Анна Бэй - Вопреки. Том 6. Бонусные истории [СИ]

— Не вовремя… — хмыкнул Винсент, заглядывая мне в глаза с таким интригующим блеском, что меня буквально пробивает дрожь. — Алиса, ты бы могла не искрить? Это очень возбуждает, а мне ещё работать. Но вечером…

Ой, вот только не надо! Вечером он придёт выжатый как лимон и за пять секунд уснёт.

— Однажды, Винсент, ты так растратишь себя на мир, а на дорогу домой тебя уже не хватит.

Я вижу, как он напрягся от моей реплики, понимая, что, даже когда я говорю о каких-то событиях чисто гипотетически, они имеют привычку сбываться.

Отступаю назад и исчезаю, не сводя с него глаз.

Я так люблю его…

Ночь подкралась быстро, как я и ожидала, Винсент прибыл, когда дети уже спали.

— Ты как? — спрашиваю ласково, в ответ лишь кивает, будто всё хорошо. В темноте и ложится рядом, кладя на меня руку. — Упрямый. Давай я возьму часть на себя! — недовольно хмурюсь, раздевая уставшее тело мужа, неспособное на самостоятельные движения после ужина.

Да, он вернулся домой, но как? Из последних сил, и что я получила вместо моего энергичного мужа? Овощ. Такой аппетитный, сочный и желанный, но всё же овощ. И мой эгоизм заставляет меня недовольно пыхтеть, скрывая это от мужа.

— На тебе дети, — буркнул в ответ.

— А на тебе два миллиарда магов, каждый второй — закостенелый шизоид, в то время как на мне всего двое детей.

— Это необычные дети, а мои.

Верно. Дети мягко сказать необычные. Один в два года взглядом заставляет нянек впадать в истерики, зачастил лезть в чужие мысли. Объяснить, что это плохо едва ли возможно, подчиняться более слабым людям он не станет, поэтому единственно возможный вариант — я, со мной он как шелковый. Хорошо и то, что я знаю все его выходки буквально наперед — я прожила пять лет в том будущем, которого не будет. Селена едва ли проще, но хотя бы может усидеть с няньками или моими родителями. Моя дочь уже по факту рождения является генетически устойчивой стервой. У двух хищников не родится травоядное, поэтому Селена — истинная дочь своих родителей и это видно уже в ее возрасте невооруженным взглядом.

— И тем не менее, часть я точно могу взять на себя! — настаиваю я. — Нельзя столько телепортироваться!

— Если я буду оседать в одном месте, то не увижу реальной картины в отдалённых местах, Лис. Лорды будут готовиться к моему визиту, а все эти натянутые улыбки, подтасованные дела и так далее… — мямлит. — Иначе нельзя.

— Я могу тебе помочь, — повторяю с давлением. — Я ведь занималась этим, и, вроде, справлялась!

— Справлялась, — кивает. — Но сейчас не время Квинтэссенции, милая, — это очень странно звучит. — В мирное время люди от безделья и скуки вспоминают весь бред, который когда-то слышали, а мы оба знаем, что многие сотни лет тебя рисовали исчадьем ада.

Смотрю лишь как он сладко зевает и моментально засыпает, даже не добравшись до подушки. Поперек кровати.

Ну да, Алиса, зря ты рассчитывала на ночь, полную страсти.

Он спит крепко, а я… обхватываю своей ладонью его три пальца — такая большая у него рука. Прогоняю плохие сны и забираю головную боль, чтобы ничто не помешало моему всесильному, но ранимому мужчине отдохнуть, а ведь в его голове всегда так много мыслей и оттого так много плохих снов… они преследуют его навязчиво, но я не даю им мучать моего Винсента.

Лежу и смотрю в его лицо, слежу, чтобы он не хмурился, чтобы морщинки не появлялись на его лбу, а к середине ночи и сама засыпаю.

И снова утро…

— Доброе утро, искорка!

Поцелуй в плечо и дальше по сценарию. После завтрака тянется ко мне, чтобы сказать, что сегодня отправится в Риндоу-Дер на инспекцию к Артемису, но я знаю всё наперёд и обрываю его фразой, выбивая из колеи:

— Я с детьми в Пемберли-Беркли. Ты с нами?

Хлопает глазами. Ну надо же, его функция «автопилот» на некоторое время выключена. Нет, он не с нами… в Мордвине слишком много дел. Судебные процессы, законопроекты, встречи — он не может всё это бросить, его расписание забито поминутно.

— Надолго?

— Не знаю. Ещё хочу к маме с папой хотя бы на день.

Кажется, моя неопределённость его настораживает, поэтому он задаёт логичный вопрос:

— У нас всё хорошо? — а в глазах тревога.

Вообще-то честно будет ответить «да», ведь у нас и правда всё хорошо, просто немного постно.

— Всё хорошо, любимый, — шепчу ему на ухо. — Ты пока попробуй отдохнуть, ладно? Можешь созвать пьянку, ты же давно так не делал!

Когда он в последний раз напивался? Я ведь знаю, что он жаждет, буквально со страстью смотря на пустой графин на своём столе, который всегда пополнялся, но дел стало так много, что на алкоголь времени просто нет.

Он потянулся меня поцеловать, но наши губы снова не встретились, потому что прозвучал настойчивый стук в дверь:

— Мой Лорд! — прозвучал осторожный голос Франческо, который беспокоил нас только по важным делам.

Это уже даже не смешно. Мы — самые сильные и могущественные люди в двух мирах, мы женаты и даже разродились до двух очаровательный детишек, но у нас абсолютно нет времени… на нас.

Долго думать не пришлось. Я уехала.

Сакраль далёкого прошлого.

Прошла зима, весна на дворе так и говорила, что лета не будет, но приближалась уже к своему концу. В тоске и одиночестве Квин надела платье и села за стол, смотря на такую же, как и она, одинокую свечу, которая была её единственной компанией этим холодным вечером.

Внезапный стук в дверь выбил Квин из грустных мыслей, и девушка приняла воинственный вид, но всё же подошла к двери. На пороге стоял её брат, но выглядел он не обычно растерянным и запыхавшимся.

— Не мог же я пропустить шестнадцатилетние своей сестрёнки. Только я без подарка.

Он не ожидал, что она расплачется. Кинулась на его шею и плакала, пока он не схватил её на руки и посадил за стол:

— Красавица! Я путешествовал так долго, чтобы понять, что искал красоту не там. Появись ты на юге, Квин, мир сотрясла бы война мужчин, жаждущих завладеть тобой, — он покровительственно поцеловал её в макушку. — Поэтому сиди дома, приведу я тебе хорошего мужа.

Квин перестала плакать и рассмеялась:

— Ты говоришь, как сентиментальный старик! Почему ты пришёл так неожиданно?

Он помрачнел и сел напротив. Устремив серьёзный взгляд на сестру, тихо заговорил той самой интонацией, обозначающей крайнюю степень таинственности:

— Квин. После нашей последней встречи всё изменилось. Раньше я был любимым гостем южных земель, мне дарили женщин, угощали выпивкой и приглашали снова и снова на охоту. Я был словно влиятельным вельможей, но думал, что это гостеприимство юга. Когда ты не пошла со мной, передо мной начали закрывать двери, — он задумался. — Я понял, что ранее повёлся за блеск жёлтого метала, на искушения, на женщин, упуская из виду, что меня перетягивают ради влияния. Влияния на тебя, — он прикоснулся к руке сестры. — Они думали, что ты мне подчиняешься, что пойдёшь за мной, но ты оказалась умнее. Тогда, чтобы не быть голословным, я решил пойти дальше и попытался найти тех, кого ты излечила. Помнишь ты исцелила жену Сеграя и её ребенка? И прочих, что были до и после них? — Квин кивнула. — Все принятые тобою дети похищены, — он сделал паузу, а Квин нахмурилась и сжала зубы. — А их родители убиты. Магия свидетель, что случилось с теми детьми, но я руку даю на отсечение, что и они уже давно мертвы.