Анна Бэй - Вопреки. Том 5 [СИ]

Не знаю почему, но я не пошёл за ней, а побежал к чёрному входу. Ай-да я! Угадал… она уже шла к кухне, чтобы выйти через чёрный ход, но, увидев моё появление, свернула в туалет. А я ведь точно знаю, что там окон нет и деваться ей некуда, кроме…

— Ты не можешь телепортироваться, пока я не разрешу. — шепчу себе под нос приказ и через минуту она выходит нервно, сжимая-разжимая кулаки.

Садится за столик не раздеваясь и прячет руки под столом. Официант подходит к ней осторожно и очень тихо говорит:

— Как всегда?

А она в ответ лишь безмолвно кивает, не оглашая ничего вслух. Странно.

Официант уходит, а она качается взад-вперёд как-то нервно и без конца смотря на часы. Подхожу к её столику и жду, что она обратит внимание, но она не отрывает взгляд от бизнес-ланча.

— Занято, — тихо говорит она, таким суровым голосом, какой я слышал от неё редко.

Но я всё равно сажусь напротив и через несколько секунд получаю меню. Не знаю, что ей принесут, но выбор тут большой, вообще кафе милое, в стиле старого Лондона, немного накурено, конечно…

Почему я не знаю, что сказать? Комок встал в горле, и я не знаю, как себя вести. Ещё и колени дрожат… Она смотрит в окно и хрипло говорит:

— Я хочу поесть одна. Это невежливо нарушать моё личное пространство.

Так холодна со мной, а меня колотит, ничего не могу из себя выдавить. Ни единого звука! И эти её чёртовы чёрные очки!

Как же больно! Я думал, что она мертва, жил, словно в аду лишь надеждой, что снова когда-нибудь увижу её, а она рушит мои надежды волной безразличия и холода.

Она другая. Моя Алиса всегда сидит царственно, даже если обстановка убогая, а эта женщина… нервно отстукивает длинными пальчиками ритм по деревянной столешнице, я опускаю глаза на её руку и…

…На её бледно-голубую руку, которую она одёргивает снова, пряча под столом.

Нет.

У меня внутри всё упало. Или я сам упал? С небоскрёба с камнем на шее на торчащую арматуру.

— Сними очки, — шепчу я сипло, но она не слушается, — Сними.

Снимает, и я вижу полуопущенные веки, которые поднимаются, чтобы перевести взгляд на вид за окном, и я вижу чёрные демонические глаза.

— Ваш суп, — отвлекает нас официант, который ставит перед моей девочкой тарелку с горячим супом, а потом он вежливо улыбается и смотрит на неё, а она обращает чёрный взгляд на него, и поднос в его руках падает, а он дёргается от испуга, — Простите… простите!

Наверное, думает, что ему показалось, потому что глазам своим не поверил — это очевидно. Поднимает поднос, и принимает у меня заказ. Мне нужен только зелёный чай.

— Суп — это всё, что ты заказала? — спрашиваю первое, что пришло на ум, ведь я не знаю, что говорить.

Кивает и берёт ложку рукой, а я замечаю лёгкую дрожь в её руках. Она очень медленно зачерпывает горячий бесцветный суп, дует и отпивает. В этот момент на её лице столько изменений, что я стараюсь зацепиться за каждое, чтобы сложить картину воедино, и то, что я вижу отдаёт болью в моём сердце.

— Когда ты в последний раз ела? — конкретно спрашиваю я, оценивая всё, начиная с её трепета к самой дешёвой еде, общей дешевизне кафе, дороговизне Лондона, и самое главное — истощавшим рукам, которые и без того неестественного цвета, — Ответь.

Только одно радует: демоны не едят обычную пищу. Это маленький огонёк моей надежды.

— В пятницу, — шепчет она, а вспоминаю киоск с газетами, в которых парень огласил вслух, что сегодня понедельник.

Она не ела 96 часов. С последнего бизнес-ланча.

Принесли чай, и я заказал, наверное, всё, что любит моя девочка, а она вообще-то чревоугодница жуткая. Стейк, овощи-гриль, картошку, десерт с пралине и фруктовое желе.

Не остановила меня, ничего не сказала, она была безразлична и размеренно ела свой суп, будто какой-то робот.

— Почему Лондон? — спросил я в попытке завязать разговор.

— Тут нет солнца, — отвечает спокойно, а моё сердце снова сжимается от боли, но я обещал ей быть сильным.

— Ты помнишь, что произошло?

У неё ведь вечные проблемы с памятью…

— А что произошло? — спокойно говорит она, уходя от ответа.

— Ты помнишь кто ты?

— Я — это я, вопрос глупый. А ты помнишь кто ты?

— Главное, чтобы ты помнила кто я.

Знаю доподлинно, что Алиса может прикидываться дурой и уходить от прямого ответа больше, чем Вечность.

— Это сложно забыть. — переходит на слабый шёпот, — Откуда ты?

— Оттуда, где тебя нет.

Она посмотрела на меня очень пронзительно и выдохнула, словно долго не могла это сделать:

— Ты нашёл меня… — бормочет очень тихо, а смотрит будто мы играли в какие-то кровавые прятки, — И ты жив.

— И ты…

— Разве?

Это не разговор, а словесная битва, которая не приносит ничего хорошего, ведь от каждого слова, мне всё больнее. Я отвык от чистоты магии, в Мордвине сейчас она гуще и не такая податливая, но рядом с Лис… она как слеза. И она реагирует на меня моё настроение куда активней, поэтому суп в тарелке моей девочки закипает.

Она смотрит на это задумчиво и вроде даже удивлённо, будто магия для неё не такая уж очевидная вещь, что не очень укладывается в моей голове, ведь она явно хотела телепортироваться из туалета. А может я ошибаюсь, и она просто снова ничего не помнит? Тогда всё куда позитивнее…

Только ведь её глаза чёрные, кожа мертвенно-бледная, и она избегает солнца.

— Дай руку, — мягко говорю я и протягиваю ладонь ей навстречу.

Она осторожно тянется рукой, но не ко мне, а к столовому ножу, который сжимает с силой, а под столом я чувствую, как трясутся её ноги. Её глаза устремлены на мою открытую ладонь с опаской.

— Почему ты меня боишься?

Не отвечает, выглядя дико. Что произошло? Как больно это видеть… она так одичала, а я знаю, что, должно быть, то, что она перенесла, было невыносимо для человека, но она, такая хрупкая и на деле ранимая, каким-то чудом это выдержала, и вот она здесь… но мне всё равно больно. Больно, что я не был рядом, не укрыл от бед.

Приносят аппетитный стейк и овощи с рисом, а ноздри моей девочки втягивают аромат вкусной пищи, с какой-то дикостью. Суп не пах вообще, и был похож на воду с капустным листом, а стейк пахнет вкусно. Она немного подняла голову и всё ещё дышала ароматом пищи, будто борясь с искушением, а я видел в ней голодного зверя, который боится попасть в ловушку.

— Ешь. Я хочу, чтобы ты хорошо питалась, — говорю я с болью и мне даже кажется, что я от такого зрелища сейчас расплачусь, потому что контролировать голос сложно, — Как давно ты ела мясо?

— На прошлой неделе, — сквозь большие муки говорит она, но в целом я успокаиваюсь, — Мясо полезно.

Алиса говорит о пользе еды — что-то новенькое.

— Какое мясо ты ела?

Проходит, наверное, секунд двадцать, прежде чем ответ слетает с её губ с какой-то мукой, но прежде, она всё же поднимает на меня глаза: