Брендон Сандерсон - Путь королей

— Ну конечно, — поддакнул Сигзил. — Бабатцы вообще честный народ. Сейчас там правит династия Монаваков.

— Откуда взялась династия, если правителей выбирают по возрасту? — удивился Каладин.

— Вообще-то, все довольно просто. Надо лишь казнить любого, кто сделается достаточно старым, чтобы бросить вызов вождю.

Каладин почувствовал озноб.

— И они это делают?!

— Да, к несчастью. В Бабатарнаме очень неспокойно. Когда мы туда прибыли, обстановка уже накалилась. Семья Монавак позаботилась о том, чтобы только ее члены жили дольше всех; на протяжении пятидесяти лет никто, кроме них, не занимал пост Великого старца. Все желающие становились жертвами наемных убийц, были отправлены в ссылку или пали смертью храбрых.

— Это ужасно, — сказал Каладин.

— С тобой мало кто стал бы спорить. Но я вспомнил про это неспроста. Видишь ли, мой опыт свидетельствует, что, куда бы ты ни пошел, везде обнаружатся те, кто злоупотребляет своей властью. — Он пожал плечами. — Цвет глаз — не такой уж странный метод по сравнению с тем, что мне доводилось видеть. Если бы ты, Моаш, и впрямь смог свергнуть светлоглазых и сделаться правителем, я сомневаюсь, что мир бы стал совсем иным. Злоупотребления бы все равно происходили. Просто от них страдали бы другие.

Каладин медленно кивнул, но Моаш покачал головой:

— Нет. Я бы изменил мир. И я это сделаю.

— Каким образом? — заинтересовался Каладин.

— Я пришел на эту войну, чтобы добыть себе осколочный клинок, — объяснил Моаш. — И по-прежнему собираюсь это сделать… так или иначе. — Он покраснел и отвернулся.

— Ты заявился добровольцем, рассчитывая, что тебя сделают копейщиком? — спросил Каладин.

Моаш поколебался, потом кивнул:

— Кое-кто из ребят, что пришли вместе со мной, действительно стали солдатами, но большинство из нас угодили в мостовые расчеты. — Он посмотрел на Каладина, мрачнея. — Лорденыш, лучше пусть твой план сработает. Когда я в последний раз попытался сбежать, меня избили и предупредили, что, если попробую опять, получу клеймо раба.

— Моаш, я никогда не обещал, что он сработает. Есть идея получше — валяй, делись.

Тот помедлил.

— Ну, если ты и впрямь обучишь нас обращаться с копьем, как обещал, то на остальное мне плевать.

Каладин огляделся, опасливо проверяя, нет ли поблизости Газа или мостовиков из других отрядов.

— Тише, — одернул он Моаша, понизив голос. — Не надо об этом трепаться, когда мы не в ущелье.

Дождь почти перестал; вскоре и тучи должны были разойтись.

Моаш сердито уставился на него, но не издал ни звука.

— Ты ведь не поверил, что тебе позволят добыть осколочный клинок? — спросил Сигзил.

— Кто угодно может получить клинок в поединке, — возразил Моаш. — Раб или свободный. Светлоглазый или темноглазый. Таков закон.

— При условии, что ему следуют, — прибавил Каладин со вздохом.

— Так или иначе, я это сделаю, — повторил Моаш.

Он посмотрел в ту сторону, где Камень, закрыв бритву, вытирал дождевую воду с бритой макушки. Потом рогоед приблизился к ним.

— Я слышал о месте, про которое ты говорить, Сигзил, — сказал он. — Бабатарнам. Кузен кузена моего кузена один раз побывать там. У них очень вкусные улитки.

— Долго же пришлось шагать твоему родственнику-рогоеду, — заметил Сигзил.

— Не дольше, чем моему знакомому азирцу, — парировал Камень. — Хотя, вообще-то, намного меньше — ведь у вас такие маленькие ножки!

Сигзил нахмурился.

— Я уже встречать раньше таких, как ты, — продолжил Камень, скрестив руки на груди.

— Ну и что? Азирцы — никакая не редкость.

— Нет, я не про народ, — возразил рогоед. — Я про тех, кто походить на тебя. Как же их звать? Этих, которые бродить туда-сюда, рассказывать другим, что они увидеть? Миропевцы. Да, правильное имя быть. Так?

Сигзил застыл. Потом вдруг выпрямился и быстрым шагом ушел прочь от казармы, не оглядываясь.

— Чего это с ним такое? — изумленно спросил Камень. — Я не стыжусь быть поваром. Почему он стыдится быть миропевцем?

— Миропевцем? — повторил Каладин.

Рогоед пожал плечами:

— Я мало знать. Они странные люди быть. Говорить, им надо путешествовать по всем королевствам и рассказывать людям о других королевствах. Они быть вроде сказочников, только думать о себе очень-очень много.

— Наверное, в своей стране он какой-нибудь светлорд, — предположил Моаш. — Такие речи… Прямо удивляюсь, как его занесло к нам, кремлецам.

— Эй, — окликнул их Данни. — Что вы сотворили с Сигзилом? Он обещал рассказать мне о моей родине.

— Родине? — переспросил Моаш у молодого человека. — Ты же из Алеткара.

— Сигзил считает, таких фиолетовых глаз, как у меня, в Алеткаре не бывает. Он думает, в моих жилах течет и веденская кровь.

— У тебя не фиолетовые глаза, — возразил Моаш.

— Конечно, фиолетовые, — заупрямился Данни. — Это видно на ярком свету. Просто они очень темные.

— Ха! — воскликнул Камень. — Если ты из Веденара, мы кузены! Пики рядом с Веденаром. Там бывать люди с правильными красными волосами, как у нас!

— Данни, радуйся, что кому-то не померещилось, что у тебя красные глаза, — вмешался Каладин. — Моаш, Камень, соберите свои звенья и передайте то же самое Тефту и Шраму. Я хочу, чтобы все промаслили жилеты и сандалии от сырости.

Они вздохнули, но выполнили его приказ. Солдаты дали им масло. Мостовики — расходный материал, а вот за хорошую свиную кожу и металл для пряжек приходилось дорого платить.

Пока Четвертый мост готовился к работе, сквозь тучи выглянуло солнце. Его лучи приятно согревали мокрого Каладина. Было что-то бодрящее в том, как холодная Великая буря сменилась теплом. Маленькие камнепочковые полипы на стене казармы раскрылись, втягивая влажный воздух. Их следовало соскрести. Камнепочки разъедали стены, оставляя выемки и трещины. Цвет у полипов был темно-малиновый.

Наступил чачель, третий день недели. На рынок рабов должны доставить свежий товар. Значит, будут новые мостовики. Отряд Каладина в серьезной опасности. Во время последней вылазки Йейк получил стрелу в руку, а Дельп — в шею. Каладин не смог ему помочь, и, поскольку Йейк ранен, в отряде осталось двадцать восемь человек, способных нести мост.

И действительно, примерно через час после того, как они приступили к утренним занятиям — приводили в порядок снаряжение, смазывали мост маслом, Лопен и Даббид сбегали за полагавшейся на завтрак жидкой кашей и приволокли на склад котел, — Каладин заметил солдат, которые вели вереницу грязных, шаркающих ногами мужчин. Он махнул Тефту, и они вдвоем двинулись навстречу Газу.

— Прежде чем начнешь на меня орать, — сказал сержант, едва увидев Каладина, — пойми, что я ничего не могу изменить.

Рабы сбились в кучу, за ними наблюдала пара солдат в помятых зеленых мундирах.