Бернард Корнуэлл - Экскалибур

Я все еще надеялся спастись бегством. Саксы строят хижины в долине реки, и пусть себе; а вот северные возвышенности меня по-прежнему искушали, так что на второй день я проехал верхом через седловину, осененную знаменем Ниалла, и поднялся на противоположный гребень. Под стремительно несущимися облаками раскинулась бескрайняя заболоченная пустошь. Эахерн, закаленный воин, приставленный командовать одним из отрядов юнцов-лесорубов, подошел к моей кобыле. Он проследил направление моего взгляда – и понял, что у меня на уме.

– Ублюдки там, точно говорю, – сплюнул он.

– Ты уверен?

– Они разъезжают туда-сюда, господин. Всадники; пеших не видел. – В правой руке Эахерн сжимал топор – и теперь махнул им на запад, туда, где за пустошью на северо-запад уходила неглубокая долинка. Она густо заросла деревьями, но различали мы лишь верхушки пышных крон. – Под деревьями – дорога, – сообщил Эахерн, – там-то они и прячутся.

– Эта дорога наверняка ведет к Глевуму, – заметил я.

– Прямиком к саксам она ведет, вот куда, господин, – отозвался Эахерн. – Ублюдки там, точно. Я слыхал их топоры.

Значит, догадался я, тропа через долину завалена срубленными деревьями. И все же искушение было велико. Если мы уничтожим продовольствие и бросим все, что способно замедлить продвижение, очень возможно, что нам и удастся пробиться через саксонский заслон и воссоединиться с Артуровой армией. Весь день совесть уязвляла меня, точно острая шпора, ибо долг велел мне спешить к Артуру, а чем дольше я отсиживался на Минидд-Баддоне, тем больше усложнялась эта задача. Я прикидывал, а не удастся ли нам перейти пустошь ночью. В свете месяца мы, верно, не заблудимся, а если двинемся быстро, основной отряд саксов мы всенепременно обгоним. Нас, вероятно, атакует горстка саксонских всадников, но с ними разберутся мои копейщики. Но что ждет за пустошью? Холмистая местность, наверняка изрезанная реками, разлившимися после недавних дождей. Мне нужна дорога, мне нужны броды и мосты, мне позарез нужна скорость – иначе дети приотстанут, копейщикам придется подстраиваться под них, тут-то саксы на нас и обрушатся, словно волки, нагнавшие стадо овец. Я вполне представлял себе, как улизнуть с Минидд-Баддона, но понятия не имел, как преодолеть многие мили пути между нами и Кориниумом, не угодив под вражеские клинки.

С наступлением вечера выбор у меня отняли. Я по-прежнему обдумывал прорыв на север и надеялся, что, оставив наши костры ярко гореть, мы одурачим врага – пусть думает, что мы все еще на вершине холма, – но в сумерках второго дня подоспели новые саксы. Они пришли с северо-востока, со стороны Кориниума: сотня воинов заполонила пустошь, которую я рассчитывал пересечь, а затем двинулась на юг и выдворила моих дровосеков из леса, через седловину и назад на Минидд-Баддон. Вот теперь мы и впрямь оказались в западне.

Той ночью я сидел у костра рядом с Кайнвин.

– Мне вспоминается ночь на Инис-Моне, – промолвил я.

– Вот и я думала о том же, – откликнулась она.

В ту ночь мы отыскали Котел Клиддно Эйддина: мы прятались среди камней, а со всех сторон нас окружали полчища Диурнаха. Никто из нас не рассчитывал выжить, но вот Мерлин пробудился из мертвых и принялся надо мной потешаться. «Мы ведь окружены? – спросил он меня. – И врагов много больше, чем нас?» Я подтвердил и то и другое, но Мерлин лишь усмехнулся: «И ты зовешь себя полководцем?»

– «Ты завел нас в безвыходное положение», – произнесла Кайнвин, цитируя Мерлина, улыбнулась собственным воспоминаниям, а затем вздохнула. – Если бы нас с тобой не было, – продолжила она, указывая на детей и женщин у костров, – как бы ты поступил?

– Прорывался бы на север. Дал бы бой вон там, – я кивнул в сторону саксонских огней, мерцающих на возвышенности за седловиной, – а затем двинулся бы маршем дальше, в северном направлении. – Я отнюдь не был уверен, что и впрямь поступил бы именно так, – такое бегство подразумевало, что мы бросим всех раненных в битве за хребет, но остальные, не обремененные женщинами и детьми, несомненно, ушли бы от саксонской погони.

– А что, если ты попросишь саксов пропустить женщин и детей беспрепятственно? – тихо спросила Кайнвин.

– Они скажут «да», – ответил я, – а как только вы окажетесь за пределами досягаемости наших копий, они вас схватят, изнасилуют, убьют, а детей заберут в рабство.

– Не самая лучшая идея, верно? – мягко отозвалась она.

– Не самая.

Кайнвин склонила голову мне на плечо – осторожно, чтобы не потревожить Серену: та спала, положив голову на колени матери.

– А долго мы сможем тут выстоять? – спросила Кайнвин.

– Если против нас не вышлют более четырех сотен воинов, у меня есть все шансы помереть на Минидд-Баддоне от старости, – заверил я.

– А вышлют ли?

– Скорее всего, нет, – солгал я.

Кайнвин знала, что я лгу. Разумеется, против нас вышлют больше четырехсот. На войне, как я уже давно усвоил, враг обычно делает именно то, чего ты больше всего страшишься, а саксы, конечно же, бросят на нас всех своих копейщиков до единого.

Кайнвин надолго замолкла. В далеком саксонском лагере залаяли собаки – отзвук звонко разносился в ночном безмолвии. Наши псы затявкали в ответ, малышка Серена заворочалась во сне. Кайнвин погладила дочь по голове.

– Если Артур в Кориниуме, тогда зачем саксы идут сюда? – тихо спросила она.

– Не знаю.

– Думаешь, они в конце концов уйдут на север, навстречу основной армии?

Я на это надеялся, но прибытие все новых и новых саксов развеяло мои упования. Теперь я заподозрил, что мы имеем дело со значительным боевым отрядом, что пытается пройти на юг в обход Кориниума – окольными путями через холмы, – дабы нежданно-негаданно объявиться под Глевумом и угрожать оттуда Артурову тылу. Объяснить присутствие такого количества саксов в долине Аква-Сулис я иначе не мог, но тогда оставалось загадкой, с какой стати они не идут маршем дальше. Вместо того они строили хижины – то есть, по всей видимости, собирались нас осадить. В таком случае, подумал я, возможно, мы оказываем Артуру услугу, оставаясь здесь. Мы оттягиваем значительную часть неприятельских войск от Кориниума, хотя, если мы верно оценили вражеские силы, людей у саксов более чем достаточно, чтобы одолеть и Артура, и нас.

Мы с Кайнвин помолчали немного. Двенадцать черных щитов затянули песню, а когда они допели, мои люди ответили боевым речитативом Иллтидда. Пирлиг, мой бард, аккомпанировал на арфе. Он подыскал себе кожаный нагрудник и вооружился щитом и копьем, но в сочетании с его тощей фигурой битвенное снаряжение смотрелось на диво нелепо. Я от души надеялся, что Пирлигу не придется отказываться от арфы в пользу копья, ведь такое возможно, только когда надежды и впрямь не останется. Я представил себе, как поток саксов перехлестывает через вершину холма, как эти дикари ликующе улюлюкают при виде стольких женщин и детей, – и тут же прогнал кошмарную мысль. Мы должны выжить, мы должны удержать форт, мы должны победить.