Томас Тимайер - Стеклянное проклятие

– Более-менее, – сказал Гумбольдт. – Лучше в таких условиях не выйдет.

– А если не заработает? – встревожилась Шарлотта.

Гумбольдт защелкнул крышку прибора и, не отвечая племяннице, включил его.

Раздалось легкое гудение, вспыхнула красная лампочка. Ученый наклонился и произнес в аппарат:

– Меня зовут Карл Фридрих фон Гумбольдт. Рад с вами познакомиться!

Устройство обработало его слова и выдало перевод. То, что прозвучало в результате, особого доверия не внушало. Какая-то тарабарщина.

Догоны удивленно переглянулись и наперебой заговорили, обращаясь к старейшинам.

– Не похоже, чтобы у нас получилось, – сказала Шарлотта. – Может, ты что-то упустил?

– Не торопись, – ответил ученый. – Давай сначала подождем, что они на это ответят.

Догоны продолжали говорить, перебивая друг друга. Слишком много слов, чтобы лингафон мог справиться с ними. Наконец старейшина, очевидно, считавшийся главным в совете, поднял руку и велел всем замолчать. Потом откашлялся, наклонил голову к аппарату и произнес:

– Я… Меня зовут Убире.

Шарлотта удивленно вскинула брови. Голос из аппарата звучал ясно и отчетливо. У Гумбольдта гора с плеч свалилась. Широко улыбаясь, он поклонился и отчетливо произнес:

– Здравствуйте!

Старик ответил с улыбкой:

– Иве по!

«Приветствую тебя!» – донеслось из раструба лингафона.

Члены совета прислушивались, разинув рты. Жители поселения взволнованно шептались.

Старик довольно долго думал, а потом спросил:

– Как твои дела?

– Спасибо, хорошо.

– А у твоей жены?

– Тоже. Правда, Элиза?

Элиза кивнула.

– А у второй жены?

Гумбольдт иронически кашлянул и покосился на Шарлотту:

– Тоже. Мы пришли сюда для того, чтобы…

– А у твоего сына? – Убире указал на Оскара.

– У него все просто отлично. У нас у всех полный порядок в делах. По крайней мере, я на это надеюсь. Я хотел сказать…

– А у твоей матери?

– У моей матери? Она… – Гумбольдт на секунду задумался, потом покачал головой. – Думаю, что там, где она сейчас, ей хорошо.

– А у твоего отца?

– Тоже.

– А у остальных жен твоего отца?

– Благодарю вас за заботу, – в голосе исследователя послышалось легкое раздражение.

Убире кивнул с удовлетворенным видом. Он сложил руки и склонил голову, жестом показывая, что теперь должен говорить чужеземец.

Ученый оглянулся в поисках поддержки.

– Что мне сказать старейшине?

Элиза поднялась и что-то шепнула ему на ухо. Гумбольдт удивился.

– Думаешь, стоит?

– А ты попробуй!

– Ладно. Все равно хуже не будет.

Он тут же обратился к старику:

– Приветствую вас!

– Спасибо.

– Как ваши дела?

– Сэва (Очень хорошо).

– А у вашей матушки?

– Сэва.

– А у вашего отца?

– Сэва.

Похоже, старик был доволен. Он прикрыл глаза и слегка кивал при каждом ответе.

Шарлотта начала догадываться. Эта странная и совершенно бессодержательная беседа была частью ритуала, который имел какое-то особое значение для догонов. При этом не важно, соответствуют ли ответы действительности. Главное, чтобы все условности были соблюдены.

– А у вашей семьи?

– Сэва.

Гумбольдт сложил ладони перед грудью:

– Большое спасибо.

Убире открыл глаза и просиял.

– Благодарю тебя. Ты приветствовал меня, как догон. Теперь я могу тебе доверять. Мы можем говорить как люди одной крови. – Он снова сложил руки перед грудью: – Добро пожаловать в наш город!

– Сэва!

Убире повернул голову, словно пытаясь кого-то отыскать взглядом:

– Йатиме!

Из толпы вынырнула девочка. Рядом с ней, как всегда, вертелся пес.

– Я хочу задать тебе вопрос. Подойди ко мне.

Темнокожая малышка подошла, опустив голову.

– Ты видела, как за этими людьми гнались?

Йатиме кивнула.

– Кто?

Девочка произнесла слово, которое лингафон не смог перевести. Но старик хорошо знал, о ком идет речь. С озабоченным видом он повернулся к путешественникам:

– Вы побывали у христиан?

Гумбольдт кивнул.

– Мы останавливались у них. Они помогли нам после того, как с нами случилась беда.

– Но почему они преследовали вас?

Гумбольдт помолчал.

– Это сложно объяснить.

– Они ваши друзья?

– Миссионеры? Нет. Они нас приютили, но потом…

Старик внимательно следил за лицом ученого.

– Что случилось потом?

Гумбольдт перевел взгляд на Оскара:

– Может быть, ты попытаешься объяснить?

Оскар склонился к лингафону, подыскивая нужные слова.

– Потом они начали вести себя очень странно, – начал он. – Когда они думали, что мы их не видим, они совершали бессмысленные поступки.

– Какие именно? – в глазах старика вспыхнул загадочный огонек.

– Например, останавливались и смотрели в небо, хотя там ничего не было видно. Или неправильно держали книги. А некоторые поднимали руки к небу и заводили странные песни, не похожие на обычные церковные песнопения. Звучали они скорее как жалобы. Все это мелочи, если смотреть на каждую в отдельности, но если собрать все вместе, выходит что-то очень и очень странное. Но самое странное – их глаза. Они у всех миссионеров зеленые.

При упоминании цвета глаз монахов-миссионеров, многие догонские женщины испуганно вскрикнули, а некоторые спрятали лица в ладонях. Убире мгновенно стал серьезным и печальным.

– Значит, это произошло, – веско проговорил он.

– Что? Что произошло? – спросил Гумбольдт.

– То, о чем предупреждали наши предки. Древние звездочеты оказались правы. Зло все-таки спустилось к нам.

Шарлотта взглянула на спутников. Те растерянно молчали. Кажется, никто не понял, что означают эти слова. Ясно было только одно: ничего хорошего они не сулили.

Старик знаком велел догонам, толпившимся на площади, разойтись. Как только площадь начала пустеть, он обратился к путешественникам:

– Войдите в тогуну!

Кровля сооружения оказалась довольно низкой, и Оскару пришлось пригнуть голову, чтобы не ушибить макушку. Теперь, кроме членов совета и чужестранцев здесь никого не осталось. Убире прошествовал по каменным плитам и поднялся на возвышение.

– Наш народ очень древний, – начал он свою речь. – Давным-давно мы пришли сюда из страны, лежащей на юге. Почти пять веков нам пришлось скрываться от врагов, пока мы, наконец, не обрели покой. Горы стали нам надежной защитой. В ту пору люди теллем были нашими соседями, – старейшина указал на плато по другую сторону ущелья. – Их тоже можно считать чужаками, так как пришли они из пустынных мест на севере. Старейшины теллем были мудрыми звездочетами, они постоянно занимались изучением и толкованием движения небесных светил. Между нами установились самые сердечные отношения, но однажды мы заметили, что с теллем происходит что-то неладное. Мы испугались, сильно испугались. Наши разведчики сообщили, что в городе теллем хранится нечто, не принадлежащее к этому миру. Какой-то магический предмет, похожий на большой камень…