Бернард Корнуэлл - Экскалибур

– Как долго она пробудет на свободе? – полюбопытствовала у меня Кайнвин тем же вечером. Мы уступили Гвиневере наши супружеские покои и остались в зале вместе с нашими людьми.

– Не знаю.

– Хорошо, а что ты вообще знаешь? – спросила Кайнвин.

– Только одно. Дождемся Иссу – и отбудем на север.

– В Кориниум?

– Я поеду в Кориниум, а тебя и семьи отошлю в Глевум. Ты там будешь достаточно близко к месту сражения, а если произойдет худшее, сможешь отправиться на север, в Гвент.

На следующий день я весь извелся: Исса так и не появился. В мыслях мы наперегонки с саксами мчались к Кориниуму, и чем дольше я задерживался с отъездом, тем меньше у нас оставалось шансов выиграть эту гонку. Если саксы вырежут нас отряд за отрядом, Думнония рухнет, как прогнившее дерево, а мой отряд, один из сильнейших в стране, намертво застрял в Дун-Карике, потому что Исса с Арганте куда-то запропастились.

В полдень ожидание сделалось нестерпимым: на фоне восточного и южного неба замаячили первые темные клубы. Никто ни слова не сказал про эти высокие тонкие струйки, но все мы знали: это горят соломенные кровли. Саксы уничтожали на своем пути все, что встретят, и уже подошли настолько близко, чтобы мы заметили дым.

Я послал всадника на юг на поиски Иссы, а мы все прошли две мили через поля к Фосс-Уэй, широкой римской дороге, по которой и должен был приехать Исса. Я рассчитывал дождаться его, а затем двигаться дальше по Фосс-Уэй до Аква-Сулис, что лежал в двадцати пяти милях к северу, а затем к Кориниуму, до которого останется еще тридцать миль. Пятьдесят пять миль – путь неблизкий. Трехдневный переход, долгий и тяжкий.

Мы ждали на изрытом кротами поле у дороги. Со мной было более сотни копейщиков и по меньшей мере столько же женщин, детей, рабов и слуг. А еще лошади, мулы и собаки. Серена с Морвенной и другие дети рвали колокольчики в ближайшем леске, а я расхаживал взад и вперед по разбитым камням Фосс-Уэй. То и дело мимо нас проходили беженцы, но никто из них, даже те, кто явился из Дурноварии, ничего не ведал о принцессе Арганте. Какой-то священник вроде бы видел, как в город въезжали Исса и его люди – он узнал их по пятиконечным звездам на щитах у копейщиков, – но он понятия не имел, там ли они или уже уехали. Единственное, в чем сходились все беженцы, так это в том, что саксы уже на подходе к Дурноварии, хотя живого саксонского копейщика не встречал еще никто. Люди наслушались слухов, а слухи, по мере того как текли часы, становились все безумнее. Говорили, будто Артур погиб, а не то так бежал в Регед, в то время как Кердику приписывали огнедышащих лошадей и волшебные секиры, рассекающие железо, что ткань.

Гвиневера одолжила лук у одного из моих егерей и теперь стреляла в сухой вяз на обочине. Стреляла она неплохо, всаживая в прогнивший ствол стрелу за стрелой. Я похвалил ее искусство, она поморщилась.

– Давненько я не упражнялась, – посетовала она. – Прежде, помнится, могла подстрелить бегущего оленя на расстоянии ста шагов, а теперь вот сомневаюсь, попаду ли в стоящего неподвижно с пятидесяти. – Гвиневера повыдергала стрелы из дерева. – Но думается, сакса я завалю, – дайте мне только шанс. – Она вернула лук владельцу, тот поклонился и отошел назад. – А ежели саксы уже под Дурноварией, – спросила меня она, – что они предпримут дальше?

– Двинутся прямиком по этой дороге, – отозвался я.

– А почему не дальше на запад?

– Им известны наши планы, – мрачно пояснил я и рассказал ей про золотые застежки с изображением бородатых воинов, обнаруженные мною в покоях Мордреда. – Элла идет маршем к Кориниуму, в то время как остальные опустошают южные земли. А мы тут застряли из-за Арганте.

– Да пропади она пропадом; брось ее, и все, – яростно выругалась Гвиневера, затем пожала плечами. – Да знаю, знаю, что не можешь. А он ее любит?

– Откуда мне знать, госпожа, – отозвался я.

– Кому и знать, как не тебе, – резко парировала Гвиневера. – Артур любит прикидываться, будто во всем следует велениям разума, но ему ужас до чего хочется отдаться на волю страстей. Он мир перевернет ради любви.

– В последнее время что-то не переворачивал, – заметил я.

– Зато однажды перевернул – ради меня, – проговорила она тихо и не без гордости. – Ну и куда ты собрался?

Я подошел к лошади, что пощипывала траву между кротовинами.

– Поскачу на юг.

– Вот только не хватало еще и тебя потерять, – отозвалась Гвиневера.

Она была права, и я это знал, но во мне уже вскипала досада. С какой стати Исса не прислал гонца? Он забрал пятьдесят моих лучших воинов – а теперь их ищи-свищи. Я проклял даром потраченный день, надрал уши ни в чем не повинному мальчишке, что важно расхаживал туда-сюда, изображая копейщика, пнул куст чертополоха.

– Мы можем двинуться на север, – спокойно предложила Кайнвин, указывая на детей и женщин.

– Нет, – отрезал я, – надо держаться вместе.

Я до боли в глазах вглядывался в южном направлении, но того, что высматривал, не видел: лишь все новые и новые беженцы уныло брели на север. Как правило, целыми семьями, с одной-единственной бесценной коровой и, может, теленком, хотя только что народившиеся телята были в большинстве своем слишком малы, чтобы идти самостоятельно. Телята, брошенные у обочины, жалобно мычали, зовя мать. Кроме беженцев, по дороге проезжали торговцы, пытаясь спасти товар. Один, в запряженной волами телеге, вез корзины с валяльной глиной, другой – кожи, третий – горшки. Проезжая, они пепелили нас взглядами: и о чем мы только себе думаем, почему до сих пор не остановили саксов?

Серене с Морвенной наскучило опустошать колокольчиковые полянки, и теперь девочки нашли на опушке леса под папоротниками и жимолостью выводок зайчат. Они принялись возбужденно звать Гвиневеру – иди сюда скорее, посмотри, что за прелесть! – и робко поглаживали крохотные пушистые комочки, вздрагивающие под их прикосновением. Кайнвин искоса глянула на дочерей.

– Девочки на нее не надышатся, – сказала она мне.

– Равно как и мои копейщики, – отозвался я, ни словом не погрешив против истины. Еще несколько месяцев назад мои люди проклинали Гвиневеру на все лады, звали ее распутницей, а теперь не сводили с нее обожающих глаз. Она задалась целью очаровать их, а уж если Гвиневера решала быть очаровательной, она и впрямь ослепляла. – Непросто будет Артуру вновь упечь ее в темницу, – отметил я.

– Вот потому он, возможно, и предпочел, чтобы ее выпустили, – откликнулась Кайнвин. – Смерти ее он точно не хотел.

– Зато хочет Арганте.

– Вот уж не сомневаюсь, – согласилась Кайнвин и вновь стала смотреть на юг вместе со мной, но на длинной и прямой дороге по-прежнему не было и следа копейщиков.

Появился Исса уже к вечеру. Прибыл с пятьюдесятью копейщиками, тридцатью воинами из числа дворцовой стражи Дурноварии и дюжиной черных щитов – личных телохранителей Арганте, а при них – по меньшей мере две сотни беженцев. Что еще хуже, он привез шесть запряженных волами повозок: эти-то неповоротливые колымаги и стали причиной задержки. Тяжело нагруженная телега, как ни погоняй волов, все равно едет медленнее идущего пешком старика, а эти тащились мешкотным шагом от самой Дурноварии.