Елена Кутузова - Пленница Белого замка

Люди, уже предвкушавшие хороший отдых и сон в настоящих кроватях, а не на жесткой земле, возмутились. Но сэр Норген быстро привел их в чувство. Тихо ворча, чтобы господин не услышал, солдаты и слуги собрались в путь.

Мы вышли сквозь Северные ворота меньше, чем через три часа после того, как вошли в город. Дорога, петляя между полями, убегала в дальний лес. А за ним нас ожидало море. Уже завтра мы доберемся до порта и, возможно, сможем сразу найти попутный корабль. И как только между мной и берегом окажется полоса соленой воды, эльт Наран будет мне не опасен. И Замок станет чуточку ближе.

Но почему тот сайменец не выходит из головы? И как он связан с вампиром?

Нет, так нельзя. Хватит сходить с ума, думая о странных вещах. Кашель от поднятой лошадиными копытами пыли помог отвлечься. Видно, давно в этих краях дождя не было. Поля сухие. И трава пожухла. Только небо над головой сочное, словно вымытое родниковой водой. И впереди, между деревьями тоже…

Между деревьями? Там, где должна быть серая лента дороги?

— Сэр Норген?

Вместо ответа рыцарь посторонился. Перед глазами раскинулось волнующееся, бесконечное пространство.

Сине-серый простор покрывали белые гривы волн. Ветер пах влагой, солью и гниющими водорослями. Он совсем не походил на прозрачный, чистый воздух моих родных гор. Но был так же суров — попытался сорвать вуаль, сдернуть с плеч плащ.

И небо… оно было совсем белесым у горизонта, словно стесняясь перед насыщенным цветом воды. И только над головой решалось синеть вновь. Но его глубина не шла ни в какое сравнение с глубиной раскинувшегося передо мной моря.

Я поддалась воле ветра — откинула с лица вуаль, вдохнула полной грудью. Было нечто знакомое в этой стихии, хотя никогда прежде я не видела моря. И только прислушавшись к шелесту волн о прибрежный песок, я поняла, что именно напоминает их тихая песня. Шепот сквозняков в бесчисленных коридорах Замка. Они оказались так похожи: мой Замок и Море. Может, оно тоже заключает договоры с теми, кто бороздит его просторы? Неплохо было бы узнать. Наверно дома, в библиотеке есть упоминание об этом. Надо будет поискать.

— Леди Улла? — шаги сэра Норгена слились с шумом ветра и волн. — Люди устали, да и темнеет тут быстро. Мы разобьем лагерь здесь. А на рассвете отправимся дальше. К вечеру будем на месте.

— Конечно, сэр Норген. Делайте, как нужно. Я верю — вы доставите меня домой целой и невредимой. И кто знает, смогу ли я когда-нибудь отплатит за вашу доброту.

Выпутываю руку из складок плаща, кладу на смуглую, обветренную ладонь воина. Легкий дружеский жест, ничего больше. Но как он смутился!

— Я выполняю свой долг рыцаря, не более того.

И сэр Норген торопливо ушел. А я смотрела ему вслед и, что есть силы, боролась с желанием немедленно пуститься путь. Что мне до падающих от усталости людей, до лошадей, которые уткнулись в торбы с овсом! В моей жизни есть Замок. А все остальное — только средства для исполнения Договора. Но приходилось с ними считаться — без отряда сэра Норгена мне до Замка не добраться. А значит, надо терпеть. И смотреть, как солдаты сноровисто разбивают лагерь. Или на воду, которая плещется у самых ног, стараясь замочить подол. На солнце, клонящееся к горизонту. Оно не хотело купаться в море, садилось за горы, что туманной грядой виделись вдалеке. Там, откуда мы пришли.

Темнота наступила неожиданно быстро. Словно свечу задули. Вместо солнца из-за моря вынырнула луна, но её света не хватало даже для зыбкой дорожки. И только казалось, что там, во мраке, ворочается и посапывает огромный зверь. Опасный, если его разбудить.

Но сэр Норген считал иначе. Он смотрел в темноту, и глаза рыцаря подозрительно блестели, словно там, в союзе мрака и бездны ему открылись невероятные тайны.

Для меня же море было лишь способом вернуться домой. И я очень надеялась, что ветер не усилится, принеся шторм. Потом, после того, как я ступлю на берег родной страны — сколько угодно. Пусть бушует, в щепки круша корабли, перемалывая о камни человеческие кости, собирая положенную дань. А пока ветру надо подождать.

Однако между мной и Замком встала совсем не стихия.

Тишину спящего лагеря разрезал вскрик. И оборвался, словно кричащий захлебнулся. Память услужливо подсказала, когда такое бывает, и, выхватив из-под подушки кинжал, я кинулась к выходу.

Ночь встретила меня багровыми всполохами горящих факелов, звоном мечей и воплями умирающих. И — оскаленными мордами драконов, венчающих высокие форштевни кораблей, вспоровших влажный песок.

Северяне! Я слышала о них. Полулюди, полузвери, не знающие жалости. Те, до кого плохо доходило, получали удары рукоятями по головам, и падали на песок. Тот, кто очнулся раньше, напились собственной крови. Северянам нужны были пленники, но не ценой оставления врага за спиной.

Мне повезло больше, чем остальным. Лицо выскочившего на меня северянина перекосила гримаса. То ли ярости, то ли довольства — в оранжевом свете факелов не разобрать. От сильного тычка я упала обратно в шатер, северянин вбежал следом. В нос шибанул запах пота, соли, смолы и… крови. Ничего хорошего ждать не приходилось, но по сравнению с тут же проснувшимся Голодом все это казалось мелочью. Северянин связал меня по рукам и ногам и оставил лежать на полу. Он не жалел: веревки врезались в кожу, тело занемело. Ссадины потом придется лечить обычными методами, немногую оставшуюся Силу следует поберечь.

Что происходит за пределами шатра, я не видела. Но закончилось все быстро — нас было мало. Шум боя стих, сменившись мирными звуками: северяне смеялись, гортанно перекрикиваясь на своем варварском языке. Я его не понимала, отец считал недостойным для изучения речь разбойников. Но я прекрасно знала, что там происходит: победители стаскивали добычу в общую кучу, чтобы утром разделить её по справедливости. В моем шатре было больше всего сокровищ: и южный ковер, и шелковое покрывало, и серебряный кувшин для умывания. Да и сама я должна цениться немало!

Но, видимо, этот шатер оставляли напоследок. Когда щели в неплотно задернутых занавесях входа посветлели, вошел пленивший меня северянин. Не церемонясь, вскинул на плечо и вытащил наружу. И тут же бросил на землю.

Как только в глазах посветлело, я огляделась. Немногие выжившие лежали, связанные одной веревкой, словно рыбы на кукане. И смотрели зло. Понятно, почему. Из-за меня теперь глотали кровь пополам с песком. Почти у всех кровоточили раны, я чуть с ума не сошла от запаха. Хоть бы перевязали! Нельзя же так товар портить!

Но северянам были безразличны раны пленников. Они, собравшись в круг, о чем-то спорили. Кричали, махали руками, плевались. Дело шло к драке. Конец разногласиям положил высокий мужчина в покрытых бурыми пятнами доспехах. Вожак. Почему-то я сразу поняла, что достанусь именно ему.