Элли Блэйк - Ледяная Кровь

Открыв, третью дверь как и сказал, Аркус я обнаружила комнату заполненную книгами. Кисти и банки с чернилами стояли ровными рядами на столах в задымленной комнате. Между двумя арочными окнами висел гобелен с изображением Темпуса, отца четырех ветров, призывающим бурю, чтобы наказать непослушных моряков.

— Сестра Пастель? — позвала я, резки голосом.

На полу под гобеленом лежала высокая фигура в мантии. Я узнала ей, это была та женщина, что подозрительно смотрела на меня когда приносила воду в ванную на следующий день после того как я приехала в аббатство. Я скользнула руками под её руки и, ворча, попыталась поднять её. Температура ее коже была прохладнее, чем у меня, но ничего похожего на холод, исходящий от Аркуса я не почувствовала. У нее явно не было дара холода, чтобы защитится от пламени, заполнившего коридор.

Окно было единственным возможным выходом. Я осторожно положила, Сестру Пастель обратно на пол и подняла деревянный стул, и разбила его об одно из окон, которое содрогнулось, но не сломалось. Я попыталась разбить стекло плечом, но нечего не вышло, только моя рука зверски заныла от боли. Я отступила на несколько шагов и собиралась повторить попытку, когда раздался низкий голос: — Отойди!

Я отошла от окна и как можно лучше прикрыла Сестру Пастель своими телом, а голову руками. Раздался оглушительный треск, и красивое узорчатое стекло взорвалось, рассыпаясь яркими осколками по полу. Прилив свежего воздуха расчистил комнату от дыма, когда Аркус перелазил через окно в комнату.

Я сорвала гобелен со стены и бросила его на острые края рамы. Вместе мы подняли Сестру Пастель на подоконник и вылезли наружу. Как только Аркус положил ее на холмик рядом, я сделала, большой вдох развернулась и направилась обратно в библиотеку.

Хотя моя мама и научила меня основам письменности, именно бабушка привила мне любовь к книгам и научила меня читать, принося несколько томиков всякий раз, когда приходила. Мысль обо всех тех драгоценных книгах в библиотеки, растворяющихся в пепел, была невыносима.

— Что ты делаешь? — закричал Аркус.

— Спасаю книги!

Я услышала его шаги, прежде чем он схватил меня за плечи и развернул к себе лицом. — Оставь их! Огонь не распространится так далеко.

Послушавшись, я последовала за ним, когда он побежал вдоль стены аббатства. На северной стороне монахи все ещё носились с ведрами речной воды. Аркус рассказал им, где он оставил Сестру Пастель, и побежал к Брату Тислу.

— Как он? — Спросил Аркус, Брата Гамута.

— Все еще жив, — ответил монах, раздраженно глядя на ревущий огонь.

Аркус кивнул и бросился обратно к большой деревянной двери аббатства, место, где он выглядел таким потерянным и застывшим всего несколько минут назад. Пламя вырывалось из блестящих углей, которые горели черным в оранжевом свете. Он нахмурил брови, широко раскинув руки, и хлопнул в ладоши. Лед покрыл камни и тут же растаял. Еще один хлопок и ещё больше тающего льда.

Аркус упал на колени в грязь, его ладони ударили по нагретой земле, когда он немного приподнялся, было видно, что дышал он с трудом.

— Просто нужно время, — сказал он. — Сложнее, чем я ожидал.

— Скорее всего, ты перегрелся, — сказала я. — Когда я мокрая или замерзла, мой дар ослабевает. То же самое должно быть и у тебя, когда твоя кожа слишком горяча. Ты был рядом с огнём слишком долго.

Он издал уклончивый звук. Я решила, что это будет как можно ближе к согласию, которое я хотела получить. Я помахала монаху, который бежал вперед с ведром воды.

— Подождите, — позвала я, хватая ведро, когда он остановился. — Принеси, пожалуйста, больше воды. Сюда, для меня.

Повернувшись, я вылила содержимое ведра на Аркус. Он ахнул и стряхнул воду с рук.

— Что ты делаешь? — возмутился он.

— Охлаждаю тебя. Ах, еще одно ведро. Хорошо. Я вылила очередное ведро воды на него.

— Хоть я и ценю твою помощь, не нужно топить меня.

— Хорошо, тогда делай сам. — Я вручила ему третье ведро от одной из сестер.

Взглянув на меня, он вылил его себе на голову, затем встал и двинулся обратно к горящим дверям, хлопая в ладоши и отбрасывая лед. Казалось, бушующее пламя будет пожирать церковь и весь монастырь пока нечего не останется. Но, постепенно, лед оставался все дольше и дольше на раскаленных камнях. Он швырнул облако холода, которое со свистом пролетело по коридору, и пламя отступило, выдохнув клубы дыма.

Через несколько минут все было сделано. Огонь прекратился. В тишине эхом раздался хор кашля. Один из монахов принёс откуда-то факел и подошел к Брату Тислу вместе с другими монахами, которые с беспокойством смотрели на него. Я стояла в сторонке от них, желая, чтобы я могла сделать больше.

Мужчина повернулся ко мне лицом, его кустистые брови сдвинулись вместе, а круглое лицо скривилось. Я узнала его, он вместе с Сестрой Пастель приносил мне ванную на следующий день после моего приезда. — Ты прошла сквозь огонь. Ты — Огнекровная!

Все мое тело заполнилось необходимостью бежать, страх заполнил мои мысли и сдавил горло.

— Она — беженец, Брат Лэк, — сказал Аркус, переходя от Брата Тисла туда, где я изо всех сил пыталась устоять. — Мы предложили ей дом, потому что ее был уничтожен. Ее кровь не имеет значения.

Я взглянула на Аркуса. Он защищал меня?

Брат Лэк повернулся к нему. — Она представляет опасность для аббатства и всех в нем. Каждое слово было сказано с силой гвоздя, вбитого в дерево. — Она — Огнекровная и, кроме того, преступница. Когда вы привезли ее, у нее была цепь на лодыжке. Я сам видел!

— Она является не большей преступницей, чем любой другой из сотен несчастных Темпезиан, которые пытаются защититься от нападок.

— А как насчет гнева короля, когда наше преступление будет обнаружено? — потребовал объяснений Брат Лэк.

Слабый голос, наполненный негодованием, раздался за его спиной. — Вы забыли о цели нашего ордена? Исцелять больных и предлагать убежище гонимым.

Все двинулись, чтобы собраться вокруг ослабленного Брата Тисла, когда он чуть приподнялся, перед тем как поддался кашлю.

Аркус присел на корточки и осторожно взял его за плечо. — Спокойно, не торопись мой друг. Ты вдохнул много дыма.

Брат Лэк продолжал смотреть на меня так, словно я была змеёй, готовой ужалить. — Возможно, она преследуется по уважительной причине. Возможно, боги наказывают ее за ее грехи. Напоминаю, я приехал с юга. У меня был опыт с людьми Огненной Крови. Они представляют собой опасную, изменчивую, ненадежную натуру, без приверженности ценностям, которыми мы дорожим.

— Вы забываетесь, — предупредил Брат Тисл, тяжело дыша. Его обманчиво мягкий тон, заставлял волосы встать дыбом на моих руках. — Ее единственный грех — быть Огнекровной, а это не грех вовсе. Он закашлялся несколько раз и продолжил. — Если сострадание настолько претит вам, возможно, я должен поставить под сомнение вашу преданность принципам нашего ордена.