Анна Бэй - Вопреки. Том 5 [СИ]

— Артемис, так нельзя. Магия знает своего Хранителя. Пока он жив, на нём бремя, но он его нести уже не может.

Я знала о чём говорила и заглянула в будущее не от праздного удовольствия, а от отчаяния, ведь Винсент сидел в своём кабинете в кресле, безучастно уставившись в одну точку, он ни на кого не реагировал, не откликался на своё имя, погрузившись в магию. Лишь я могла позвать его, и он сразу улыбался, словно всё время был тут. Я знала, что это значит, ведь переживала такое в том будущем, которое не случилось: это бремя Хранителя, которое тебе не по плечу.

Я бы никогда не смогла сказать этому человеку, что он больше не может справляться со своими обязанностями, ведь он всю свою жизнь работал, не покладая рук. И тогда я во второй раз в своей жизни заглянула в будущее.

— Что ты увидела? — осторожно спросил Артемис.

— Я была далеко, — загадочно улыбнулась я, — И сейчас я хочу сделать то, что когда-то сделал Эдаман Вон Райн, только немного иначе.

— Ты дашь мне инструкции? — с грустью сказал мой друг, понимая, что эта беседа приближает наше расставание.

А мы ведь так друг друга любим… С момента как я увидела его на том снегу в крови, в свою первую неделю в Мордвине, как посмотрела на него и внутри меня что-то перевернулось.

— Не инструкции, но я дам надежду. — я сделала паузу и посмотрела туда, где тяжело вздохнул Винсент, хватаясь за голову. Ему опять больно, он снова теряет себя, забывая, где реальность. Зная, что я переживаю, мой муж с тяжестью встал и ушёл, хромая на свою заражённую ногу, — Арти, — позвала я тише, — Мы ещё обязательно с тобой встретимся, но иначе. Квинтэссенция не может умереть, не может исчезнуть раз и навсегда, как и любая другая энергия. Человек — это не мешок с кровью, это бессмертная энергия в оболочке. Только тело может умереть, а то тепло, — я коснулась щеки своего Арти и убрала слезу, — То тепло отрывается от оболочки, но не исчезает.

— Я понимаю, что ты пытаешься мне сказать: с Винсентом сейчас происходит именно это, но ты…

— Арти, это одно и тоже. Он не сможет без меня, а я без него. Пройдёт неделя, месяц, и я уйду за ним, но позвольте мне уйти вместе с ним, — а дальше я сказала то, что должна была, ведь это необходимо оставить, — Запомни: ещё много поколений я буду рождаться в людях, не проявляя силу, никто и ничто не сможет заставить Несущего Свет проявить и десятой части того, что могу я, ведь никто не сможет выдержать хаоса моей магии.

— …Но? — улыбнулся Арти и шмыгнул носом.

— Я буду спать до тех пор, пока не увижу в Зеркале нужного мне Элементаля.

— А ты увидишь?

— Увижу. Однажды Винсент родится снова, и тогда рожусь я, такая как сейчас, и он будет тоже такой как сейчас. Я не знаю, может это случится через тысячу или две тысячи лет, но мы снова будем людьми, снова будем любить, терять, дарить жизнь.

— И в этой любовной эпопее будет место другу? — грустно улыбнулся он и снова шмыгнул носом.

— Обязательно.

И будет место нашим детям, ведь теперь я знаю, что именно так появились четыре семьи древних Элементалей. Четыре камня во внутреннем Круге Крови воздвигла та любовь, что была между мной и моим Винсентом-Ксандром когда-то в начале мира.

Арти прижал меня так крепко, долго говорил со мной, вспоминая кусками какие-то события, смеялся сквозь слёзы, целовал мои щёки.

— Али, ты — моя семья, а Винс — он ведь мой друг.

Я знала это, а он в свою очередь знал, что назад дороги нет.

— Арти, — позвала я нерешительно, в потребности огласить кое-что, что жутко меня тревожило, — Артемис, ты ведь позаботишься об Ассоль?

Это значило больше, чем могло показаться, но он меня понял и осторожно кивнул:

— Алиса, Винсент ведь против…

— Он думает, что твой сын слишком на тебя похож и это не так далеко от истины, но я вам доверяю. Ты ведь никогда не позволишь ему обидеть мою дочь?

— Я вышибу из дебила все мозги, если он хоть на секунду заставит её страдать.

— Она ведь не так проста, как ты думаешь. Ты видишь в ней меня, но это значит ещё и то, что она умеет за себя постоять. Я боюсь лишь, что Филипп слишком вскружил ей голову… будь к ним обоим строг.

— Я обещаю тебе, сестрёнка. Я буду счастлив, если наши дети будут вместе. Мне только жаль, что… — он запнулся и прижал меня к себе, — Али, ну почему всё так? Я так хочу пережить это вместе с вами!

Эта беседа была последний с моим самым в мире любимым Арти. Я шла по коридору в жажде зарыдать и едва это не сделала, как передо мной вырос огромный плечистый мужчина, ключица которого была на уровне моих глаз. К ощущению недостатка роста я привыкла за столько лет существования бок о бок с Винсентом, но принять то, что передо мной мускулистый переросток, который называет меня басом «мама» — вот к этому привыкнуть сложно.

Я подняла голову, а на меня смотрела пара сканирующих глаз. У всех моих детей такой взгляд, это как Винсент говорит, признак породы Блэквелл, но в быту от этого некомфортно. Хорошо то, что никто так и не может читать мои мысли…

— Ничего сказать не хочешь? — прозвучал один единственный вопрос.

Селена похожа на моего мужа внешне очень сильно, Ксандр ни на кого конкретно, но по большей части напоминает Феликса и мою мать, Ассоль похожа на меня и характером и внешностью, а вот характер Винсента отразился в единственном не родном ребёнке, может поэтому под его влиянием я чувствую себя такой… уязвимой?

— Мам, — позвал он тихо и присел в коленях, чтобы заглянуть мне в лицо, — Ты ведёшь себя… ты всегда странная, но сейчас просто за гранью обычного!

И, может мне кажется, но Эндрю чувствует меня тоньше всех, хотя в этом может посоревноваться Ассоль.

— Всё хорошо. — отвечаю я с улыбкой, но он не верит, резко прижимая меня к себе своими медвежьими лапами. — Энди, ты чего?

— Не обманывай, — тихо говорит он и прижимается ко мне отчаянно, — Мам, ну зачем вы так? Не надо… мы этого не переживём, я… я не смогу без вас.

Вот это тяжелее всего. Смотреть в глаза детей… в эти четыре пары таких родных глаз, которые всегда смотрели на тебя с безусловным доверием, чтобы не случилось. Которые ждали до темна, когда ты вернёшься домой, будили ночью, когда им страшно, плакали, когда что-то случалась, доверяя самое сокровенное. Это взрослые люди с душами детей — моих детей, которые всегда будут искать меня наивно вглядываясь в грозовые тучи.

Мою голову сдавливает Примаг Саламандра в отчаянных объятиях, но я не обращаю внимания на силу давления, лишь слушаю оглушающий стук сердца, которое будто выламывает ребра моего сына, чтобы что-то сказать мне.

— Я ведь всегда с тобой, Энди, — шепчу ему я, а он шмыгает носом. Плачет.

Отрывается от меня и отворачивается, пряча голову в ладони. Поворачивается искажённый болью, и прижимает голову к моей груди: