Джена Шоуолтер - Темная ложь

В Тартаре много говорили о Владыках Преисподней и их «подвигах». Кроме того, Скарлет сама была одержима демоном и хорошо знала, что это такое. Когда в нее вселился демон Ночных Кошмаров, ее сознание объяли мрак и ужас, она утратила всякую власть над собой, в ней не осталось ничего человеческого. В этом странном состоянии женщина прожила многие столетия, которые показались ей считаными днями. Она почти ничего не помнила о том времени. Когда завеса мрака спала, Скарлет снова стала собой, но, безусловно, в ней тоже совсем мало осталось от той тихой, пугливой девушки, которой она когда-то была.

— Какое-то время я была Пит, — ответила она. — Потом Гослинг. Потом Джекман. Потом Рейнольдс. На самом деле я много раз становилась Рейнольдс, он мой любимец. Блондин… а какие у него мускулы! — Она вздрогнула. — Кто еще? Ах да. Еще я была Бана, Пайн, Эфрон, Ди Каприо. Ди Каприо — тоже мой любимец. И тоже, кстати, блондин. Наверное, блондины в моем вкусе.

Скарлет надеялась, что выпущенная ею стрела достигла самого сердца. Гидеон был брюнетом, хотя так давно красился в синий, что уже почти никто об этом не помнил.

— О, и еще вот! — продолжала Скарлет. — Я вообще-то не лесбиянка, но Джессика Бил — та женщина, ради которой я могла бы передумать. Ты видел ее губы? Так что да, однажды я даже была Скарлет Бил.

Гидеон опять клацнул зубами. Насколько Скарлет могла судить, от его веселости не осталось и следа и в нем снова закипало бешенство.

— Как мало разных вкусняшек, — процедил он.

Очевидно, терпение воина подходило к концу. Если в прошлый раз он был просто зол, то теперь в его голосе сквозила какая-то дикая, первобытная, неистовая ярость, а еще в нем звучало что-то очень похожее на возбуждение. Когда-то Скарлет очень хорошо знала эту страстную, полную желания интонацию, которую уже никогда не чаяла услышать.

«Ради бога, не вздумай улыбаться!» — мысленно одернула она себя, а вслух сказала:

— Что сказать, я люблю разнообразие. Может быть, когда-нибудь это станет смыслом и целью всей моей жизни — перепробовать как можно больше мужчин, чтобы понять, кто из них лучший.

Казалось, еще немного — и у Гидеона из ноздрей пойдет пар. Скарлет не ошиблась: он был в бешенстве. Вытянувшись в струну, шагнул к ней, но одернул себя и вернулся на прежнее место.

— Ну все, не закрыли тему! — сказал, как выплюнул, Гидеон и повернулся, будто собираясь уйти.

— Подожди. — Она так и не узнала главное. — А что насчет тебя? — «Осторожнее», — приказала она себе. — У тебя есть подружка? Или еще лучше: новая жена? Твое счастье, если нет, иначе гнить тебе за решеткой за многоженство.

«Так, — решила Скарлет. — Кажется, получилось. Мои слова прозвучали более чем бесстрастно». Ни одна живая душа не смогла бы догадаться, с какими отчаянием и надеждой она ждала его ответ.

Воин медленно повернулся.

— Да, — еле слышно выдавил он сквозь стиснутые зубы, имея в виду, что у него никого нет. — У меня есть и девушка, и новая жена.

Скарлет выдохнула, лишь теперь осознав, что в ожидании ответа задержала дыхание. «Итак, у Гидеона никого нет, — подумала она. — Он, конечно, тот еще бабник, но дальше случайного секса дело, видимо, обычно не идет». Скарлет начала бить дрожь.

«Нет-нет, это не от облегчения, — убеждала себя она. — Я просто расстроена, что лишилась возможности прикончить у него на глазах ту, которую он любит».

Скарлет поняла, что разговор можно заканчивать. Ее любопытство было удовлетворено сполна. Она сползла с постели.

— Пойду приму душ, а ты пока закажи мне еды, — повелела она. — Не вздумай спорить, не то, клянусь богом, следующей ночью тебе приснятся несметные полчища пауков.

Скарлет говорила уверенно, но в глубине души совсем не была убеждена, что сможет привести свою угрозу в исполнение. По одному ему известной причине демон Ночных Кошмаров очень не любил мучить Гидеона. Когда они в первый и единственный раз проникли к нему в сон, Скарлет пришлось умолять демона об этом, и глупая тварь все время сопротивлялась и скулила. Раньше такого не случалось. Ее демону всегда было все равно, кого мучить. Женщина не раз задавалась вопросом о том, почему из всех людей мира ее демон выбрал себе в любимчики и щадил одного Гидеона. Воин бросил ее до того, как она стала одержима, так что демон даже не знал его. Зато с тех пор, как Скарлет выяснила, что Гидеон жив и здоров, демон день и ночь терпел ее жалобы на то, какой ее муж подонок, порой приближаясь к тому, чтобы попросту завыть. «Нет человека — нет жалоб, — говорила Скарлет демону. — Так почему же ты упорно отказываешься не то что желать источнику своих бедствий смерти, но даже пугать его?»

— Ну так в чем дело? — раздраженно бросила она. — Почему ты до сих пор здесь? Иди заказывай еду.

У Гидеона дрогнули уголки губ. Видимо, он отчаянно сдерживал улыбку. «До чего странный человек! — пронеслось в голове Скарлет. — Другой на его месте раздраженно хлопнул бы дверью или пригрозил прирезать меня, если не перестану командовать».

— Все, что пожелаешь, моя радость, — заявил Гидеон, что означало: он и пальцем не пошевелит.

Гидеон всегда был тем еще упрямцем и никогда не делал то, что ему велели, и эта его черта когда-то безумно ей нравилась. Но сейчас Скарлет не могла позволить ему выйти победителем из этой маленькой словесной дуэли. И она знала, как поставить его на место. Снимая на ходу одежду, женщина медленно двинулась по направлению к ванной, а проходя мимо Гидеона, небрежно бросила через плечо:

— Ах да, Гид. Я соврала тебе. Мы никогда не были мужем и женой.

«Черт, черт, черт!» — повторял Гидеон, по-прежнему не понимая, когда Скарлет врет, а когда говорит правду, и его это жутко раздражало. Каждое произнесенное ею слово ласкало его слух, отчего все тело охватывала дрожь. «Почему так происходит?» — спрашивал себя он. Гидеон знал, что, слыша правду, демон обычно шипел, а сталкиваясь с ложью, зверюга, как правило, урчала. Но Скарлет Паттинсон — у воина чесались кулаки усеять стены гостиничного номера дырами, и он едва сдержался, — действовала на демона совершенно гипнотически: он просто упивался ее низким, чуть хриплым голосом, мало заботясь о смысле сказанного. Гидеон должен был положить этому конец, иначе его вопросы так и останутся без ответов.

«Уйди от нее», — велел Ложь.

«Пойти за ней и взять ее? — переспросил мужчина, а затем отрезал: — Нет уж, дружище. Мне пока еще дороги мои яйца». Скарлет была из тех женщин, с которыми шутки плохи. Попытка сорвать поцелуй, когда она бодрствует, могла стоить смельчаку сломанного носа, а желающий поглазеть на изгибы ее обнаженного тела, пока она моется, мог стать жертвой принудительной кастрации.

«Обнаженное тело… изгибы… Здравствуй, стояк!» — мысленно поприветствовал Гидеон.