – Инжи погладил девчушку по волосам.

– Такой, как ты, готов помереть из-за чужой дочки?

– Я не думал, что помру. Просто видел, что этот, – указал на мертвого дезертира, – и остальные двое… Они хотели всех прикончить. Я остался с ними, чтобы защитить ее. А дальше покатилось…

Пленник долго молчал.

– Хорошо тебе.

– Что помру?

– Что помрешь ради малой дитяти. Хоть что-то светлое напоследок.

Парочка хмыкнул. Лично он не замечал в себе ничего светлого – ни проблеска. Вот если б родил дочь, если б успел – тогда осталось бы от него что-нибудь…

– А ты? – спросил Инжи.

– Что – я?

– Ты-то ради чего?

Пленник покосился на куцего. Тот тупо качал головой, как деревянный болванчик, и без конца шмыгал носом, однако слышал разговор.

– Ладно, – кивнул Парочка. – Скажи другое: что за парень этот Лед?

– Лучший из нас, – ответил Ребро. – Точнее, второй после командира.

– А вы кто такие?

Ребро промолчал.

– Если он ворвется сюда, то прикончит тебя?

– Да.

– Почему?

– Он скажет командиру, что я хотел сбежать. Но на самом деле Лед просто презирает слабых. Там, откуда он, слабость не прощают.

– Разве ты слаб?

– Вы взяли меня.

– Вчетвером, из засады.

Ребро пожал плечами.

На втором этаже скрипели доски, что-то стучало, хлопало. Женщины всерьез занялись барикадированьем окон. Совершенно бесполезное дело, но на душе спокойнее, когда делаешь хоть что-то, а не сидишь и ждешь худшего. Парочка подумал: не найти ли и себе занятие? Как тут услышал особенный стук – не со второго этажа, а из глубины первого. Прислушался: точно, первый этаж, ритмичные удары железа по дереву. Инжи растормошил куцего, спросил:

– Где это?

Брат хозяина прислушался.

– Черный ход… Святые боги! Он рубит дверь!

Инжи схватился, машинально поправил ножи.

– Нужно подпереть ее! – визжал куцый. – Задвинуть чем-нибудь, чтоб не ворвался!

Инжи недолго поразмыслил. Взял куцего за подбородок и поднял на ноги.