Анна Бэй - Вопреки. Том 2 [СИ]

Я догадывалась, но думала, что его идеализирую… а оказывается всё на самом деле так. Ведь некоторых рабынь он куда-то отправляет, и что-то мне подсказывает, что это место — Финилон-Каас, городок-утопия, где Блэквелл взращивает общество будущего с нормальными ценностями.

Снова восхищаюсь этим человеком. Как же ему тяжело одному против всего этого грязного мира? Вся его жизнь положена на алтарь войны, но у неё есть простые человеческие желания и потребности, и не все из них может удовлетворить гарем и дорогой алкоголь.

Бедная мёртвая лань. На ней я отыгрываюсь, вымещая свою злость. Отделяя мясо от потрохов и костей, я залила тёплой звериной кровью все сапоги, но это почему-то меня успокаивает. Ведь её уже не больно, она мертва, а убила я её не для удовольствия, а для пропитания — это естественно: она — дичь, я — хищник. Об этом же ещё пели в начале «Короля Льва», а если Уолт Дисней пропустил это в массы, значит мне нечего беспокоиться.

Пушистых тебе облачков, Бэмби…

Тему рабства со мной не затевают из деликатности. Но сегодня мы уже заговорили об этом, поэтому Бальтазар спросил:

— Чтобы было с тобой, если бы он тебя не выкупил?

— Я бы умерла в тот же день. День за днём меня изматывали боями всё больше, я боялась спать, еду и воду мне не давали почти.

Лица моих друзей выражали недоумение, а я свою очередь не понимала почему.

— Ты же… с аукциона Омара Халифы?

— Начиналось с аукциона, да, — делаю паузу, вспоминая те времена без удовольствия, — Только продавать Омар меня не собирался, решил набить цену, но придержать для Роланда Вон Райна. Всё пошло вопреки его ожиданиям, когда я прямо посреди торгов отрезала ему ухо заточенной бляшкой от монисты, — я не сдержала зловещую улыбку, припоминая как это было… эффектно!

Бальтазар захлопал в ладоши и громоподобно рассмеялся, впрочем, улыбки засветились на лицах всех моим ребят.

— А потом меня на сутки подвесили к столбу за руки. Это не помогло, поэтому дальше меня привязали к лошади и гнали по всему рынку к лачугам стражи… — я говорила бесстрастно, лишь потому что я знала, чем всё это закончилось, но вот мои друзья перестали улыбаться.

— Ох, малышка… — с неподдельным горем в глазах воскликнул Бальтазар, — Прости, мы ведь не знали…

— Они мертвы. Все те, кто были там умерли один за другим, — отрезала я, — Не за что прощать, не о чем жалеть, у них не вышло ничего со мной сделать.

Мой Арти был бледным настолько, что мне стало жутко. Не двигался и, по-моему, даже не дышал, лишь смотрел в одну точку, пока я рубила сухожилия лани.

— Ещё две недели меня привязывали к столбу и били плетью, заковали в кандалы, чтобы я никого больше не убила, развлекали толпу, выгоняя на ринг с каким-нибудь пропивохой, которому давали оружие. Я пробовала бежать дважды, но рынок стерегут адские псы, они быстро меня находили. Жила я в темнице смертников до самого финала на Арене Смерти, сил к тому времени уже не оставалось, но… — я сделала паузу, вспоминая как впервые увидела за решёткой своей темницы Винсента Блэквелла, который раз и навсегда изменил мою судьбу, — …Пришёл Герцог.

— Ты ведь его ненавидишь, — сказал Бальтазар, — Ты ведь Лимбо! Вечная служба всегда ломает человека в худшую сторону. Поэтому таких рабов никто не держит, — спустя несколько напряжённых секунд он добавил, — И им никто не верит.

Поднимаю на него глаза и думаю вслух:

— Это разумно: не верить рабам Лимбо. Никто не знает, что я выкину через минуту, никто не знает, почему я это сделаю и для чего.

— Твоё существование зациклено на жизни Хозяина.

— А с другой стороны с его смертью я обрету свободу. Но я пока ещё способна объективно оценивать его вклад в моё спасение. Да и сказать плохого ничего не смогу, в силу оков. А как хочется иногда…

Очень хочется. Меня раздражает, что он постоянно меня провоцирует, выбивает из колеи, кидает в пекло и прочее. Моя натура пытается сопротивляться его давлению, как загнанный зверь выжидает момента свободы, как лань, которую я подстрелила.

Мне часто снится, как вдруг меня перестаёт тянуть туда, где мой Хозяин, мне становится очень и очень на всё плевать, впереди только Крайнее море, а сзади ничего такого, что тянуло бы меня вернуться. Что я стаю по колено в воде, и делаю шаг вперёд к Свободе — такой тусклой и зловещей, с привкусом безнадёжности — ведь терять нечего.

А потом вдруг понимаю, что та свобода ещё большая клетка — чёрная бездна падает на меня, влага и жуткий холод сковывают, а редкие вспышки в борющемся сознании гасятся беспросветной тьмой.

И тогда я перестаю бороться.

— А вам не пора распрягать своих лошадей? — вспоминаю я, прогоняя кошмар, — У нас через двадцать минут тренировка, и не дай вам Бог опоздать, — перевожу тему я.

Ребята встали и сквозь смешки и дебильные шуточки пошли к конюшне. Остался только Артемис:

— Я помню тот день, когда тебя привезли в замок, — заговорил Арти, — Я видел ортоптер с моста. Такая маленькая хрупкая босая девчонка, укутанная в плащ этого жирного слуги, идущая по снегу, и Блэквелл на две головы выше. Как обманчив мир, да? — он смеётся и делает большой глоток из кружки, — Я шёл следом и смотрел, как твои волосы движутся наперекор ветру. Такое сложно забыть.

Я подошла и поцеловала его в лоб, ничего не говоря. Что сказать? Что он очень мил и я его очень люблю? Лишнее. Но я знаю, что его влюбленность пройдёт. Знаю.

— Ничего не скажешь? — спрашивает он.

— Тренировка на тебя тоже распространяется, Риордан. И спрошу с тебя по полной.

— Это хорошо. Ты всегда с меня больше всех спрашиваешь. И это не потому что я самый талантливый, чтобы ты не говорила.

— Я такого и не скажу, это не педагогично.

— Просто ты любишь меня больше всех! — он выпятил грудь и улыбнулся как ребёнок.

— Жопу оторви и бегом распрягать лошадь, самодовольный засранец! — жёстко приказала ему я, с трудом сдерживая улыбку, — Хотя… Артемис, выручай. Мне надо появиться на балу в Мордвине завтра. Не хочу идти одна.

— У нас свидание? — ехидно спрашивает он.

— Да, — говорю я с вызовом.

— Серьёзно? — переспросил он, его лицо удивлённо вытянулось.

— Сам-то как думаешь?

— Думаю, ты меня обманываешь.

— Всё верно, это не свидание, а дружеских поход в террариум.

Звук: Trevor Morris — The devil's waltz.

После дневных тренировок и заданий у меня занятная ночь с кипами бумаг и контрактов — это ужас. Я отсортировываю важное от неважного и самое значимое отправляю в Мордвин, а остальным занимаюсь сама. И ещё рапорты, рапорты, рапорты… отвратительно!

Потом подъём в 5 утра, но я просыпаю… да, это безответственно с моей стороны показывать такой анти-пример моим подчинённым, но не могу пересилить себя. Я люблю либо долго спать, либо вообще не спать, поэтому каждое утро ко мне заваливается Дрейк, сгребает меня в охапку и тащит на службу.