Томас Тимайер - Стеклянное проклятие

– Вот сообщение, которое французские геодезисты отправили своему начальству лет десять назад. В нем излагается содержание предания, которое уже много столетий передается из уст в уста в этой местности. Якобы несколько тысяч лет назад здесь произошла катастрофа вселенского масштаба. Нечто ворвалось из околосолнечного пространства в атмосферу Земли и достигло ее поверхности примерно там, где сейчас расположена пустыня Сахара. Наскальные рисунки коренных жителей этого региона подтверждают, что у объекта имелся огромный хвост – примерно такой же, как у кометы. Он тянулся по всему небосводу, но что интересно, предание не упоминает ни о взрыве, ни о сотрясении почвы. Нет в этой области и крупных ударных кратеров. Место падения объекта так и не было обнаружено, и официальная наука вскоре забыла об этой истории. Тем не менее, именно этот объект стал причиной того, что некогда зеленая, цветущая, богатая водоемами и реками Северная Африка превратилась в самую обширную пустыню на планете. Позже там поселился народ, называвший себя теллем. Эти люди жили в Сахаре за тысячу лет до нашей эры, именно они обнаружили там необычный метеорит и перенесли его в другое место. Зачем они это сделали, никому не известно. Но камень якобы и сегодня покоится в надежном месте на вершине одной из столовых гор. Позже, уже во втором тысячелетии нашей эры, эту территорию заселили догоны, спустившиеся с соседних гор. Там они обнаружили существ, внешне напоминавших людей, но кошмарных по своей сущности. Эти «стеклянные люди» обладали способностью как бы заражать обычных людей, и те превращались в таких же чудовищ, как и они сами. Когда догоны поняли, что происходит, то решили защищаться. Они напали на теллем, осадили и разрушили их город, а затем заблокировали все подступы к нему. И до сих пор никто не может подняться на запретную гору без их согласия. То, что люди народа теллем принесли из пустыни, до сих пор находится там. Возможно, в храме или каком-либо святилище. Догоны даже дали название этому объекту – «Стеклянное проклятие».

Пеппер улыбнулся.

– Да, история действительно потрясающая. И прекрасно подходит для книги.

– Я рад, что она вам понравилась.

– И вы в это действительно верите?

Уилсон удивленно поднял бровь.

– Почему бы и нет? В Африке полным-полно легенд, но ни одна из них не прожила столько столетий. Французские геодезисты, похоже, пришли к тому же мнению, если записали эту историю и отправили записи в Париж. – Уилсон сунул руки в карманы брюк и выпятил широкую грудь. – Нам предстоит получить ответы на ряд вопросов. Во-первых: действительно ли существует метеорит или иной космический объект, и если да, то почему отсутствует кратер от его падения? Во-вторых: кто такие теллем и зачем они переместили камень? – Глава экспедиции сделал паузу, и его серебристый незрячий глаз испытующе уставился на собравшихся в каюте. – Лично я не верю в басни о привидениях, но не сомневаюсь, что теллем обнаружили нечто совершенно необыкновенное. Несомненно одно – мы вышли на охоту за самым загадочным метеоритом, когда-либо падавшим на поверхность нашей планеты. Остается только надеяться, что он все еще покоится в Запретном городе и ждет нас там.

Воцарилась тишина. Должно быть, все мысленно подсчитывали, сколько может стоить такая находка. Не говоря уже о той славе и признании, которые ждут людей, совершивших эпохальное открытие.

Единственным, кто не помышлял ни о славе, ни о деньгах, оказался Макс Пеппер.

– У меня еще один вопрос, сэр!

Уилсон едва заметно улыбнулся:

– И какой же?

– Как вышло, что французы расстались с этими ценнейшими документами? И почему они не отправили туда собственную экспедицию? Ведь нагорье Бандиагара частично находится на территории их колонии – Французского Судана.

– На что вы намекаете?

Макс пожал плечами:

– Я просто реально смотрю на вещи и удивляюсь. Ведь документы в течение многих лет находились у французов. Почему они уступили их вам?

Взгляд Уилсона стал жестким и непроницаемым:

– Мне не нравится этот вопрос. Не хотите ли вы сказать, что я похитил документы?

– Разумеется, нет. Я…

– Собирайте информацию, это ваша профессия, но избавьте меня от нелепых подозрений. Факт остается фактом: мы здесь, а французы – нет. Все остальное несущественно. От вас требуется одно: документально фиксировать все этапы работы экспедиции и сопровождать ваши репортажи как можно более эффектными фотографиями. Это отчет для любителей читать о приключениях, а не министерства иностранных дел Франции. Если вы смотрите на свою задачу иначе, вы и ваш коллега можете пересесть в Дакаре на корабль, возвращающийся в Европу.

Макс закашлялся. Такой бурной реакции на свои слова он совершенно не ожидал. Как будто угодил рукой прямиком в осиное гнездо.

– Я бы предпочел остаться и делать свое дело, если не возражаете. Возможно, вы и правы. Освещение этого вопроса может сделать мой репортаж неоправданно длинным.

– Хорошо, – процедил Уилсон. – Тогда перейдем к деталям нашего путешествия.

Макс многозначительно взглянул на Гарри. Интуиция подсказывала ему, что впереди их ждет немало интересного. Гораздо более интересное, чем какой-то там допотопный метеорит.

Словно хищная птица «Пачакутек» прорезал тонкий слой облаков и ринулся вниз. Он спускался все ниже и ниже, пока не завис в сотне метров над землей.

Вечерело, низкое солнце окрашивало саванну в теплые охристые тона. Во всех направлениях разворачивался один и тот же однообразный пейзаж. Сухую землю бороздили рвы и трещины, сплетающиеся в сети и лабиринты. Кое-где виднелись отдельно стоящие скалы или деревья. Животных почти не было, только стадо мелких антилоп унеслось прочь при виде снижающегося воздушного корабля.

Оскар стоял у поручней, глядя вниз и задумчиво потирая руку. То место, которого коснулся своим стеклянным языком Беллхайм постоянно зудело. На коже даже появилось темное пятно. Трудно понять – это синяк или результат того, что он постоянно почесывается. С уверенностью можно было сказать только то, что кожа в этом месте загрубела, а под ней чувствовалась припухлость. Можно было бы обратиться с этим к Гумбольдту, но после недавней беседы у юноши не было желания ни говорить, ни видеться с отцом. Между ними словно выросла стена молчания. На его стороне была только Вилма. Птице было безразлично, как он жил раньше и что с ним случалось в прошлом. Она принимала его таким, каким он был. А вот Гумбольдт так не мог. С какой стати он вмешивается в дела Оскара?

Вилма внимательно уставилась на него своими черными глазами-пуговками. Ей даже не надо было говорить, чего ей хочется – настолько выразительными они были.