Элли Блэйк - Огненная Кровь

— Действительно, Кай, — мягко, но твердо сказала я, чтобы не допустить длительных споров. — Я серьезно.

Когда мы вошли в тусклую лестничную клетку, он лениво создал пламя на руке, теплый, легкий свет высекал тени под его бровями и скулами. Я ощущала нить обиды, скрытые под поверхностью, и я почувствовала желание успокоить его. Но что я могу сказать, не раскрывая планов, которые мне нужно было скрыть?

— Хм. — Он небрежно пожал плечами. — Тогда после нашего посвящения. Ты не можешь спорить, мы заслужили праздник.

— Звучит… отлично. — По крайней мере, это не ложь. Это действительно казалось отличным. Меня просто не будет здесь, чтобы присоединиться к нему.

Может быть, он услышал тоску в моем голосе. Он посмотрел на меня косо и сказал: — Я знаю, что ты, наверное, не хочется праздновать. Ты беспокоишься о нем.

Я остановилась. — Ты имеешь в виду Аркуса? Тебе не нужно плясать вокруг этого, знаешь ли. — И все же я не могла встретиться с его глазами.

Он мгновенно погасил пламя. — Может быть, я предпочел бы не говорить имя ублюдка.

— Он ничего тебе не сделал. — Я возобновила свой спуск по лестнице.

Он догнал меня и положил руку на его сердце, резко глядя в небо. — За исключением кражи твоей привязанности.

Как я надеялась, чтобы этот жест не был подлинным. Мысль о причинении вреда Каю заставила меня страдать. Прикрыв мое беспокойство, я бросила на него насмешливый взгляд. — Ты уверен, что тебе нужно прикрывать свое сердце? Может вместо этого тебе стоит прикрыть свой кошелек с монетами.

— Как обидно. Но, возможно, ты правы. — Озорная улыбка изогнула его скульптурные губы. — Есть некоторые части, которые я ценю больше, чем мое сердце.

— Я даже не хочу догадываться, какую часть своей анатомии ты имеешь в виду.

Он рассмеялся, и я расслабилась, радуясь, что моя попытка рассеять напряженность сработала.

Он взял мою руку и просунул через свой локоть, когда мы достигли южной башни. Несколько придворных прошли мимо, глядя на нас с любопытством и шепотом, когда мы исчезли за углом. Я могла только представить себе сплетни, которые мы породили. По крайней мере, никто не посылал мне ненавистных взглядов и не пытался меня пихнуть, когда я проходила мимо. Это был не ледяной двор.

— Я просто хочу, чтобы ты была счастлива, — сказал Кай с искренностью, которая тронула мое сердце. — Как я сейчас, зная, что мы прошли наши испытания. А вместо этого ты хандришь по своему Ледокровному… другу . — Его тон приобрел горький оттенок.

Я была уверен, что он намеревался использовать другое слово. Его осуждение подняло мою ярость. — Прости меня за чувства.

— О, ты никогда не должна извиняться. Только за то, что они не для твоего суженого. — Он посмотрел на меня сверху вниз, произнося горестное выражение. — Мне нужно найти способ облегчить боль. — Он казался таким трагичным, что меня охватила паника, пока он не добавил: — Возможно, ласковые руки и мягкая грудь девушки из таверны… или двух… обеспечат необходимое лечение моей меланхолии.

Я сделала пренебрежительный звук, чтобы скрыть свое облегчение. — В день, когда ты будешь страдать от меланхолии, я стану тихой и послушной.

— Значит, никогда.

Я усмехнулась. — Точно.

Мы поднялись по лестнице в башню, и дошли до дверей тронного зала. Я повернулась к Каю, внезапно занервничав. — Ты же не думаете, что она меня казнит, не так ли?

— Нет, она бы определенно вывела тебя на балкон для этого. Она не будет рисковать кровью на гобеленах.

— Смешно. — Я похлопала в ладоши и вошла. Ледокровный слуга, которого я видела, поднял гобелен, чтобы открыть дверь, заправленную в углу стены за троном. К моему удивлению, дверь вела в комнату, где ждала королева. Пространство было маленьким, но уютным, с мягкими диванами, большими подушками, разбросанными по полу, и витражами, которые подкрашивали солнечный свет. Фонари с искусно обработанными металлическими крышками стояли на полированных столах из темного дерева.

Я села напротив королевы, мое выражение было гладким, мои руки свободно сжимались, все во мне кричала о покорной принцессе и племяннице.

Если бы я думала, что есть шанс убедить ее позволить Аркусу уехать, я бы спорила, пока мое горло не стало бы ссадить. Но мольба или споры только заставили бы ее подозрительно относиться к моим намерениям. Кроме того, я не думала, что смогу умолять о его деле, не выйдя из себя, когда она неизбежно откажет.

Очень важно, чтобы я не лишилась самообладание во время этой встречи. Если я потеряю доверия королевы, она может решить представить ко мне охрану, которая будет следовать за мной, что может помешать поиску книги. Если она начнет подозревать, что я планирую вытащить Аркуса, она может увеличить число охранников у его камеры или перевезти его в тюрьму. Мне нужно, чтобы она думала, что я пришла, чтобы принять ее слово как закон.

Когда мы немного поболтали за чаем, ее отношение было более примирительным, чем я ожидала. Однако расчетное отступление может предшествовать атаке.

— Как тебе мое маленькое святилище? — спросила она, делая маленький глоток чая.

— Оно прекрасно, — ответила я.

Она улыбнулась, разглаживая край бархатной подушки. — Принц Эйко и я часто проводим здесь час или два, после того как заканчиваем с делами дня. И когда он не исчезает на крыше башни, чтобы наблюдать за звездами.

— О да, я помню, вы говорили, что у него есть обсерватория. — У меня внезапно вспомнила, как лорд Устатиус ругал Мареллу за то, та проводила ночи на крыше, глядя на звезды. Интересно, возражала ли королева против времяпрепровождения своего супруга.

— В самом деле. Он не спит много ночей, наблюдая за луной, планетами и звездами, рисуя их движения и делая карты. Это его страсть, и я ценю это, хотя это означает, что он часто спит в течение дня, когда я занята государственными делами.

Я потянула руку и взяла чашку чая, сделав небольшой глоток. Настроение у королевы было более мягким, чем я привыкла. Я поняла, что это был первый раз, когда мы были одни. Я обнаружила, что задаю вопрос, на который раньше не хватало смелости. — Какой была ваша сестра, когда она была молода?

Ее брови поднялись. — Почему ты хочешь знать? У меня создалось впечатление, что ты все еще не уверена в своем наследии.

— Я хотела бы узнать, похожа ли ваша сестра на маму, которую я знала.

Она кивнула. — Ты напоминаешь мне ее в каком-то смысле.

Мое сердце сжалось, даже когда я сказала себе, что не могу быть тем, кем она считала. Тем не менее, я не могла не спросить: — Как?

— Ты… идеалистка. Страстная. — Ее губы изогнулись. — Я тоже такая же. Как ты могла заметить. — Ее глаза мерцали от радости, и я улыбнулась в ответ. — Но по-другому. Я захвачена большими вещами: мои острова, мое королевство, мой народ в целом. Я была воспитана, чтобы спрашивать себя, что лучше для них. Что принесет пользу наибольшему количеству людей? Эти вопросы позволили мне снова и снова принимать трудные решения. Мне нужно принимать решения, которые иногда причиняют боль людям. — Ее улыбка угасла. — Мне нужно быть жесткой.