Эмили Мартин - Создания Света

Уголки его рта приподнялись, словно он подавлял импульсивную улыбку. Он провел большими пальцами по моей ладони, разглядывал мои пальцы, мою смуглую кожу рядом с его бледной. Это была моя левая рука, и рукав ночной рубашки был свободным. Он провел пальцами до моего запястья, нежно задел начало винного пятна. Я закрыла глаза, сердце трепетало.

Он вдруг поднял голову.

— Я могу тебя поцеловать? — спросил он. Слова вылетели быстро, словно сорвались раньше, чем он успел подумать.

Моя пауза вызвала его румянец, щеки и уши порозовели, скрыв часть веснушек. Я слабо улыбнулась, от этого золото его волос выделялось сильнее.

— Нет, — понял он. — Прости.

Я опустила голову на подушку, переплела пальцы с его пальцами.

— Пока нет, — сказала я.

* * *

— Я уже могу их открывать? — спросила я.

— Нет, не открывай. Понюхай.

— Я пожалею об этом?

— Это вряд ли.

Я вдохнула носом, и меня затопил самый приятный запах жареных кофейных зерен. Колени чуть не подкосились в ответ. Я убрала руки от глаз и увидела Ро, улыбающегося, с мешком зерен перед ним.

— Я привез два мешка по восемь пудов, — сказал он. — На пару дней хватит, да?

— О, — вздохнула я, обняв мешок. — Спасибо.

— Не за что. У меня есть хитрый план, как дать его Моне, чтобы она точно включила его в список торговли.

Моя улыбка стала шире, но пропала, когда из комнаты за ним вышли двое, тихо говорящие между собой. Женщина с темной кожей и черными волосами, что удерживала от падения на лицо золотая лента. Высокий мужчина с кожей цвета земли, близкий к Ро в этом, с длинными волосами за спиной, черными и с седыми прядями. Они замолчали и посмотрели на меня.

Я вдохнула, поняв, что все еще прижимаю к себе мешок с кофе.

— Сенаторы, — поприветствовала я.

— Леди королева, — сухо ответила женщина. Она вытянула руки, я вспомнила, что сиприяне жмут сразу две руки, передала мешок Ро и прижала ладони к ее ладоням.

— Сенатор Юлали Анслет, Низины, Первая в Ассамблее, — сказал Ро. — И сенатор Арно Фонтенот, Алозия. Сенаторы Дюпон и Гаро остались, с двумя другими мы пока не смогли связаться.

Я пожала руки сенатору Фонтеноту.

— Правление Седьмого короля завершилось, — сказал он.

— Да, — я старалась не звучать испуганно.

— Пусть его благословит Свет, — сухо сказал он.

— Спасибо, — я посмотрела на них. — Состояние Сиприяна?

Сенатор Анслет пригладила бахрому на зеленом походном платье.

— Мы придем в себя, — сказала она и посмотрела на меня с искрой в глазах. — Но нам нужно возмещение.

— Конечно, — сказала я.

— Мы хотели бы начать переговоры как можно скорее.

— Да, — сказала я. — Думаю, королева Мона запланировала встречу на этот вечер, — я вдохнула и посмотрела на Ро, а потом за их плечи, словно она могла вот-вот войти. — Но пока не пришли остальные, я хочу кое-что спросить. Мне бы потребовались ваши подсказки в этом.

Сенаторы вскинули брови, а Ро с любопытством склонил голову.

— Я была бы благодарна, — сказала я, желудок сжимался, но руки были уверенными, — если бы вы помогли заменить монархию в Алькоро избирающимся правительством. Как в Сиприяне.

Они уставились на меня — сенатор Анслет отклонилась, словно хотела лучше меня рассмотреть.

— И вы не будете королевой, — сказала она. — Не будете держать всю власть.

— Да. Я знаю.

Тишина затянулась.

Я сжала ладони.

— Я понимаю, что вы не хотите участвовать в этом, и я постараюсь сделать это сама, но я думала, что вы сможете…

Ро улыбнулся. Он бросил мешок с кофе на стол со стуком, шагнул ко мне, обхватил мое лицо руками и чмокнул в лоб.

* * *

Я смотрела на каменную стену, холодный воздух жалил щеки. Пещера с письменами напоминала пещеру в каньоне, чуть изогнутый каменный потолок спускался к полу. У края даже росли кусты, растрепанные от ветра, как у плиты Хвоста. Вот только тут был замерзший водопад с одной стороны, а петроглифы на стене не были неясными фрагментами, как у дома моей мамы. Они были четкими.

Мы — создания Света, и мы знаем, это несовершенно.

При правлении седьмого короля каньонов один выступит и принесет

процветание и богатство на тысячу лет.

Богатство придет из богатства. Мир придет из мира.

Я — призма, рассеивающая свет.

Сирма

Я снова и снова читала это. Символы были высокими и узкими, как в Каллаисе, потертыми от времени, хоть и хорошо сохранились на твердом камне Частокола под навесом. Наверное, Призме было больно вырезать их. Наверное, это делалось долго. Я посмотрела на ее подпись рядом с фигурой с тремя звездами над головой. Ее вел Свет, просил оставить эти слова в Восточном мире? У нее была своя причина? Она просто была безумной, как думала, наверное, Мона? Она знала, что сделают ее слова? Она хоть раз подумала, что превращает жизни людей в метки на камне, или вырезала, не думая о цене исполнения?

Я прижала ладонь к холодному камню, это не было позволено делать в Каллаисе, чтобы символы не стерлись еще сильнее. Я месяцами искала путь сюда, чтобы сделать это — прочитать символы, что столько изменили. В Алькоро, Сиприяне и пещерах к Люмену только это было моей целью. Теперь я была здесь, и все уже изменилось. Весь мир изменился так, что грозил перевернуться, и я ощущала себя кораблем, чей якорь оторвался.

Может, все было из-за уха. Стало лучше, но справа звуки были приглушены. Я постоянно поворачивалась в разговоре к говорящему. Один раз я плакала из-за этого, но за недели заметила, что от этого я слушаю внимательнее. Это заставляло меня смотреть в глаза. Это было хорошо.

Но утомительно.

Кольм стоял в стороне у замерзшего водопада, смотрел на озеро. Я повернулась к нему. Разговор пару недель назад был простым. Я много плакала. Мы говорили об университете, о сроках и бюджете. Но чаще мы молчали, сидели, и нас разделяли несколько футов. Я была с кофе, он с чаем, и мы ценили, что не нужно говорить, смотреть или слушать.

Он услышал меня и кивнул на петроглифы.

— И?

— Как и сказал Селено, — сказала я. — Если они и не написаны одной рукой, то это почти идеальная копия. Или Призма побывала тут, или ее последователь, — я опустила принесенный портфель, вытащила пустой пергамент и угольные палочки. Я хотела сделать четыре копии и столько же зарисовок. Кольм помог разложить материалы, отмечал страницы копий, пока я встряхивала бутылочки чернил. Я пригладила кисть, вспомнила письмо мамы, что пришло пару дней назад.

Она была поражена и в ужасе от того, что я была в озере Люмен, как и от того, что тут произошло. Страница была в точках чернил, словно она замирала перед написанием каждого предложения. В ее соболезнованиях звучал шок. Новость попала в Алькоро раньше, чем прибыли наши корабли, и я уже понимала, что расходятся слухи. Я спешно написала ответ, просила ее сообщить о важных фактах, пока ущерб не стал еще сильнее. Но пока что я могла сделать только это.