Бернард Корнуэлл - Экскалибур

– Да что на тебя нашло? – заорал я на Иссу. – У нас нет времени возиться с повозками!

– Знаю, господин, – убито отозвался он.

– Ты что, спятил? – рассердился я не на шутку. Я загодя поскакал ему навстречу и теперь развернул кобылу на обочине. – Столько часов даром потеряно! – негодовал я.

– У меня не было выбора! – запротестовал он.

– У тебя есть копье! – рявкнул я. – А значит, право выбора всегда за тобой.

Он лишь пожал плечами и жестом указал на принцессу Арганте: та восседала сверху на нагруженной до краев первой телеге. Четыре запряженных в повозку вола остановились посреди дороги, низко пригнув головы. Бока их кровоточили: бедолаг весь день нещадно погоняли стрекалом.

– Телеги дальше не поедут! – закричал я ей. – Отсюда ты пойдешь пешком или поедешь верхом!

– Нет! – настаивала Арганте.

Я соскользнул с лошади и подошел к веренице повозок. На одной не было ничего, кроме римских статуй, что украшали дворцовый двор в Дурноварии, другая везла платья и мантии, на третьей ехали кухонные принадлежности, скобы для факелов и бронзовые подсвечники.

– Оттащите их с дороги! – яростно потребовал я.

– Нет! – Арганте соскочила со своего высокого «насеста» и бросилась ко мне. – Артур приказал мне привезти все, что есть.

– Артуру, госпожа, статуи не нужны! – отрезал я, с трудом сдерживая гнев.

– Они едут с нами, – завопила Арганте, – или я останусь здесь!

– Оставайся, госпожа, – свирепо рявкнул я. – Прочь с дороги! – закричал я погонщикам волов. – Сдвигайте телеги! С дороги, говорю! – Я извлек из ножен Хьюэлбейн и шлепнул им плашмя ближайшего вола, отгоняя животину в сторону.

– Не смейте! – с визгом обрушилась на погонщиков Арганте. Она вцепилась в воловий рог и потянула озадаченное животное обратно на дорогу. – Я этого врагу не оставлю, – крикнула она мне.

Гвиневера наблюдала с обочины. В лице ее отражалась холодная ирония, и неудивительно: Арганте вела себя как капризный ребенок. Друид Арганте, Фергал, поспешил принцессе на помощь, твердя, что на одной из повозок едут все его магические котлы и зелья.

– И еще казна, – добавил он запоздало.

– Что за казна? – спросил я.

– Артурова казна, – саркастически отозвалась Арганте, так, словно, сообщив о наличии золота, она раз и навсегда доказала свою правоту. – Сокровище понадобится ему в Кориниуме. – Она подошла ко второй повозке, приподняла тяжелые мантии и постучала по деревянному ящику, спрятанному на самом дне. – Золото Думнонии! Ты отдашь его саксам?

– Лучше отдать золото, чем тебя и себя, госпожа, – отозвался я и, рубанув Хьюэлбейном, рассек воловью упряжь. Арганте пронзительно завизжала: мол, мне это даром не пройдет, и я, дескать, краду ее сокровища, но я между тем перепилил ремни следующей сбруи и рявкнул на погонщиков, чтобы побыстрее распрягали животных.

– Послушай, госпожа, – втолковывал я, – нам необходимо двигаться куда быстрее, чем способны идти волы. – Я указал на далекие струйки дыма. – Это саксы! Через несколько часов они будут здесь.

– Но мы не можем бросить повозки! – вопила Арганте. На глазах у нее выступили слезы. Да, она была дочерью короля, но выросла, почитай что ничего за душою не имея, а теперь вот, выйдя замуж за правителя Думнонии, внезапно разбогатела – и ни за что не желала выпустить из рук новообретенные сокровища. – Не трожьте упряжь! – заорала она на погонщиков. Те, сбитые с толку, замешкались. Я перепилил еще один кожаный гуж, и Арганте накинулась на меня с кулаками, обзывая вором и своим обидчиком.

Я мягко отстранил ее, но принцесса не унималась, а силу применить я не смел. Она была в истерике: бранила меня последними словами и лупила изо всех своих слабых силенок. Я снова попытался ее отпихнуть, но она лишь плюнула в меня, стукнула меня еще раз и наконец кликнула на помощь своих телохранителей из числа черных щитов.

Эти двенадцать воинов нерешительно потоптались на месте, но они были воинами ее отца и принесли клятву служить Арганте, так что в конце концов они двинулись на меня с копьями на изготовку. Мои люди тотчас же кинулись мне на подмогу. Численный перевес был за нами, но отступать черные щиты не собирались. Их друид прыгал и скакал впереди, борода, украшенная лисьим мехом, болталась из стороны в сторону, и сухо пощелкивали гроздья мелких косточек, а он объяснял черным щитам, что благословение почиет на них и души их отправятся прямиком к золотой награде.

– Убейте его! – заорала Арганте своим телохранителям, тыча в меня пальцем. – Убейте его сейчас же!

– Довольно! – резко прикрикнула Гвиневера. Она неспешно вышла на середину дороги и смерила черных щитов властным взглядом. – Хватит дурить, а ну опустите копья! Если вам жизнь надоела, прихватите с собой несколько саксов, но не думнонийцев. – Она обернулась к Арганте. – Поди сюда, дитя, – промолвила она, привлекла девушку к себе и уголком своего бурого плаща утерла Арганте слезы. – Ты молодец, что попыталась спасти сокровища, – похвалила она принцессу, – но ведь и Дерфель по-своему прав. Если мы не поторопимся, саксы нас сцапают. – Гвиневера повернулась ко мне. – У нас в самом деле нет возможности увезти золото?

– Ни малейшей, – отрезал я. И ни словом не погрешил против истины. Даже если бы я впряг в телеги копейщиков, все равно продвижение наше здорово бы замедлилось.

– Это мое золото! – завизжала Арганте.

– Теперь оно принадлежит саксам, – отозвался я и крикнул Иссе, чтобы убирал телеги с дороги и освобождал волов.

Арганте в последний раз протестующе взвизгнула, но Гвиневера лишь покрепче прижала ее к себе.

– Недостойно принцессы выказывать гнев на людях, – проворковала она. – Держись загадочно, милая, не давай мужчинам заглянуть к себе в душу. Твое могущество – во мраке, но при свете дня мужики всегда одержат верх.

Арганте понятия не имела, кто эта статная красавица, но позволила Гвиневере себя утешить, а между тем Исса и его люди оттащили телеги к обочине. Я позволил женщинам отобрать себе плащи и платья, какие захотят, а вот котлы, треноги и подсвечники мы бросили. Исса отыскал одно из Артуровых боевых знамен, громадное белое плотнище с вышитым шерстью громадным черным медведем, и мы взяли и его – не оставлять же саксам! – а вот золото забрать мы уже не могли. Мы оттащили ящики с казной к затопленной сточной канаве на поле неподалеку и высыпали монеты в вонючую воду в надежде, что саксы их не найдут.

Арганте безутешно рыдала, глядя, как золото тонет в черной жиже.

– Это мое золото! – запротестовала она в последний раз.

– А когда-то было моим, дитя, – невозмутимо отозвалась Гвиневера. – Я пережила потерю, переживешь и ты.

Арганте резко отпрянула и уставилась на статную даму снизу вверх: