Анна Бэй - Вопреки. Том 5 [СИ]

— Да ну? — ухмыльнулся Феликс и сел в кресло с ещё большей тяжестью.

Он выглядел уже не тем властным статным Герцогом, которым был ещё год назад, потому что за этот год очень сильно постарел:

— Каждую ночь меня мучает один и тот же вопрос: что ещё мне сделать, чтобы ты в меня поверил? — он запрокинул голову на спинку и закрыл глаза, — Нет, сын, я знаю, что будет дальше, прекрасно понимаю: совсем скоро я умру, а ты за счёт этого сделаешь последний шаг к силе. Тебе даже кажется, что с моей смертью ты освободишься, но на самом деле это не так. Ты всего на всего обретёшь клетку до конца своей жизни, это будет замкнутый круг.

— Клетку? Я бы не назвал это клеткой. — Элайджа на секунду замер и перевёл взгляд на огонь в камине.

Откуда ни возьмись появилась струя воды и затушила пламя, выпуская клубы пара по полу, поднимающиеся вверх. Это не укрылось от Феликса, который, несмотря на вид дрёмы, отслеживал каждый жест сына:

— Думаешь он виноват во всём?

— А кто ещё? — Элайджа колко посмотрел на отца, будто это была самая больная из тем, которую они могли завести, — Он твой главнокомандующий, с трёх лет — наследный Герцог Мордвин, хотя это ведь мой титул. Я с пеленок усиленно изучал науки, из кожи вон лез, чтобы оправдать твои надежды, а Винсенту давалось это вообще без труда! Даже старый идиот Барко переписал свою библиотеку на этого выродка, и даже не говори мне, что твой ненаглядный сынок всё это заслужил! Одно радует, с магией у него не прёт…

— Дело времени. — спокойно поправил Герцог, — Он ещё не готов.

— Ты всегда так говоришь! Но зато Я готов! — с чувством заговорил Элайджа, отчего его глаза расширились и мимика стала немного безумной, — Папа, я бьюсь о стену магии уже пятнадцать лет, но ничего не выходит! Грань смерти я пытался преодолеть столько раз, что сбился со счёту, но магия не откликалась ни разу!

— А ты не думал, что Первый Уровень — твой потолок? — спокойно спросил отец, — Тебе ли не знать, что Магия даёт столько, сколько считает нужным.

— Значит она не права! Она не права!!! — повторил с гневом будущий демон, — Некромантия мудрее, она знает, на что я способен.

— Некромантия не даст тебе ту силу, о которой ты грезишь.

— Да ну?

— Элайджа, — сурово позвал Феликс и открыл ясные глаза, — Я скоро умру, изволь быть со мной честным. Ни один вид магии не даёт тебе шанса на Архимагию: ни магия воды, ни Некромантия, ничто другое, и именно поэтому ты решил прибегнуть к «паразиту», высосав меня.

Тяжёлый взгляд Герцога был неотрывным и тем самым, что в Сакрале славился, как «взгляд Василиска» — взгляд Блэквеллов, от которого стыла кровь в жилах, но коим никогда не обладал Элайджа.

— Мы оба знаем, отец, — уже мягче заговорил Элайджа, — Что Первый Уровень — не твой потолок. Ты можешь быть сильнее, но почему-то этому всегда сопротивлялся.

— Любой здравомыслящий маг остерегается Архимагии, Элайджа. Я в силах переступить порог — это правда, но у меня недостаточно силы духа, чтобы справиться с этой безудержной энергией.

Сын сверлил отца испытывающим взглядом, словно готовясь к словесному бою:

— Но ты почему-то уверен, что у Винсента этой силы духа хватит, так?

— У тебя все темы сводятся к твоему брату?

— Так да или нет? Будь честен, и буду честным я.

— Да, уверен.

— Ну и почему?

— Это очень сложный вопрос, мой мальчик, — задумчиво ответил Герцог и снова откинул голову на спинку кресла, теперь глядя в потолок, — Раз уж сегодня вечер откровений, то я скажу тебе правду: твой брат уникален. Тебе никогда его не опередить…

— Я уже впереди, — перебил с гневом Элайджа, — Я сильнее!

— Не о той силе речь, хотя и в этом аспекте ему равных не будет. Правильнее будет оценивать ваши возможности с позиции магии: ты рождён одарённым, но Винсент рождён неограниченным. Это спор таланта и гениальности, и расценивай это с позиции магии. Например, тебе нужно истощить и убить собственного отца, чтобы стать Архимагом, но Винсенту для этого нужно лишь просто подождать, ведь это его суть.

— Ну вот и посмотрим!

Феликс открыл глаза и поднёс к губам тот самый предмет, который принёс с собой и всё время держал в руках. То была маленькая ветряная вертушка на палочке, та самая, с надписью «Всегда с тобой». Блестящие бумажные лопасти закрутились от дыхания Мага Воздуха, и это было в абсолютной тишине под пристальным вниманием Элайджи:

— Ты всё это время хранил её? — тихо спросил Элайджа.

— Конечно, — с грустью сказал отец, — Как же ты не поймёшь? Я знаю какой ты, сынок, знаю. Да, ты пугал меня временами новыми открытиями, но я всегда любил тебя и всё ещё люблю. Было страшно, когда ты убил своего пса, было невероятно больно, когда ты убил Эванжелину, с тех пор каждый твой новый выпад сопровождался уже не болью, а молчаливым ужасом. Я пытался тебя вычеркнуть, хотел разлюбить, но мне это не по силам.

— Может потому что ты понимаешь, что сам во всём виноват? Ты и твоя Эванжелина.

— Ты каждый раз винишь то меня, то Эву, то своего брата, но ведь твои первые девять лет прошли только со мной. Разве я убил Тэдди? Мне нравился твой слюнявый пёс.

— Это вышло случайно.

— Не надо лукавить. Ты сделал это намерено, тогда тебе ничто не угрожало, но уже тогда ты изредка переставал притворяться и делал то, что считал нужным. Я давал тебе выбор, и ты делал его самостоятельно, ни я, ни Винсент никак не связаны с тем, что тебе нравилось причинять боль, что ты унижал окружающих и самоутверждался за счёт чужого горя. Помнишь сколько раз ты выбирал замок Дум, когда я предлагал тебе поехать по нашим землям?

— В замке Дум со мной обращались как с Герцогом! А ты таскал меня по грязным закоулкам…

— Но это работа Герцога, Элайджа. Приёмы, война и переговоры — часть этой работы, другая её неотъемлемая часть — это участие в жизни подданных, я ведь не раз тебе это объяснял. Я понял, что ты для этого не подходишь ещё до рождения Винсента, а когда Мордвин выбрал его, то я облегчённо выдохнул, ведь к тому моменту ты уже перешёл черту.

— Раз так, то и говорить не о чем! — Элайджа вскочил со своего места и двинулся к отцу, но тот не менял позы, лишь наблюдая боковым зрением.

Мужчина выхватил из руки отца ветряную вертушку и сжал её с силой, будто отыгрываясь на игрушке за все свои обиды.

— Игрушка тут не при чём, — прошептал Феликс.

— Она напоминает о тебе! — с болью и гневом сказал безумный Элайджа, на глазах которого появилась излишняя влага, — Я всего лишь искал твоего признания! Хотел, чтобы ты гордился мной, смотрел на меня с восхищением!

— Для этого ты сделал мне больно? — медленно обернулся на сына Феликс, глядя мягким мудрым взглядом любящих глаз, которые познали за свою жизнь много горя, — Убил единственную женщину, которую я любил, забрал мать у моего сына. Горят ты и Кларину убил, это так?