Джена Шоуолтер - Темная ложь

Дверь захлопнулась, щелкнул замок. «Ну вот, теперь я точно не смогу войти, — подумал Гидеон. — Жаль… а впрочем… этот щелчок означает, что Скарлет раздевается. Должно быть, сейчас она осталась в одном белье. Какое оно? Черное. Кружевное. Бюстгальтер расстегивается спереди, стоит лишь протянуть руку и ловким быстрым движением расцепить крючки… А может, бог с ними, с яйцами? Может, оно того стоит?»

Гидеон двинулся в сторону двери. Его рот наполнился слюной, тело объяло пламя такой силы, что кровь в жилах тут же вскипела. Он уже занес кулак, чтобы постучать в дверь, но в последнее мгновение отдернул руку.

«Ради бога, держи себя в руках!» — мысленно велел он себе.

«Легко сказать… — подумал Гидеон. — Она ведь так прекрасна! Вылитая аристократка со старинного портрета, с нежной, прозрачной, чуть тронутой розовым кожей и водопадом черных волос». Опасные изгибы и рельефные мышцы, которые обычно мало кого украшали, удивительно ей шли. Скарлет выглядела гармонично и изящно. Да, именно изящно. Вот то слово, которое идеально описывает ее покрытую татуировками спину. На пояснице были начертаны слова TO PART IS TO DIE [3] Расстаться — значит умереть ( англ. ). в обрамлении множества цветов самых разных оттенков, форм и сортов. Если Гидеону чего и хотелось, так это кончиком языка обвести контуры всех этих причудливых лепестков. Чуть ниже, на бедре, было вытатуировано изображение разноцветной бабочки, будто летевшей в этот дивный сад.

Впрочем, как бы хороша ни была бабочка, она заинтересовала Гидеона в меньшей степени. Первая татуировка совершенно его заворожила — те же самые слова в окружении точно таких же цветов украшали его собственную поясницу. «Зачем ты набил себе девчачью татуировку?» — спрашивали его друзья, когда улеглась первая волна хохота и шуточек на его счет. Воин ответил, что хотел таким образом доказать, что ничто не сделает его менее привлекательным в глазах представительниц прекрасного пола. Однако правда заключалась в том, что эти слова и цветы, вновь и вновь представая перед его мысленным взором, преследовали и мучили его до тех пор, пока он не уверился: они что-то значат, хотя так и не смог понять, что именно. Сейчас Гидеон понял, что видел их на теле этой женщины, а значит, независимо от того, были ли они женаты, точно провели вместе какое-то время.

«Но почему, черт возьми, я совсем этого не помню?» — едва не заорал вслух воин.

«Знаю», — отозвался демон, будто вопрос был адресован ему.

«Заткнись! Тебя никто не спрашивал!» — вспылил Гидеон.

В ванной пустили воду.

«Скарлет, должно быть, сейчас совсем голая», — пронеслось в голове воина.

Он представил женщину нежащейся под струями горячей воды, то, как она постанывает, ощущая, как они ласкают ее бархатную кожу. В номере гостиницы действительно раздался стон, но издал его сам Гидеон. Он зажмурился и энергично потер рукой лицо, пытаясь прогнать наваждение, но это не помогло. Его рука сама собой потянулась в дверной ручке.

«Прощайте, яйца! Нам было очень хорошо вместе!» — мысленно проговорил он.

Но, как и в прошлый раз, в последнее мгновение сила воли восторжествовала. Отдернув руку, воин с грозным рыком попятился от двери.

«Нет, нет и еще раз нет!» — отчеканил он про себя.

Мужчина стал утешать себя тем, что, по крайней мере, Скарлет не удерет. Пока она спала, Гидеон повесил на всех дверях и окнах крошечные датчики, сигнал от которых будет идти на его мобильный. Как только она попытается улизнуть, он тут же узнает. А в том, что она попытается это сделать, причем очень скоро, он был полностью уверен.

«Соблазн будет столь силен, что она просто не сможет ему противостоять, ибо борьба — неотъемлемая часть и потребность ее натуры, — думал он. — Черт бы ее побрал, эту натуру. Нет, в самом деле, — продолжал размышлять Гидеон, — как сладить с женщиной, которая меняет фамилию в зависимости от того, кто ее в данный момент заводит? О, как бы мне хотелось поговорить с ней на языке извивающихся от страсти тел…» Он всей душой жаждал очутиться по ту сторону двери, отделявшей его от Скарлет, вылизать ее с головы до ног, попробовать на вкус. Воин представил себе, как тонет в ней. Ноги Скарлет обвиты вокруг его талии, она запускает пальцы ему в волосы, царапает спину, стонет, шепчет его имя и умоляет не останавливаться.

Возбуждение Гидеона все нарастало, внизу живота разлилась приятная до боли нега. Он попытался призвать страждущую плоть к здравомыслию: «Увы, приятель, нам с тобой не светит. По крайней мере, не сейчас».

Скарлет пока совершенно не желала поддаваться его чарам. «А впрочем, может, это и к лучшему? — утешал себя Гидеон. — По Будапешту рыщут охотники, озлобленные и решительные, как никогда. Если между нами завяжется подобие романа и я потеряю бдительность, быть беде. Безопаснее всего увезти женщину в другой город и соблазнять ее там. Но нет. Я не могу так поступить со своими друзьями. Они сейчас очень во мне нуждаются. У Мэддокса на руках беременная жена, Люсьен с Аньей планируют свадьбу, женщина Сабина гостит у сестры на небесах, и у того в ее отсутствие совсем сдали нервы, у девушки Рейеса забот хоть отбавляй. Ее взгляду доступно все, что происходит в аду и на небесах, и то, что она видит, как правило, оказывается столь ужасным, что самые страшные сны, насылаемые Скарлет, кажутся на этом фоне детским лепетом. Аэрон, до недавнего прошлого носитель демона Ярости, до сих пор не вполне оправился от свидания со смертью. За прошедшие столетия он настолько привык к присутствию демона, что теперь, оказавшись безраздельным хозяином своего тела и разума, пока плохо понимает, как распорядиться этой властью».

В отличие от остальных воинов Гидеон совершенно не завидовал счастливому избавлению товарища от злого духа. Ему нравилось носить в себе демона. Вдвоем они были сильнее, умнее, и ни одна живая душа, кроме Скарлет, не могла им соврать. «Ну ладно, ладно… — одернул себя воин. — Не только Скарлет, бывали и другие случаи, но их можно по пальцам пересчитать. Кстати о способности лгать. «Я соврала тебе. Мы никогда не были мужем и женой», — сказала Скарлет перед тем, как скрыться в душе. Черт бы побрал ее игры! Так было что-то между нами или нет?» Ее образ и вызываемые им эротические переживания преследовали его долгие годы, из чего вроде как следовало, что он на самом деле когда-то с ней спал, изучил каждый сантиметр ее тела, уже делал с ней все то, о чем так отчаянно грезил. Но это вполне могло не значить ровным счетом ничего, кроме того, что он сейчас увлекся ею и додумывает то, чего не было.

Гидеон вздохнул и направился к кровати, на которой недавно лежала Скарлет. Простыня еще хранила тепло женского тела. Когда воин поднял ее и прижал к щеке, его ноздри защекотал аромат ночных орхидей. «Ощущал ли я когда-нибудь это тепло под своими ладонями? — спрашивал себя он. — Чувствовал ли этот запах?» Пах снова охватила болезненная истома, и Гидеон с рыком отшвырнул простыню.