Алекс Рауд - Сердце мира

Хотя Глас Города не прикасался к шее Таша, ее словно сжимали железными тисками. Челюсть задвигалась против воли. С языка сорвались чужие, сиплые слова.

- Не мешай тому, чему помогаешь, идиот.

Раздались крики - это из лавки спешили рабу на помощь. Глотку вдруг отпустило. Едва не задохнувшийся Таш принялся жадно ловить ртом воздух. Глас Города подпрыгнул, сделал сальто и растворился за пеленой дождя в том же переулке, что и недавно вор. О том, чтобы поймать хоть кого-то, теперь не могло быть и речи.

Таш сел и, держась одной рукой за горло, второй яростно ударил по луже. Во все стороны разлетелись брызги.

Магия. Видит Иль, шут применил какое-то колдовство. И что подумают остальные - что Таша обставил простой карманник? Видели они Гласа Города или нет? Конечно, из-за ошейника рабу поверят. Госпожа Лаана даже мужу не сказала о той кривой линии в нате. Но ведь невозможно все время полагаться только на это!

Спина, в которую влетел шут, болела так, будто по ней в самом деле промчался тяжеловоз. Таш потер ноющее плечо. Казалось, будто там остались вмятины от пальцев Гласа Города. Обычный человек не мог обладать подобной силой. Интересно, что за проклятой магией он пользуется?

"Может быть, у него похожие способности со мной?"

Это стоило проверить. Ксалтэр отпирался от всех связей с Гласом Города, но тот явно знал про Таша, а значит, охранник врал. А если шут услышит, что шерд умеет зажигать огонь с помощью ашарея, то наверняка им заинтересуется. Может, даже чему-то научит. В конце концов, он явно владел магией и был единственным человеком, которого еще не отловили и не засадили в четыре стены, как хозяйского брата.

Таш встал, поднял меч и отряхнул грязь. Неудача с поимкой карманника и проигрыш Гласу Города злили, однако теперь можно было надеяться не только на то, что проклятый бунт Ксалтэра что-то изменит, но и на нечто большее. Если, конечно, удастся привлечь к себе внимание шута. А для этого нужно стать сильнее.

Еще сильнее.

19. Рыцарь

Во внутреннем дворике, со всех сторон окруженном стенами, не дуло ни ветерка, ни даже сквозняка. Однако Лердан все равно его чувствовал - каждое движение воздуха заставляло волоски на коже вставать дыбом.

Странное, приятное чувство.

Он принял стойку, многословно прозванную в учебниках "второй, подобающей верному рыцарю королевства Силан", и атаковал выпадом справа. "Ш-шурх!" - предупредил песок о движении. Не доходя до цели, меч описал дугу, обошел блок врага и поразил его в шею. Победа!

Во дворе не раздалось ни звука. Лердан выпрямился, поправил ремень щита и вернулся в тот угол площадки, откуда начинал атаку. Удовлетворение было бы полнее, если бы напротив стоял настоящий противник, а не его мысленный образ.

Раньше Лердан искал себе пару для тренировок среди опытных воинов. Привычка бить воображаемых, предсказуемых противников - плохая подмога на поле боя. Однако в последнее время от напарников пришлось отказаться. И выбирать время для упражнений он стал такое, чтобы вокруг было поменьше глаз. Час до рассвета подходил идеально. Большинство слуг еще спит, а проснувшиеся заняты делом, и им не до слежки за хозяином.

Слежка. Это слово заставило Лердана оглядеть лишний раз окна, выходящие во внутренний двор. Подумать только - он с детства старался жить исключительно по понятиям долга и чести, чтобы никому и в голову не приходило в чем-то его заподозрить. Силанская знать слишком много времени уделяет интригам. Настоящий рыцарь выше этого. А сейчас он боялся доносов даже от слуг. Особенно - от невольников, которые не умеют лгать. Как вовремя пришлась когда-то раздражающее неприятие женой рабства!

Лердан поднял меч. Небо медленно затягивало тучами - быть очередному урагану, но еще не сейчас. В садике, нежно лелеемом Лил, не шелохнулся и лист. Тренировку можно продолжать.

"Враг" начал первым, метя в ноги. Противники чаще всего выбирали эту цель, чтобы опрокинуть воина и легко его добить. Клинок отвел вражеский удар, резкая атака, толчок щитом, еще один взмах. Победа всего в полушаге!

Порыв ветра ударил в лицо пощечиной. На миг в воздухе проявились линии, складывающиеся в знакомые до омерзения символы. Руку Лердана как будто кто-то перехватил, заставил ее размахнуться шире и резко, с нечеловеческой силой, опустить вниз.

Соломенного болвана - подспорье в отработке ударов - тряхнуло штормовым шквалом. Из порванной "одежды" чучела на песок посыпалась сухая трава. Лердан застыл на мгновение, а потом со злостью воткнул меч в песок.

На сегодня тренировок хватит, иначе ситуация повторится. Любому дураку, увидь он эту сцену со стороны, будет ясно, что во внутреннем дворе порыв подобной мощи не мог взяться из ниоткуда. Единственный вывод, который из этого следовал, - здесь поработала магия. А это означало пожизненное заточение в обители и позор на весь дом эс-Мирд.

При одной мысли об этом у Лердана перехватывало дыхание, а живот сводило от страха. Он даже смерти боялся не так, как позора. Слишком хорошо в памяти отпечатались насмешки и осуждающие шепотки, которые на протяжении лет сопровождали семью эс-Мирдов после того, как мать пыталась скрыть дар Эртанда. Будто это болезнь, от которой можно вылечиться! Но такие вещи не спрятать. Рано или поздно все узнали, сколько денег родители спустили впустую - на то, чтобы тинаты "не заметили" дар старшего сына, - и как откупались от обвинений в укрытии мага. Брата все равно забрали, да только брезгливость в чужих взглядах осталась.

Для всех и каждого в Тамин-Арване имя Лердана эс-Мирда теперь будет связано с трусостью. Ни единая живая душа не поверит, что эти способности стали проявляться совсем недавно и очень странным образом - только в бою.

Первое время Лердан пытался убедить себя в том, что ему кажется. Он не мог создавать порывы ветра, на такое даже маги неспособны. Но это повторялось из раза в раз. Сомнений больше оставалось.

Лердан часто спрашивал Иля в безмолвных молитвах, за что Тот ниспослал ему подобное наказание. В магии нет чести. Она слаба, как и сами тинаты, которые только и способны жаловаться на свою несправедливую судьбу. Как Эртанд, который при каждом визите родственников ныл, что ему, бедняжке, тяжело в обители, хотя тинатов прекрасно кормят, предоставляют им красивых женщин и не заставляют тяжело работать.

Эртанд никогда не знал, что такое изнуряющие тренировки перед испытаниями, после которых сына знатной семьи провозглашают рыцарем. Не знал, что такое наблюдать за стремительным обнищанием когда-то славного и богатого рода, наследником которого ты должен был стать. Не знал он и то, каково это - взять в жены женщину из другого народа и мириться с ее чуждыми взглядами на жизнь, потому что того требуют долг и честь.