Екатерина Оленева - Твёрже алмаза

Струящиеся локоны делали её образ чуть более легкомысленным, визуально смягчая наметившиеся острые углы.

Каролина с бьющимся сердцем подошла к комнате своего мужа с таким чувством, будто шла по вызову матери-настоятельницы пансиона при монастыре, где когда-то училась. Взгляд рассеянно скользил по двери из красного дерева, покрытой странными завитками, одинаково похожими как на вихри, так и на волны.

Посозерцав их несколько секунд, Каролина, глубоко вздохнув, наконец решилась постучать.

Несколько секунд ничего не происходило. Потом раздался звук проворачиваемого ключа и дверь распахнулась.

Для Каролины, привыкшей к всегда безупречному, собранному виду мужа, открывшаяся картина была непривычна.

Ворот белой рубашки Сида распахнулся, волосы в живописном беспорядке падали на лоб. Лихорадочный блеск глаз, такой же румянец – всё в совокупности не могло не внушать тревогу.

– Каролина? – медленно протянул герцог, меряя её взглядом с ног до головы. – Вы? Признаться, я не ждал вашего визита.

В синих глазах промелькнула искра.

– Что-то стряслось?

– Нет, – покачала она головой. – То есть – да. Я… мне просто нужно было вас видеть. Мы не слишком хорошо закончили наш прошлый разговор. Я хочу помириться.

– Ну что ж? Заходите, коль пришли, – посторонился Сид, пропуская её в комнату. – И садитесь, – добавил, падая в кресло, стоящее спинкой к огню, из-за чего его голову окружал багровый нимб. – Так о чём вы хотели со мной поговорить?

Разбросанные по полу бутылки не оставляли возможности сомнений в источнике происхождений его возбуждённого состояния.

– Ты пьян? – Каролина скорее испугалась, чем возмутилась, но между тем голос её звенел от злости. – Сид! Ты с ума сошёл?! В твоём состоянии пить нельзя! Это может отяготить протекание болезни, наметив не благоприятный кризис!

– Ух, ты? Ты, оказывается, и в медицине тоже разбираешься? Восхищён! «Благоприятный кризис»? Я и слов-то таких не знаю. Что бы это значило?

– Зачем ты напился? – всплеснула руками Каролина.

– Даже не знаю, что на это ответить. Захотел надраться и надрался – такое объяснение подойдёт?

– Нет.

–Жаль. Другого нет. Не будьте занудливой букой, Каролина. Вам это не идёт. Лучше составьте мне компанию. Пить в одиночестве скучно.

– Я, в отличие от вас, люблю себя и ценю моё здоровье. Так что спасибо за предложение, но– нет.

– Не хотите – как хотите. А мне налейте.

Сид протянул руку с бокалом. Каролина машинально наклонила очередную бутылку с красным вином.

В мерцании камина красное вино походило на расплавленный рубин. Сид, любуюсь им, посмотрел бокал на свет и пристроил его рядом с собой на ручку кресла.

За окном свет стремительно таял, а небо чернело. Непоседливое пламя в камине порождало уродливые тени с одной стороны, подчёркивая безупречный профиль её мужа с другой.

– Сид, я всего лишь хотела извиниться за утренний инцидент, но вижу, вы не в состоянии сейчас.

– Ну что вы, дорогая. Принять извинения и объяснения я способен в любом состоянии, так что можете приступать к взятой вами на себя волшебной миссии. Я весь обратился в слух.

Каролина понимала, что её провоцируют. И к тому же провоцируют успешно. Обладая горячим темпераментом, она легко загоралась – интересом ли, гневом, азартом, чем-то новеньким. Однако, верная взятой на себя миссией миротворца, постаралась не давать себе волю, сдержать гневную вспышку.

– Вы так много сделали и для меня лично, и для моей семьи, – сказала она примирительно, желая сгладить наметившуюся размолвку. – Я повела себя неправильно. Прости меня, пожалуйста, Сид.

Слова давались через силу. Умение приносить извинения не были её сильным коньком. Откровенно говоря, она и припомнить не могла, когда в последний раз перед кем-то извинялась. Даже когда она была откровенно виновата, предпочитала просто забывать об этом после примирения.

Но жизнь с Сидом Кайлом многому её научила. Смирять собственный гонор в том числе.

– За что я должен вас простить, дорогая?

– Не должны. Но могли бы.

– О, прежде чем сказать да, я немного уточню, что же нуждается в выходе из вины? – саркастично протянул Сид.

Он успел опустошить очередной бокал и теперь тянулся за новой порцией к негодованию Каролины – негодованию, которому, увы, было не суждено выплеснуться.

Самообладание наше всё.

– Вы просите прощения в том, что не любили меня? Но так тут за что извиняться? Любовь – своевольное чувство. Приходит, когда захочет, уходит по своему капризу, когда нравится, нас не спрашивая.

Или, моя дорогая, вы извиняетесь за то, что пришли и честно заявили о том, как замуж за меня идти не хотите, потому, что любите другого? Тут уместнее приносить извинения мне. Вы честно предупредили. Я знал о ваших чувствах, но не посчитался с ними. Исходя из всего выше сказано, всё сводится к тому, что ваши извинения не могут быть приняты по причине отсутствия вашей вины.

– Сид, чтобы вы теперь не говорили, я знаю, что задела вас, – возразила Каролина. – Я не хотела этого.

– Охотно верю.

– Было глупо с моей стороны заговаривать о мистере Рэдси.

– Спорный вопрос.

– Мне не следовало этого делать. Я всё испортила, – вздохнула Каролина.

– Вы правы, – поморщился Сид, словно от зубной боли или заслышав фальшивую ноту. – Не следовало вам обретать право голоса. Для женщины это слишком. Когда такая девушка как вы, получает предложение от такого человека, как я, её обязанность принять его незамедлительно – должно быть, именно это, в той или иной форме, сказала вам ваша мать?

В глазах всех наших общих знакомых именно я снизошёл до того, чтобы сделать предложение дочери обнищавшего барона. Всем плевать на то, что счастье ваше свершилось принудительно, чуть ли не силой. Что вам, бедной, оставалось? Вы вышли замуж за меня не просто без любви, даже без малейшей склонности – хуже того, вопреки склонности к другому. Я же оказался настолько ослеплён верой в себя, что обманчиво полагал, будто могу брать всё, что захочу. И после всего вы ещё просите у меня прощения?

Герцог пригубил вино и замолчал.

– Сид! – выдохнула Каролина, заломив от волнения руки. – Всё не так! Вернее, всё было так раньше, но теперь-то изменилось.

– Клянусь, я не знал о ваших чувствах к Питеру Рэдси.

– Слишком громкое название даёте вы пусть яркому, но мимолётному девичьему увлечению.

– Все женщины о мужчинах, оказывающихся в прошлом, отзываются как о мимолётных увлечениях.

– Справедливости ради стоит отметить, что и женщин, оказавшихся в сходном положении, ждёт эта же незавидная участь.

«Горе павшим!», – процитировал Сид.

Из-за освещения сейчас его выразительные глаза казались чёрными. И в их глубине мерцало отражённое пламя.