Гарднер Дозуа - Книга Мечей (сборник) [litres с оптимизированной обложкой]

– Хорошо спето, сын Эрики и Ортильда, – сказал один из огненных танцоров голосом, ничуть не похожим на тот, что едва не покорил нас наслаждением. – Хорошо сыграно, дочь неба. Дар, который вы принесли нам, – честь. Ваше умаление – честь.

Голубые фигуры растаяли в воздухе, только огненный столб по-прежнему бил из щели в скале; похоже, хозяин решил не предлагать нам новых возможностей уйти. Потом я увидел, что Брандгар встал и стоит неподвижно, глядя на два предмета в своих руках.

Две половины разбитого копья Холодный Шип.

– О, мой король, – вздохнула Гудрун; морщась, она встала и взяла свои барабаны. – Прости меня.

Некоторое время Брандгар, не отвечая, продолжал смотреть на свое разбитое копье, потом вздохнул:

– Тут нечего прощать, волшебница. Все мои догадки были неверны, а ты ответила правильно.

Он медленно и почтительно положил обломки Холодного Шипа на пол.

– Двадцать девять лет это копье не подводило меня. Я уложу его здесь, как брата на поле битвы, отдавая будущим преданиям.

Потом Брандгар взвалил на плечо второе копье, хотя по-прежнему не развязывал острия, и на его лице появилась улыбка, как у актера, выходящего на бис.

– Не будем больше ждать, ночь не вечна, а нам надо продолжить подъем. С каждым шагом мне все сильнее хочется поговорить с драконом. Идем!

Потрясенные, но испытывающие душевный подъем, мы углубились в галереи с множеством колонн, освещенные потоками и фонтанами сверкающей лавы, которая плыла, как ленивая вода. Жар был таким, что мы, приближаясь к лаве, вспоминали смерть от огня, которой едва избежали, и не сговариваясь, старались держаться подальше от лавы. Она пузырилась в основном потоке с тихим бульканьем, а по краям потрескивала и темнела, становясь серебристо-черной.

– Необычно даже для этого места, – сказала Гудрун, проведя пальцами по одной из каменных колонн. – Здесь какая-то сила. Не просто сила, исходящая от кипящей крови горы, и это не вполне естественно. В этих столбах скрыта могучая сила, и сами они расставлены словно бы по особому плану.

– Новая ловушка? – спросил Брандгар.

– Если и так, то, высвобожденная, она захлестнет половину Драконьей Наковальни, – сказала Гудрун. – И от этого Крейл не защитит нас своим задом.

– Сейчас это для нас опасно? – спросил я.

– Весьма вероятно, – ответила Гудрун.

– Приветствую каждую новую перемену на этом пиру, – сказал Брандгар. – Идемте! Мы ведь собирались подняться выше!

И мы пошли вверх по винтовой лестнице, достаточно широкой, чтобы по ней спустилась ладья викингов из Аджи, если у нее будут убраны паруса. Мы проходили по все новым тихим галереям, и лава освещала нам путь, и наконец мы оказались под высоким потолком, украшенным блестящими черными стеклянными панелями. Где-нибудь еще это могли бы быть окна, пропускающие свет в величественный храм или богатую виллу, но здесь это был просто мертвый камень. Тут дул холодный ветер, и Майка принюхались к нему.

– Мы уже близко, – сказали они. – Может, еще не на самой вершине, но этот запах снаружи…

Помещение было пятидесяти ярдов длиной и вдвое меньше шириной, с маленькой дверью в боковой стене. Любопытно, но я не видел прохода, по которому мог бы пройти дракон. Перед дверью стояла полированная статуя из обсидиана, ростом чуть выше Брандгара. У этой человекообразной фигуры была совиная голова с закрытыми глазами, а на месте крыльев – целый веер рук, по пять с каждой стороны, отходящих от лопаток. Это было традиционное изображение вардра, стража могил; в Адже его изображают в тех случаях, когда хоронят героя. Я не удивился, когда его веки поднялись, и статуя посмотрела на нас глазами, подобными граненым рубинам.

– Я стою здесь с прихода хозяина, – произнесла статуя, – и жду, когда смогу отправить тебя в могилу и встать украшением над ней, Король Волн.

– Второе было бы большой любезностью, да только первому не суждено осуществиться, – бодро ответил Брандгар, снимая с плеча свое закутанное копье. – Сразимся, если надо, но я очень рассержусь, если у тебя заготовлена для нас очередная песня.

– Черная кожа отразит заклятия, серебряная кожа не отведет проклятия, – сказала статуя.

– Эти стихи ничуть не лучше, – проворчал Брандгар.

Он вдруг подбежал к статуе и ухватил ее за бока, как борец. Я вздохнул, но вы уже поняли, что у Брандгара на один случай предусмотрительности приходилась тысяча случаев поспешных действий, и он никогда не бывал счастливей, чем когда мог оценить силу врага, предложив тому раздавить его череп. Все десять рук вардра мгновенно вытянулись, и противники схватились всего на мгновение; потом Брандгар отлетел на двадцать футов, едва не сбив с ног Гудрун. И шумно приземлился.

Тогда Майка со своими ножами присоединились к нападению, и я, подавив дурное предчувствие, выхватил кинжалы и поддержал Майку. От каждого прикосновения их ножей к поверхности статуи летели искры, а в воздухе мелькал вихрь обсидиановых рук и уклоняющихся от зуботычин воров. Майка были проворнее меня, и я позволил им начать ближний бой, отвлекая внимание твари. Снова и снова нападал я на статую сзади, пока одна из рук не ударила меня так сильно, что у меня перед глазами зажглись целые созвездия. Не столько изящно, сколько быстро я отлетел, и тут же закончили бой и Майка, приземлившись рядом со мной. Мимо нас пробежал Брандгар, крича что-то очень храброе и невнятное. В следующий миг он снова отлетел назад.

Тут вступила Гудрун, распевая заклятия и размахивая руками. Она бросала в вардра сосуды и деревянные трубки, и руки и голову статуи объял зеленый огонь. Затем последовали серебряные вспышки, громовой гул, и статуя исчезла в выбросе дыма и силы, которая расколола камни у нас под ногами, так что осколки разлетелись повсюду; один из этих осколков порезал мне лицо. Кашляя и морщась, я всмотрелся в дым и к своему глубокому разочарованию, но не удивлению, увидел, что эта тварь стоит на месте и нисколько не изменилась. Гудрун выбранилась. Потом Брандгар снова поднялся и побежал прямо в дым. Последовал громкий металлический звон. И Брандгар повторил свой уже ставший привычным полет.

– Думаю, мы могли бы поверить ему на слово, что мы ничего не в силах сделать, пока он черный, – сказали Майка. – Но как сделать его кожу серебряной?

– Может, облить его ртутью? – предложила Гудрун. – Если бы у нас была ртуть. Или покрыть его горячим расплавленным железом и отполировать до блеска, если найдется подходящая печь, пять кузнецов и целый день для работы.

– Ничего такого я с собой не прихватил, – сказали Майка.

Следующие несколько минут заняло непринужденное интеллигентное обсуждение ситуации; при этом неуязвимая статуя гонялась за каждым из нас по очереди, иногда подвергаясь действию новых вспышек огня или взрывов, которые наколдовывала Гудрун, не сбиваясь с шага. Она также пыталась осветить статую серебристым светом, который помогал нам находить путь в самых темных местах горы, но поверхность вардра без труда поглощала и этот свет. Скоро все мы покрылись ожогами и порезами и думали о менее сложных временах, когда приходилось беспокоиться только о том, как бы не погибнуть в танцующем пламени.