Бернард Корнуэлл - Экскалибур

– Да потому, – объяснил Артур, по-прежнему глядя вниз, на врага, – что крест – это цена, которую мы заплатим за армию Гвента.

Кунеглас вытаращился на Артура так, словно ушам своим не верил.

– Неужто к нам идет Мэуриг? – охнул я.

– Нет, – отозвался Артур, оборачиваясь к нам, – не Мэуриг. Идет король Тевдрик. Славный старина Тевдрик.

Король Тевдрик, отец Мэурига, давным-давно отказался от трона и стал монахом. Артур ездил в Гвент увещевать старика.

– Я знал, что своего добьюсь, – сообщил мне Артур, – мы ж с Галахадом всю зиму Тевдрика обхаживали. – Поначалу, рассказывал Артур, старый король никак не хотел отказываться от своего благочестивого подвижничества, но прочие гвентцы присоединили свои голоса к уговорам Артура и Галахада, и, помолясь несколько ночей напролет в своей часовенке, Тевдрик неохотно объявил, что временно возвращает себе королевский титул и лично поведет гвентскую армию на юг. Мэуриг противился этому решению, в котором справедливо усмотрел упрек и унижение, но армия Гвента поддержала старого короля, и ныне гвентцы шли маршем на юг. – Но Гвент назначил свою цену, – признался Артур. – Мне пришлось преклонить колена перед их Богом и пообещать, что я припишу победу Ему; ну да я припишу победу любому богу по желанию Тевдрика, лишь бы он своих копейщиков привел.

– А чего еще от тебя потребовали? – осведомился проницательный Кунеглас.

Артур поморщился:

– Они хотят, чтобы ты пустил в Повис Мэуриговых миссионеров.

– И всего-то?

– Боюсь, у гвентцев сложилось впечатление, будто ты окажешь им добрый прием, – признался Артур. – Прости, о король. Это требование мне выдвинули лишь два дня назад, с подачи Мэурига, а тому надо было любой ценой спасать репутацию. – Кунеглас состроил гримасу. Он делал все, чтобы не допустить христианства в свое королевство, полагая, что Повису ни к чему беспорядки, неизбежно сопутствующие новой вере, но возражать Артуру не стал. Уж лучше в Повис войдут христиане, нежели саксы, должно быть, решил про себя он.

– Это все, что ты наобещал Тевдрику, господин? – подозрительно спросил я у Артура. Я еще не забыл, как Мэуриг требовал себе трон Думнонии и как Артур мечтал избавиться от этого бремени.

– О, такие переговоры всегда изобилуют скучными деталями, ну да пустяки это все, – беспечно отмахнулся Артур. – Да, признаться, я пообещал освободить Сэнсама. Он у нас теперь епископ Думнонии! И восстановлен в звании королевского советника. Это все Тевдрик настоял. Сколько раз я опрокидывал нашего славного епископа, а он – р-раз! – и снова на ногах. – Артур беспечно рассмеялся.

– Ты точно ничего больше не обещал, господин? – переспросил я, по-прежнему недоверчиво.

– Я наобещал достаточно, Дерфель, чтобы Гвент выступил нам на помощь, – твердо отрезал Артур. – Они будут здесь через два дня – шесть сотен первоклассных копейщиков! Даже Агрикола решил, что не так уж он и стар для ратной потехи. Помнишь Агриколу, Дерфель?

– Как же не помнить, господин, – отозвался я. Агрикола, старый полководец Тевдрика, возможно, и одряхлел с годами, но он по-прежнему – один из самых прославленных воинов Британии.

– Все они идут со стороны Глевума. – Артур указал на запад, туда, где в речной долине просматривалась Глевумская дорога. – А как только они явятся, я и мои люди примкнем к ним и вместе атакуем их в долине. – Он глядел с укрепления вниз на глубокую долину, но мысленно видел не поля и тракты, и не пригибаемые ветром зеленя, и не каменные надгробия римского кладбища, нет: перед его глазами разворачивалась битва – от начала и до конца. – Сперва саксы не сообразят, в чем дело, – продолжал Артур, – но в конце концов враги потоком хлынут по этой дороге. – Он указал на Фосс-Уэй прямо под Минидд-Баддоном. – А ты, о король, – он поклонился Кунегласу, – и ты, Дерфель, – он соскочил с низкой насыпи и ткнул меня пальцем в живот, – ударите по ним с флангов. Прямиком вниз по холму – и на их щиты! Мы воссоединимся с вами, – он показал на пальцах, как именно его войска обогнут северный фланг саксов, – и сомнем неприятеля, оттеснив его к реке.

Итак, Артур нагрянет с запада, а мы атакуем с севера.

– Так они ж удерут на восток, – недовольно буркнул я.

Артур покачал головой:

– Завтра Кулух двинется маршем на север и воссоединится с черными щитами Энгуса Макайрема, а они уже идут из Кориниума. – Артур был страшно собою доволен, и неудивительно: если все получится как задумано, мы возьмем саксов в кольцо и перебьем всех до единого. Но план был рискованный. По моим прикидкам, как только прибудут люди Тевдрика и черные щиты Энгуса присоединятся к нам, численностью мы почти сравняемся с саксами, но Артур предлагал поделить нашу армию натрое, и если саксы сохранят трезвую голову, они уничтожат каждую часть по отдельности. Правда, если саксы впадут в панику, когда мы ударим жестко и яростно и они растеряются от шума, пыли и ужаса, тогда мы, пожалуй, и впрямь погоним их, как скот на бойню.

– Два дня, – промолвил Артур, – осталось каких-то два дня. Молитесь, чтобы саксы ни о чем не прослышали, молитесь, чтобы они не стронулись с места. – Он велел подать Лламрей, оглянулся через плечо на рыжекудрого копейщика и поскакал к Саграмору, вставшему на хребте за седловиной.

Ночью накануне битвы мы все выжгли кресты на щитах. Невеликая то была цена за победу, к тому же и неполная. Полную цену мы выплатим кровью.

– Думается, госпожа, – сказал я Гвиневере в ту ночь, – лучше тебе завтра остаться здесь, на холме.

Мы пили мед, передавая рог из рук в руки. Гвиневера, как выяснилось, любила побеседовать на ночь глядя, и я взял в привычку приходить посидеть у ее костра перед тем, как ложиться. Я уговаривал ее переждать на Минидд-Баддоне, в то время как все мы спустимся на битву; она расхохоталась мне в лицо.

– Прежде я считала тебя дубиной безмозглым, Дерфель, – сообщила она, – тупым, немытым увальнем. Пожалуйста, не вынуждай меня думать, что я была права.

– Госпожа, – взмолился я, – щитовой строй не место для женщины.

– Равно как и темница, Дерфель. Кроме того, ты вправду надеешься победить без меня?

Гвиневера устроилась у входа в укрытие, сооруженное нами из телег и веток. Ей отвели под жилье целый угол, и в ту ночь она пригласила меня поужинать вместе подгоревшим мясом с бока одного из волов, некогда втащивших телеги на вершину Минидд-Баддона. Кухонные костры догорали, тонкие струйки дыма тянулись к искристому звездному своду, что раскинулся над миром из конца в конец. Над южными холмами низко нависал серп луны, четко высвечивая фигуры часовых, что расхаживали туда-сюда вдоль укреплений.

– Я хочу видеть, чем все закончится, – объявила она; глаза ее ярко сияли в полумраке. – Я вот уж много лет так не радовалась, Дерфель, много-много лет.